Лонг-Айленд, молнией проехал Северный вокзал и наконец направился к кладбищу Сан-Мигель.

— Осталось чуть-чуть, Хусейн, — сказал Клоуд, увидев огоньки недоверия в глазах египтянина.

Через двадцать минут «Линкольн» въехал на перекресток и затормозил там, где шоссе делало изгиб. Грабалл и Перкинс быстро вышли из машины и направились к красивому «Кадиллаку», стоявшему у обочины. У роскошной машины был поднят капот и Мью Монро делал вид, что копается в моторе.

— Все хорошо, ребята? — взволнованно спросил он.

— Прекрасно, шеф, — ответил Грабалл, вручая ему драгоценный футляр.

Монро выхватил коробочку у него из рук и быстро спрятал в карман плаща. Потом опустил капот и коротко сказал:

— Перкинс, садись за руль. А вы знаете, что дальше делать с этим типом. Когда закончите, отведите «Линкольн» подальше. Ясно?

— Конечно, шеф, — гнусно усмехнулся бандит и, вернувшись к Ли, сел за руль.

Камаль наблюдал через ветровое стекло за тремя бандитами, испытывая беспредельный страх, у него даже перехватило дыхание. Почему они не отпускают его? Это уединенное шоссе очень подходящее место для...

Клоуд, бдительно следивший за ним, догадался по лицу египтянина, какие мысли его обуревают, и предложил ему сигарету, но у Хусейна пересохло в горле, и он мог не мог курить.

— Не волнуйся, парень, через несколько минут твой кошмар кончится, — обнадежил его Ли и рассмеялся.

Молодому человеку этот смех не показался дружеским. Он испугался еще сильнее.

Через несколько миль Алекс Грабалл подогнал машину к полуразрушенному зданию, служившему раньше фермой. С непроницаемым лицом он повернулся к Клоуду.

— Сейчас приду, только проверю все вокруг... Через пятнадцать минут он довольный вернулся.

— Выходи, Хусейн, — сказал он, открыв дверь автомобиля, — здесь заканчивается твоя прогулка.

Тот быстро повиновался и вышел из машины. Грабалл, указывая на одинокое строение, окруженное деревьями, сказал изменившимся голосом:

— Тебе не кажется, Ли, что все это напоминает кладбище?

Эта фраза была условным сигналом для Клоуда. Он выхватил пистолет, направил его в затылок Камаля и дважды нажал на курок, не переставая улыбаться уголками губ. Увидев, что египтянин рухнул на землю бездыханным, бандит торжественно произнес:

— Я предвидел, парень, что твой кошмар кончится быстро.

Они взяли труп, подтащили его к колодцу, находившемуся неподалеку от разрушенного здания фермы, и бросили его туда. Через секунду услышали глухой звук, который издало тело несчастного секретаря, ударившись о каменное дно...

Они быстро возвратились к «Линкольну», и Ли Клоуд с силой нажал на газ. На этот раз циничной улыбки на его губах не было....

На следующий день около полудня в загородный дом, где скрывались Мью Монро и его трое соучастников, пришла телеграмма. Глухие проклятия вырвались из уст Монро, когда тот прочитал ее содержание. Перкинс, Грабалл и Клоуд, коротавшие время за игрой в карты, посмотрели на шефа с удивлением. Тот со злостью скомкал телеграмму и бросил на пол.

— Черт бы побрал эту старую дуру, именно сейчас она все портит!

— Что случилось, Мью? — забеспокоился Ли.

Монро, прежде чем ответить, пнул скомканную телеграмму ногой, и бумажный шарик откатился к окну. Перкинс поднял его, расправил и молча прочитал в полной тишине.

— Что там написано? — с нетерпением спросил Грабалл.

— Что написано? На ней подпись самого Дуффуса, он передает, что откладывает свой приезд до пятницы.

Опять наступила тишина. Такая напряженная и бесконечная, какая бываете зале суда перед вынесением приговора о виновности или невиновности подсудимого.

— Жена Дуффуса слишком болезненна, — прошипел Монро вне себя от гнева. — Какие только хвори у нее не появляются в самый неподходящий момент. Ночью, когда я звонил ему, он сказал, что у миссис Дуффус легкое недомогание, но он будет здесь с деньгами, как мы договорились. А теперь придется ждать, черт возьми!

Монро очень хотелось метнуть ожерелье о стенку, но он сдержался и только отпихнул ногой стул, который перелетел через всю комнату.

Лица Перкинса, Грабалла и Клоуда после слов босса посерьезнели. Они молча вопросительно смотрели на него. Монро грохнул кулаком по столу, поняв, что означают эти взгляды, и угрожающе выпятил подбородок:

— Никто не мог предвидеть такого оборота! Клянусь, что разобью морду каждому, у кого увижу недовольство или недоверие!

Грабалл и Клоуд съежились под его взглядом, в их глазах замер животный страх, но Перкинс держался независимо и не моргая уставился на шефа.

— Просто чудесно, — сказал он с иронией. — Ведь самое трудное позади, осталось совсем немного — подождать пять дней в приятной обстановке.

Так он снял возникшее напряжение.

— Ладно, подождем, если это необходимо, — высказался Грабалл. — Ведь другого покупателя у нас не будет.

— А вы думаете, что такие покупатели растут, как грибы? — возмутился Монро и добавил: — Дуффус надежный и проверенный человек. Это дело, как вы знаете, подготовлено при его непосредственном участии. Он, можно сказать, всем руководил. Это он добыл письмо миллионера Ридланда, которого не только знает лично, но и прокручивал с ним различные операции. Кроме него, кто еще заплатит нам такие деньги за ожерелье? Он раньше вел себя достойно. Не вижу причины менять партнера, чтобы не столкнуться с каким-нибудь мошенником.

Никто из троих ничего не возразил. Все только пожали плечами.

— Останемся здесь до окончания сделки, — приказал Монро. — Не думаю, чтобы черт сыграл с нами плохую шутку. Еды и выпивки у нас в изобилии, поэтому давайте сидеть тихо и не делать никаких ошибок.

— Ты считаешь, что у нас всего достаточно, Мью? — осведомился Перкинс.

Монро с раздражением посмотрел на него.

— Шиппи, ты что, не можешь несколько дней побыть без баб?

— Если бы дня два, а то пройдет почти неделя, Мью, — Шиппи сделал унылую гримасу.

— Если будет надо, потерпишь и месяц! — взревел Монро вне себя от злости.

Перкинс широко улыбнулся и в знак примирения налил всем по стаканчику. Он сказал себе, что не стоит спорить, пока деньги за операцию не лежат перед ним. Поэтому сдержался и говорил только приятные для шефа слова. Ради денег можно было потерпеть. Хотя Перкинс тщательно изучил все параграфы кодекса и принимал всевозможные меры, помогавшие всячески его обходить, иногда этот парень все-таки попадался, что было всегда неприятно.

Первые три дня пролетели, как тяжелый сон. Единственным развлечением стали карты и выпивка, да еще затворники слушали радио и смотрели телевизор. Во вторник спокойная жизнь неожиданно закончилась. Бандиты сидели, как обычно, пили и играли в карты, как вдруг диктор объявил сенсационное сообщение. Как само собой разумеющееся, преступники отнесли эту новость к «героическому поступку», который они совершили в ювелирном магазине три дня назад.

Бандиты оцепенели у телевизора, забыв о картах. Они не ошиблись — сенсация касалась ювелирного магазина Бартона и Виллонса...

Преступники, затаив дыхание, прислушивались к каждому слову сообщения, стараясь не упустить что- нибудь важное. Ясный, хорошо поставленный голос диктора размеренно вещал: