на которую мы вышли, как-то связана с торжественной клятвой короля? Вина, о которой ты говорил, имеет что-то общее с руной меча? Или вообще с тайным братством?

— Я должен признаться, что размышлял над этой возможностью, хотя сама мысль об этом кажется мне абсурдом. Вопрос в том, какая взаимосвязь существует между всем этим…

— Дядя! — громко закричал Квентин, который вдруг что-то обнаружил на фризе, обрамляющем сцену битвы под Бэннокберном.

Сэр Вальтер моментально был подле него, и с дрожащими от волнения руками Квентин показал на место в рельефе, где были изображены ряды английских лучников. Посередине филигранно вырезанных фигур находился необычный знак, не сразу бросающийся в глаза при первом взгляде.

Руна.

— Боже всемогущий, — вырвалось из груди сэра Вальтера. И он бросил на племянника удивленный взгляд. — Преклоняю пред тобой голову, юноша, у тебя действительно зоркие глаза. Этот знак так незаметно сделан, что его едва можно увидеть.

— Странно, — сказал Квентин, покрасневший от щедрой похвалы. — На первый взгляд, знак нельзя различить. Но если его лишь один раз вычленишь из рисунка, то на картину больше нельзя смотреть, не увидев знака.

— Тайное послание, — прошептал сэр Вальтер. — Ловко спрятанное от всех глаз.

— Что же должен обозначать этот знак?

— Я не очень разбираюсь в значении рун, — признался сэр Вальтер и протянул племяннику бумагу и уголь. — Сделай-ка его копию, тогда мы посмотрим внимательно в книгах дома.

Квентин кивнул, положил бумагу на знак и обвел углем, так чтобы проступили контуры знака. Потом, окрыленный своей находкой, он осмотрел другие стороны саркофага на предмет других скрытых знаков и нашел их в избытке.

Каждый раз скрывающиеся символы выступали среди замысловатого рисунка так, словно они раньше не были здесь. При свете свечей сэр Вальтер и Квентин изучили саркофаг. Чем дольше они смотрели на изображения, тем больше знаков проступало из запутанного рисунка и становилось видимым. После двух часов работы они обнаружили двенадцать различных знаков, которые Квентин старательно скопировал.

— Думаю, это все, — сказал сэр Вальтер.

— Почему ты так решил, дядя?

— Потому что тринадцать знаков, а это число имеет у рун особое значение.

— Тринадцать? Мы же нашли только двенадцать.

— Ты забыл про руну меча на крышке. Возможно, профессор Гэнсвик вычислил ее существование с помощью двенадцати остальных. Очевидно, он также обнаружил эти знаки.

— Конечно, — кивнул Квентин. — Поэтому он и указал на Абботсфорд. Профессор хотел сказать нам этим, что руна на настенном панно не знак ремесленника, а работа сектантов.

— Возможно. Это должно означать, что уже тогда братство оказывало огромное влияние, если у него были свои агенты при дворе. Предположения, однако, не слишком продвинут нас. Мы вернемся обратно в Эдинбург и попытаемся перевести эти знаки. Если действительно существует тайное послание, то мы сделаем все, чтобы расшифровать его. Возможно, вскоре тайна будет раскрыта нами.

— Этого я и боюсь, — пробормотал Квентин, но тихо, чтобы дядя не слышал его.

— И вы совершенно уверены, что это действительно произошло с вами? Что вам не приснился кошмарный сон?

— Это действительно было так, — заверила Гвеннет Ратвен. От одного только воспоминания о событиях, которые разыгрались в мрачных темницах замка, Гвенн начинала дрожать от страха. — Это было так же реально, как существуете вы и я, патер.

Патер Дугал, молодой премонстратенский монах, которого его монастырь направил в Ратвен, чтобы он оказывал духовную поддержку хозяевам замка и их домочадцам, внимательно посмотрел на Гвенн. По его виду было понятно, что рассказ молодой женщины шокировал его. Дункан Ратвен стал членом языческого братства? К тому же еще такого, которое поставило своей целью уничтожение христианской религии и восстановление языческих богов?

Дугал не был глупцом. Он прекрасно знал, что с введением христианского учения в Шотландии язычество не было искоренено полностью. Хотя большинство глав кланов и их семьи обратились в христианство, во многих областях еще упрямо сохранилась прежняя вера в духов природы, в черную и белую магию и в знаки рун, которым люди придавали таинственное значение. Да и сам Дугал когда-то верил во все это, и хотя он выбрал истинную веру, но все еще отдаленные уголки его души содрогались перед их могуществом. Друиды, тайные союзы и загадочные знаки — все это пугало его. И, как сейчас ему пришлось узнать, они действовали в непосредственной близи.

— Если вы правы, леди Гвеннет, тогда…

— Какая у меня может быть причина обманывать вас? Я сестра князя. Вы не можете поверить моим словам?

— Я бы хотел сделать это, — заверил монах и стыдливо опустил голову. — Но хочу быть совершенно откровенным с вами. Вас считают человеком, слова которого по крайней мере следует подвергать сомнению. Я не хочу сказать, что не верю вам, но факт, что вы сами занялись теми же вещами, в которых обвиняете Дункана Ратвена, не уменьшает моего сомнения.

— О чем вы говорите? — спросила Гвеннет, и потом ей стало ясно: старая Кала. Видимо ее видели вместе с ней, и молниеносно по округе разнеслось, с кем она встречалась за пределами стен замка.

— Я знаю, что говорят о той женщине, патер, — открыто сказала Гвенн, — но я могу заверить вас, что все это неверно. Она тоже знакома с тайнами рун и разбирается в вещах, знания которых другие давно утратили. Но она не стоит на стороне братства, и от нее не зависит, что кто-то пытается снова вернуть темные века. Она знает, что ее времени наступает конец, и считает вас и ваших собратьев теми, кто продолжит традицию белой магии.

— Белой магии? Как я должен это понимать?

— Кала говорит, что существует два вида посвященных в руны: одни связаны со светлыми рунами света, направленными на благо людей, но другие используют силу рун во вред, чтобы добиться силы и власти и свергнуть существующий порядок. Как таинственный друид, который завлек в сети своего братства моего брата.

— Вы пытались отговорить Дункана?

— Нет. В последние недели и месяцы я вынуждена признать, что он все больше отдалялся от меня. Я боялась, что он может предать меня своим заговорщикам, и тем самым я бы ничего не добилась.

— Итак, заговор, — тихо произнес Дугал. Гвеннет видела, что он задрожал от волнения под своей грубой серой сутаной. — Заговор с целью лишить Уильяма Уоллеса власти и предать врагам.

— И на этом братья рун явно не остановятся. Следующим их шагом будет передача проклятого меча во владение молодому эрлу Брюсу, которого выберут предводителем на собрании знати. Так они хотят обеспечить ему победу и короновать на трон, но Роберт всегда должен находиться под влиянием братьев рун. Он будет делать то, что они потребуют от него, и я сама слышала, как они сказали, что выжгут с этой земли крест.

Патер Дугал побледнел. С осунувшимся лицом, облысевшей головой и темными кругами под глазами, он выглядел и без того довольно болезненным. Но теперь он постарел еще на несколько лет. Склонив голову и качая ею, он стоял перед Гвеннет Ратвен и пытался переварить смысл ее слов.

— Теперь вы верите мне? — спросила молодая женщина почти испуганно. Патер Дугал был единственным, к кому она могла обратиться за помощью. Если он не поверит ей или выдаст ее брату, то все будет потеряно.

— Я верю вам, — заверил он к ее великой радости. — Конечно, я не уверен, что вы выбрали подходящего человека, леди Гвеннет. Я только лишь простой монах. Чем я могу помочь вам?

— Тем, что передадите предостережение Уильяму Уоллесу. Как я слышала, в настоящий момент он находится у монахов, чтобы оправиться от своих ранений. Вам не должно составить труда передать ему через своих братьев эту весть.