– А ты?

– Господи, – Валентина всплеснула руками, – какая забота! Клянусь, я не заслужила такого попечительства. Неужели ты считаешь меня дурой набитой? Как раз этот момент проработан мною очень тщательно. Я исчезну до того, как меня положат в тот же мусорный бак. И помни – именно сейчас я спасаю тебя, а ты можешь помочь своему сыну. Это будет самая удачная сделка в твоей жизни. Пока я не добралась до тебя, ты сумеешь исправить положение и прослывешь честным реформатором преступного сообщества, окончательно легализовав его. Сыграй свою партию.

– Неужели ты такая самоуверенная?

– Время, – напомнила Ширяева. – Боюсь, мой человек не успеет к звонку.

– Неужели тебе не страшно? Ты только представь, что сделают с тобой через несколько минут.

Валентина прикурила сигарету и заложила ногу за ногу, поправив подол платья.

– Кстати, я заметила, что ты уже становишься на путь исправления: никакой фени, разговариваешь нормально. Сколько тебе? Сорок три?

Курлычкин набрал номер.

– Костя, зайди... А где ты? Давай быстрее.

– Кто это Костя? – спросила Валентина. – Заведующий похоронным бюро?

– Сейчас узнаешь.

С тех пор как уехала из деревни бабка Нина, Иван Аникеев ни разу не наведывался в ее дом, только проходил мимо, бросая взгляды на массивные ворота.

Хозяйка продала дом, но от собаки и кота новый жилец отказался, объясняя это тем, что постоянно жить в доме не намерен. Бабка Нина пошла к Ивану, сговорились за бутылку, и Аникеев привел пса к себе во двор. Хуже было с котом, которого Иван не выпускал из дома два дня, чтобы тот привык к новому хозяину.

Но потом кот все равно ушел и долго не появлялся. Иван, повздыхав, решил осмотреть законную территорию котяры, животину было жаль.

Он не очень любил городских, которые покупали дома, забрасывали хозяйство и устраивали шумные застолья. Человека, который приобрел дом у бабки Нины, Иван видел два раза – тот приезжал на красной легковушке, один раз с бабой – наверное, с женой. Ее Аникеев видел в огороде: одетая в трико и майку, она, вместо того чтобы собрать жука и прополоть грядки, без дела слонялась по участку. Праздных людей Иван не любил.

– Васька, Васька! – Аникеев еще загодя начал звать кота, чтобы новые хозяева услышали голос. Иван не знал, дома кто или нет, вроде вчера приезжала машина красного цвета, но вот уехала ли...

Он подошел к высокому забору – кота нигде не было видно.

– Хозяева! – На всякий случай постучал в калитку, которая была закрыта на замок. – Есть кто дома аль нет?

Прислушался...

Тишина. Никто не откликается.

– Васька, Васька!

На миг Ивану показалось, что ему ответили. Будто издалека: голос глухой, еле различимый.

'На огороде, что ли?' – подумал он и тут же отверг предположение: тут от озера порой услышишь голоса рыбаков, не то что с грядок.

И решил зайти с задов через калитку. Обходя дом, оглянулся на дорогу – не появится ли знакомая машина – и через бурьян заброшенного участка направился в обход.

Маргелов нервничал, кусая ногти, и думал, ловя себя на мысли, что сошел с ума – так же, как и Валентина Ширяева. Мысли, сообразно настроению и обстановке, были полушутливыми: 'Что я делаю здесь? Что я забыл возле офиса Станислава Сергеевича Курлычкина? Что мне, больше делать нечего, как сидеть в своей машине и караулить сумасшедшую судью, прости господи?'

Жестом, который показался ему болезненно-ненормальным, Василий дотронулся до рукоятки пистолета, покоившегося в заплечной кобуре. Облегчения не принесло бы и похлопывание по стволу гаубицы.

Он скомкал пустую пачку 'Примы' и выбросил в окно.

'Не пропустить бы чего-нибудь интересного', – подумал он, направляясь к коммерческому киоску и оглядываясь на машину.

'Крещатик' был забит новенькими автомобилями, тут были и иномарки, и наши 'Жигули' с 'Волгами'. За высоким сетчатым забором изнывали от жары охранники в униформе. Редкие покупатели осматривали машины, возле них сновали бойкие, хорошо одетые молодые люди с мобильниками, расхваливая четырехколесный товар. Совсем недавно, год-два назад, все было гораздо прозаичней, в лучшем случае одежда продавцов не была очень заляпана маслом.

Маргелов купил сигарет и вернулся к своему автомобилю. Закурив, опустился на раскаленный капот. Захотелось снять пиджак и остаться в рубашке с коротким рукавом, предварительно отстегнув кобуру, а пистолет засунуть в карман.

Окаянная жара...

Проклятая Ширяева...

Чертовы собственные мозги...