дяде было лучше видно Полли.

– Полли? – повторил Уолтер уже без улыбки, а от его веселой доброжелательности не осталось и следа. – Это и вправду ты? Почему же Лиззи не сказала мне… почему она не…

Он слегка пошатнулся и оперся рукой о холодный камень стены, чтобы устоять на ногах.

У Роуз глаза распахнулись еще шире. Нина с отвисшей челюстью переводила взгляд с дяди на подругу матери и обратно. Откуда ее дядя мог знать Полли Уилкинсон? Она была ткачихой. Ее социальный мир состоял из Бек-сайд-стрит, фабрики, редких поездок на рынок за покупками и еще более редких пикников на Шипли-Глен. Каким чудом вышло так, что дядя с ней на ты и называет ее просто по имени?

Вся кровь отлила с лица Полли. Неуверенным движением она поставила на стол кружку, и как раз в эту минуту на пороге рядом с Уолтером появилась Лиззи и прерывистым от быстрого бега, задыхающимся голосом произнесла:

– Прости, Полли. Я пыталась его удержать, но он меня не слушал…

Полли тоже ее не слушала.

Под изумленными взглядами Нины и Роуз она отошла от кухонного стола и направилась к их ошеломленному дяде, протянув к нему руки. Голос Полли дрожал от переполнявших ее чувств, когда она сказала:

– Здравствуй, Уолтер, милый. Сколько времени прошло, верно? Не войдешь ли ты и не выпьешь ли чашку чаю? Не хочешь ли почувствовать себя как дома?

– И он почувствовал себя как дома именно там, – с кривой усмешкой проговорил Гарри, – потому что миссис Уилкинсон категорически отказывается посещать Крэг-Сайд.

Стоял май следующего года. Нина и Ноуэл на несколько дней приехали в Йоркшир; Нина проводила здесь конец каникул, а Ноуэл приехал, чтобы лично присутствовать на выставке в Лидсе, где были представлены его картины, и порадоваться их триумфу.

– Спасибо ей за такую любезность, – заметила Лотти. – Можете вы представить, какое неудобство причиняли бы ее визиты?

Все четверо – сама Лотти, Нина, Ноуэл и Гарри – только что закончили игру на корте двое на двое, и Лотти в изнеможении растянулась на мягкой траве.

– Пусть это будет самой большой из твоих забот, – со смехом ответил ей Гарри; он сидел на индийский манер, скрестив в лодыжках ноги в узких белых брюках. – Вот если бы отец взял да и женился на ней, тогда тебе пришлось бы куда хуже.

Лотти испустила крик ужаса и мгновенно приняла сидячее положение. Роуз, которая сидела, обхватив руками колени, поправила свою светлую соломенную шляпу с широкими полями для защиты от солнца и сказала сердито:

– Ну и что в этом такого? Почему вы не можете просто порадоваться за них? Ваш отец счастлив. Надеюсь, теперь уже всем ясно, что Полли не охотница за деньгами. Если они хотят пожениться, почему бы и нет?

– О Боже, – устало произнесла Нина, оперлась на локоть и потянулась за кувшином с лимонадом со льдом. – Только не надо еще раз об одном и том же! Если тебе, Роуз, неясно, что Полли Уилкинсон в качестве хозяйки Крэг-Сайда – настоящее стихийное бедствие для всех нас, то я в полном отчаянии, уверяю вас.

Она выразительно посмотрела на Уильяма из-под завесы густых ресниц. Он был так же молчалив и неприветлив, как всегда, но не может же он оставаться безразличным к тому, что его отец женится на Полли? Или может? Нина подавила досадливый вздох. В конечном счете Уильям стал ее большим разочарованием. Несмотря на все усилия Нины вызвать его интерес, он упорно отказывался проявлять к ней нечто большее, чем обычное родственное внимание. С другой стороны, Гарри был сильно увлечен ею. Но Гарри не наследник Крэг-Сайда и фабрики, а она жаждала заполучить Крэг-Сайд любой ценой.

– Для Лотти, Гарри и Уильяма Полли была бы самой подходящей мачехой из всех, на ком бы мог жениться дядя Уолтер, – упрямо возразила Роуз, которой был просто ненавистен аффектированный тон, усвоенный Ниной с тех пор, как она стала студенткой колледжа Сент-Мартин. – У нее чудесный характер, она добрая и…

– И она фабричная работница, – с так называемым святым терпением произнесла Лотти, подчеркнув два последних слова. – Мне вполне понятно, что она подруга твоей матери и ее соседка и что ты ее любишь, Роуз, но папа стал бы всеобщим посмешищем, женись он на ней. И мы, кстати, тоже.

Уильям налил себе стакан лимонада из кувшина и проговорил необычно резким голосом и со странной интонацией:

– Что тебя больше всего беспокоит, Лотти? Что миссис Уилкинсон велит всем в Крэг-Сайде носить деревянные башмаки и шали и будет разговаривать со слугами с тягучим йоркширским акцентом?

Роуз, поняв, что сарказм Уильяма – это способ выразить солидарность с ней, бросила на кузена благодарный взгляд.

Гарри почувствовал себя неспокойно. Не дай Бог, чтобы брат рассказал Сагденам, что тоже любит фабричную работницу.

Расслабленности Нины как не бывало. Она, выходит, была права, подозревая, что Уильям безразлично относится к перспективе женитьбы отца на Полли. Почему это так, оставалось, для нее загадкой, как, впрочем, и многое другое в Уильяме. На этот раз она даже не попыталась скрыть вздох. За шесть месяцев пребывания в колледже она познакомилась с самыми известными в мире искусства подделками, и это изменило ее отношение ко многим вещам.

Например, к Роуз. Она уже не была так близка с ней, меньше ее понимала. Да и как понять то, что Роуз не только настояла на том, чтобы остаться с родителями на Бексайд-стрит, но и на том, чтобы Дженни Уилкинсон и Микки Поррита считали ее близкими друзьями. Или к Уильяму… Она питала на его счет большие надежды, но они быстро потускнели.

Когда Роуз начала доказывать Лотти, что выговор Полли Уилкинсон немногим более заметен, чем ее,