что дилемма Алека и Алонсо — это что-то приятное? Мне от них житья нет.
— Ты никогда ни о чем не говоришь серьезно, Фил.
— А зачем? Вокруг и так чересчур много серьезных людей и без меня. Миру нужны и такие, как я, Энн, — должен же его кто-то забавлять. В нем было бы просто невозможно жить, если бы все выглядели серьезными интеллектуалами, поглощенными своими важными проблемами. Моя миссия в жизни — «пленять и очаровывать». Ну признайся, Энн, разве жизнь в Домике Патти не становилась живее и веселее, потому что я не давала вам киснуть?
— Да, это правда, — кивнула Энн.
— И все вы меня любите, даже тетя Джемсина, которая считает меня полоумной. Так зачем же мне меняться? Ой, как хочется спать! Я вчера до часу ночи читала жуткую историю про привидения, и когда я ее закончила, то не решилась вылезти из постели, чтобы потушить свет. Если бы, на мое счастье, ко мне не зашла Стелла, огонь горел бы до утра. Я была уверена, что если встану, чтобы потушить свет, то в темноте меня схватят холодные пальцы. Кстати, Энн, тетя Джемсина решила, что будет делать летом?
— Да, она решила остаться здесь. Она, конечно, делает это из-за кошек, хотя и утверждает, что ей лень приводить в порядок свой дом, а в гости она терпеть не может ездить.
— А что ты читаешь?
— «Пиквика».
— Эта книга всегда нагоняет на меня страшный аппетит. Там так много и так вкусно едят — вечно они сидят за столом и уписывают яичницу с ветчиной, запивая ее молочным пуншем. Почитав «Пиквика», я обычно отправляюсь шарить в кладовке. Кстати, мне и сейчас Ужасно хочется есть. У нас там нет чего- нибудь вкусненького, королева Анна?
— Утром я испекла лимонный пирог. Отрежь себе кусочек.
Фил поспешила в кладовку, а Энн отправилась вместе с Бандитом в сад.
Влажный весенний вечер был напоен запахом свежести. В парке снег растаял еще не полностью — под соснами остались осевшие сугробы, на которые не попадало солнце. От этого на дороге, ведущей к гавани, было много грязи, но на солнечных местах уже зеленела травка. В укромном уголке Джильберт нашел расцветшее земляничное дерево и нарвал букет бледно-розовых цветов.
Энн сидела в саду на большом камне и смотрела на голую березовую ветку, рисовавшуюся на фоне бледного заката. Это была чудная законченная картинка. Энн строила в воображении воздушный замок — роскошное мраморное здание с залитыми солнцем двориками и величественными, пронизанными арабскими благовониями залами, где она являлась хозяйкой и королевой. Увидев входящего в сад Джильберта с букетом в руках, Энн нахмурилась. В последнее время она старалась не оставаться с ним наедине. Но сейчас он ее поймал: даже Бандит убежал. Придется одной выпутываться из затруднительного положения.
Джильберт сел рядом с Энн на камень и протянул ей цветы:
— Правда, они напоминают об Эвонли и наших пикниках, Энн?
Она взяла цветы и с наслаждением вдохнула их аромат.
— Так и кажется, что я на поле мистера Сайласа Слоуна, — мечтательно произнесла она.
— Ты, наверное, и в самом деле скоро там окажешься.
— Нет, только через две недели. Сначала я поеду в Болингброк в гости к Фил. Ты приедешь в Эвонли раньше меня.
— Этим летом меня вообще не будет в Эвонли, Энн. Мне предложили работу в редакции «Дейли Ньюс».
— Да? — обескураженно спросила Энн. Ей было трудно представить себе целое лето в Эвонли без Джильберта. Почему-то такая перспектива ей совсем не нравилась, но она сдержанно кивнула: — Ну что ж, для тебя это, конечно, прекрасная возможность подзаработать.
— Да, я очень рассчитываю на эту работу. Мне тогда будет легче в следующем учебном году.
— Только чересчур не переутомляйся, — продолжала Энн, не совсем отдавая себе отчет в том, что говорит. Хоть бы Фил вышла из дому! — Ты так много работал этой зимой. Правда, чудный вечер? Знаешь, я сегодня нашла под той корявой ивой белые фиалки. У меня было такое чувство, будто я нашла золотой самородок.
— Тебе вечно попадаются золотые самородки, — тоже рассеянно отозвался Джильберт.
— Пойдем поглядим, нет ли там еще, — поспешно предложила Энн. — Я позову Фил и…
— Нет, Энн, не надо звать Фил, и фиалки мы тоже не будем искать, — тихо сказал Джильберт, взял ее руки в свои и сжал так крепко, что она не могла вырваться. — Я должен тебе кое-что сказать.
— Не надо, Джильберт, не говори, — взмолилась Энн. — Пожалуйста, не надо!
— Нет, я должен. Больше так продолжаться не может. Энн, я люблю тебя. Ты это знаешь. Я тебя очень люблю. Пообещай мне, что когда-нибудь станешь моей женой.
— Нет, не могу, — несчастным голосом прошептала Энн. — Ну зачем ты все испортил, Джильберт?
— Неужели ты меня совсем не любишь? — спросил Джильберт после долгой мучительной паузы, во время которой Энн не осмелилась посмотреть ему в лицо.
— Нет,
— И ты мне даже не оставляешь надежды, что когда-нибудь…
— Нет! — с отчаянием воскликнула Энн. — Так я тебя никогда не полюблю, Джильберт. И не говори мне больше об этом ни слова.
Опять наступила пауза, такая долгая и тяжелая, что Энн не выдержала и взглянула на Джильберта. Он был бледен как мел, в глазах застыла боль… Энн вздрогнула и отвела взгляд. Ничего романтического в этом не было. Неужели так всегда происходит — либо отвергнутый поклонник смехотворен, либо… на него страшно смотреть?
— Ты любишь другого? — наконец спросил он.
— Нет-нет, — торопливо отозвалась Энн. — Я никого
Джильберт горько усмехнулся:
— Друзьями! Нет, дружба меня не удовлетворит, Энн. Мне нужна твоя любовь — а ты говоришь, что этого я не дождусь никогда.
— Прости меня, Джильберт.
Больше Энн ничего не могла ему сказать. Куда подевались все мягкие и добросердечные слова, которыми она в воображении утешала отвергнутых поклонников?
Джильберт выпустил ее руки:
— Ты не виновата, Энн. Бывали минуты, когда мне казалось, что ты тоже меня любишь. Я просто себя обманывал — вот и все. Прощай, Энн…
Энн кое-как доплелась до своей комнаты, села в кресло у окна, откуда ей были видны сосны, и горько разрыдалась. Она потеряла что-то бесконечно дорогое — дружбу Джильберта. Ну почему, почему так случилось?
— Что с тобой, дорогая? — спросила Фил, заходя в полутемную комнату.
Энн не ответила. Сейчас ей вовсе не хотелось разговаривать с Фил.
— Уж не отказала ли ты Джильберту Блайту? Ну и дура же ты, Энн Ширли!
— Что глупого в том, что я отказала человеку, которого не люблю? — раздраженно спросила Энн.
— Ты просто не знаешь, что такое любовь. Придумала себе какое-то неземное чувство и воображаешь, что и в жизни так будет. Ну вот, ты все жаловалась, что я разговариваю несерьезно, — пожалуйста, сейчас я говорю серьезно. Даже удивляюсь, как это у меня получилось.
— Фил, — умоляюще попросила Энн, — пожалуйста, уйди и дай мне побыть одной. Вся моя жизнь рассыпалась. Мне надо ее как-то склеить.
— Без Джильберта? — уходя, спросила Фил. Жизнь, в которой нет Джильберта! У Энн тоскливо сжалось сердце. Как ей будет его не хватать! Но он сам во всем виноват — испортил их прекрасную дружбу. Теперь Энн придется научиться жить без него.
