красавицей, но в своем роде она была хороша и могла привлечь внимание. Самым прекрасным в ее лице были живые умные глаза, решила Энджи. У нее была великолепная осанка, совершенно прямая спина, красиво очерченные брови и крупный рот, на котором всегда играла улыбка. Где-нибудь в другом месте коротко подстриженные волосы могли бы вызвать скандал. Но здесь деловой вид и короткая стрижка были ей к лицу.

– Прошу простить, что я в таком виде и со стола не убрано. – Энджи указала рукой на неприбранный стол. – Извините, я задумалась и не сразу пригласила вас войти. По правде говоря, я сегодня не очень удачно начала день.

– Не стоит извиняться. Я не из тех, кто любит церемонии. Я просто зашла к вам сказать «добро пожаловать» и выпить чашечку кофе, если у вас найдется. Не утруждайте себя. Я знаю, где чашки, – рассмеялась Молли.

Энджи торопливо собрала тарелки стопкой и поставила в раковину. Знакомство с Молли взбудоражило ее, потому что сегодня все шло шиворот-навыворот. Если бы Молли вошла в переднюю дверь, она могла бы ее принять в той части комнаты, которая могла сойти за гостиную. Но сидеть за семейным столом, когда Энджи еще не сменила ночной одежды на более приличную, было более чем непристойно. Она чувствовала себя неловко, но в то же время в такой ситуации было и что-то приятное. Она создавала неожиданное ощущение близости. Чувство непринужденности усилилось, когда Молли настойчиво попросила Энджи называть ее по имени, а не миссис Джонсон. Желая не отстать от гостьи, Энджи предложила Молли тоже обращаться к ней по имени. И, пренебрегая этикетом, отчего у Энджи перехватило дыхание, они сразу же превратились в близких друзей.

– Мы соседи уже давно, – сказала Молли, не обращая внимания на смущение Энджи, – и, наверное, нам еще долго предстоит жить рядом. Поэтому нам нет смысла чваниться.

Молли положила в свою чашку три куска сахару.

– А теперь поговорим о том, что я уже знаю. Сэм сказал, что вы с ним сбежали из дома и поженились десять лет назад, но ваш отец был против вашего брака. Он считал, что плотник недостаточно хорош для вас. Сэм просил вас уехать с ним на Запад и начать жизнь заново, но вы не решились это сделать, потому что были слишком молоды и отец держал вас в ежовых рукавицах. Пока что я все изложила верно?

Смущенная Энджи могла только кивнуть в ответ.

– Теперь же вы остались без семьи и без гроша и приехали сюда с тем, чтобы Сэм заплатил за ваш развод, но он не может этого сделать. Поэтому вы разгневались и врезали ему как следует на вокзале, и в новой кондитерской у вас возникла перепалка, и теперь вы здесь. И как я понимаю, вы оба здорово завязли. Вам приходится ждать развода, а это случится нескоро.

– Да, в основном это правда.

– А вот моя история, часть которой я хочу вам рассказать. Я выросла в Висконсине, какое-то время жила в Чикаго, но это, похоже, было еще до вашего рождения, но большей частью я жила в Денвере. Там я встретила Кеннеди Джонсона и пятнадцать лет назад вышла за него замуж. Мы приехали сюда немного раньше Сэма, примерно три года назад. Кен к тому времени уже занимался золотоискательством. Пока что он не нашел ничего существенного, но он слишком упрям, чтобы сдаться. Поэтому, думаю, мы пробудем здесь, пока нас не отнесут на кладбище Маунт-Писк. Я делала много такого, чем мне не приходится гордиться, но о чем я действительно сожалею, так это о том, что у меня нет детей. Вот так. – Она улыбнулась Энджи. – Теперь мы многое знаем друг о друге.

– Ну что же! Для начала годится, – рассмеялась Энджи.

– По правде говоря, я пришла ответить на вопросы об Уиллоу-Крик, которые, возможно, у вас возникнут. Этому городку не более трех лет. Здесь больше салунов и борделей, чем церквей и школ. Если вы живете в верхней части Беннет-стрит, то считаетесь респектабельными или пытаетесь такими выглядеть. Если же ниже по той же улице, это значит, что вы безнадежные банкроты или чуть лучше. То же касается и Поверти-Галч, что за вокзалом. Это место, куда вы нипочем не захотите пойти. Там нет ничего, кроме палаток и лачуг. Самые лучшие бордели на Майерс-стрит. Туда ходить можно. Там бывает множество уважаемых женщин. Единственное, что вы оцените, будучи уроженкой Чикаго, – это что женщина здесь может ходить без провожатых. Вы можете бывать одна, где вам вздумается, не опасаясь, что вас оскорбят. Наши мужчины гордятся тем, что женщины здесь в безопасности и что их уважают.

Молли продолжала говорить, иногда отвечая на вопросы Энджи, давала ей советы, рассказывала, кто лучший бакалейщик, кто самая надежная портниха, где найти честного мясника. Очень скоро у Энджи появился целый список торговцев и поставщиков, которые могли помочь спокойному течению ее новой жизни и по возможности сделать ее недорогой.

Но вопросы, которые вертелись у Энджи на языке, не имели ничего общего с этим городком. К тому же ее знакомство с Молли было слишком коротким, чтобы расспрашивать о вещах, совершенно ее не касавшихся. Но жгучее любопытство пересилило любые разумные соображения.

– Вы знали Лору?

– Я знала ее настолько хорошо, что когда Сэм рассказал мне о вас, это было как удар молота. Готова побожиться, что Лора Гаунер была не из тех женщин, что готовы жить с женатым мужчиной. Даже с таким, чья жена отвергла его и не захотела с ним жить.

Энджи почувствовала, как запылали ее щеки. Молли ведь только сказала правду, но эта правда прозвучала так безжалостно, неумолимо и холодно.

– Я сожалею, что мое присутствие здесь откроет людям правду о том, что Сэм и Лора не были женаты должным образом, – помедлив, сказала она.

Но было ли это правдой? Нет, если речь шла о Сэме. Но что касалось Лоры? Энджи не было дела до Лоры. Но вот то, что Люси и Дейзи оказались незаконнорожденными и всем суждено было узнать об этом, ей было небезразлично. Они ничего не знали о неправедной жизни родителей и не заслужили ярлыка, который теперь были осуждены носить. При мысли об этом Энджи охватило чувство вины. Этих девочек не заклеймили бы как незаконнорожденных, если бы она так внезапно не появилась в Уиллоу-Крик. Но можно было посмотреть на это иначе: Сэм и Лора пренебрегли общепризнанными правилами, и теперь их грех вышел на свет божий. И все же ей было жаль девочек, и она ощущала неловкость.

– Несколько дней будут разговоры, потому что людям будет интересно болтать, а потом всплывет еще что-нибудь новое. Кого-нибудь подстрелят, поймают с поличным в постели, или кто-нибудь вдруг разбогатеет. – Молли пожала плечами. – В конечном счете людей интересуют только они сами.

– Сэм сказал примерно то же самое, но в это трудно поверить.