зло Симоне.
Однако… Тристан тихо вздохнул и снова откинул голову на спинку кресла. Он может найти сотню разных доводов, но, если честно, отъезд был бы равнозначен трусливому бегству. Люсинда не только не будет наказана за убийство его родственников, но никто не сможет помешать ей в том случае, если она вдруг решит застраховать Эммалину. А то, какого мнения о нем будет Симона… Боже, ему даже думать не хотелось о том, насколько глубоко будет ее отвращение к нему!
Из всего этого сумбура следовало только одно: ему необходимо найти способ принудить Люсинду к действиям, не подвергая опасности никого, кроме самого себя. Плохо то, что это гораздо легче сказать, чем сделать… Может быть, если он закроет глаза всего на несколько минут и как следует подумает, ему… удастся… найти…
– Сэр?
Проклятие, ну что еще!
– Сэр!
Тристан протестующе заворчал, пытаясь отодвинуться от руки, которая трясла его, затем открыл глаза.
– Грегори?
– Да, сэр. Извините, но я подумал, что вы захотите это знать: «Констанс» уже причаливает.
Осмысление каждого слова оказалось процессом медленным и сложным, поскольку голова Тристана никак не хотела приходить в норму. Ага, он у себя в кабинете. И похоже, заснул прямо в кресле. Огонь в камине еще горит, но из-под бренди куда-то исчезла рюмка. Кто-то – наверное, дворецкий – поставил на столике рядом с креслом кофе…
Проведя рукой по лицу, Тристан выпрямился в кресле.
– Который час?
– Десять, сэр.
Боже, он проспал четыре часа! А ведь когда-то ему вполне хватало и двух.
Тристан рассеянно провел рукой по волосам.
– До чего гадко стареть!
– Была тяжелая ночь? – сочувственно спросил Грегори.
– Да, пожалуй.
Протянув руку, Грегори снял что-то с плеча Тристана, а затем повернулся к окну и поднес руку к свету.
– Долгая ночь с брюнеткой?
Симона!
Мозг Тристана судорожно начал работать.
– Сделай мне одолжение, Грегори.
– А разве я не этим занимаюсь все время?
Тристан, прищурившись, посмотрел на своего служащего:
– Ты вчера так и не нашел, с кем пообедать?
Грегори неопределенно пожал плечами:
– Так что за одолжение я должен сделать, сэр?
Тристан поднялся.
– Я должен был появиться у сестры и помочь ей писать портрет подруги.
– Ваша доброта просто бесконечна…
Тристан, не выдержав, хмыкнул. На самом деле, если не считать проблемы с Люсиндой, он считал себя настоящим счастливцем. Если бы еще Люсинда не портила все остальное…
– Ты заедешь к моей сестре и передашь ей, что этим утром у меня есть другие обязательства. Вырази мои сожаления и все такое. Пока ты этим занимаешься, я приведу себя в порядок, и затем мы увидимся на причале.
– А где живет ваша сестра?
– Кучер отвезет тебя сначала к Эм, а потом к причалу.
Грегори неохотно кивнул и высоко поднял длинный, волос Симоны.
– Это вам нужно?
– Пока не знаю. – Тристан взял волос и вернул его себе на плечо просто для того, чтобы увидеть, что предпримет его помощник.
Грегори, воздел очи к небу.
– А имя вашей сестры? Просто чтобы мне не выглядеть глупым невеждой, стоя у ее дверей.
– Эммалина, – сообщил Тристан. – Леди Эммалина Таунсенд.
– И вы не будете против, если я приглашу ее пообедать?
Тристан рассмеялся и начал подниматься по лестнице:
– Нисколько. Действуй.
Эм и Грегори – вот забавно! С такой парочкой уж точно не будет сцены, какая случилась у него с герцогом. Кстати, союз этих двоих был бы отнюдь не плох. Эммалина и Грегори люди спокойные, чуть замкнутые, и, главное, более чем готовы не нарушать рамки того, что дозволено обществом.
В отличие от… Он перевел взгляд на свое плечо и, сняв длинный волос с ткани сюртука, медленно начал накручивать шелковистую нить на палец. При этом он пытался понять, что в Симоне так притягивает его. Он мог умело командовать кораблями и людьми, на всем Востоке его знали, как искушенного купца. Благодаря усердному труду и полной сосредоточенности Тристан сколотил состояние, о котором большинство аристократов могли только мечтать. К тому же он не мог вспомнить, когда в последний раз женщина всерьез отвергала предложенные им плотские утехи. В целом он мог считать себя человеком с острым умом и способностью направить его на достижение хорошо продуманной цели.
Так что такое было в Симоне, что заставило его отбросить осторожность и рассудительность? Вряд ли он назвал бы ее самой красивой женщиной из всех, с кем ему приходилось встречаться, и она определенно не была первой, уступившей обольщению. Однако Симона оказалась первой, чья цена стала для него чересчур высокой.
Что в ней было особенного? Возможно, все объяснялось просто: он уже много месяцев не имел возлюбленной, а Симона оказалась готова к любви? Но, если бы ему нужно было только жаркое тело и удовлетворение желания, тогда он мог бы выбрать любую из доброй дюжины замужних женщин, которые маняще смотрели на него на каждом балу. Тем не менее никому из них не удалось пробудить в нем хоть искру интереса. А вот в Симоне оказалось нечто такое, что проникло в глубину его существа и властно сотрясло его до самого основания.
Постаравшись избавиться от наваждения, Тристан сурово приказал себе прекратить самоистязания. Это была случайная слабость, секундное помрачение рассудка. Он отправит ей предостережение относительно Люсинды – и на этом все, – они больше не увидят ее.
Аккуратно положив волос на умывальник, Тристан скинул сюртук и заставил себя сосредоточиться на списке грузов, которые прибывают в порт.
Стоя в гостиной особняка Таунсендов, Симона огляделась. Хлипкие белые с позолотой стулья исчезли, но на их месте пока ничего не возникло, поэтому комната казалась несколько менее заставленной, чем накануне. Почему-то она вдруг стала обращать внимание на такие вещи. Прошлая ночь была долгой, хоть и чудесной, но этим утром Симона испытывала такую усталость, что едва справлялась со сном и совершенно не способна была логически мыслить.
Симона тряхнула головой. Поскольку у коновязи коня Тристана не оказалось, то он скорее всего еще в пути. Если бы она проспала хоть на пару часов дольше, то сейчас у нее хватило бы энергии, чтобы задрожать от возбуждения, но поскольку энергии было мало, предвкушение встречи текло в ней, словно теплый мед. Найти удобный момент, шагнуть в объятия Тристана и, положив голову ему на грудь, закрыть глаза и ощутить под щекой биение его сердца… Разве это не настоящий рай?
– Ты выглядишь просто ужасно.
Симона повернулась к двери и заставила себя улыбнуться:
– Да ладно тебе, Эмми. Зато ты прямо светишься. Если бы ты не была моей подругой, мне бы пришлось тебя возненавидеть.
– Может, тебе нездоровится?
– Я немного устала, – призналась Симона, – потому что этой ночью почти не спала. Кэрри произвела на свет мальчика, которого назвали Калленом.
– Как это чудесно! Так ты теперь тетя…
– Уже в третий раз, но это мой первый племянник.
Эмми улыбнулась:
– Надеюсь, у твоей сестры все в порядке?
Симона кивнула, и тут в гостиную вошел лакей.
– Прошу прощения, мисс, – обратился он к Эммалине, – но вас ждут. Этот человек говорит, что его прислал ваш брат.
На лице Эммалины отразилось удивление, но она достаточно быстро пришла в себя, чтобы вспомнить о требованиях вежливости.
– Пожалуйста, проведи его сюда.
Когда лакей удалился, Эмми повернулась к Симоне:
– От брата? Должно быть, что-то случилось! Тристан обещал прийти сюда утром и помочь мне писать твой портрет.
Симона пожала плечами; она подумала, что скорее всего Тристан испытывает такую же усталость, как и она, и просто счел за благо остаться дома и выспаться. Хорошее решение – и сама она намерена поступить так же, как только сможет уйти.
– Мистер Уэйд Грегори!
Объявив имя гостя, лакей пропустил в дверь довольно высокого мужчину, и Симона отметила, что он определенно не сошел со страниц модного журнала, а это уже говорит в его пользу.
Взгляд вошедшего скользнул по ней, после чего переместился на Эммалину.
– Доброе утро, дамы, – проговорил он, вертя в руках котелок.
О, да он, кажется, покраснел?
Симона опустила глаза, а Эммалина приветливо улыбнулась:
– Вы американец! – бесцеремонно воскликнула она.
Румянец мистера Уэйда стал еще заметнее, когда Эмми принялась рассматривать его, словно дольку лучшего швейцарского шоколада.
Наконец он откашлялся и поднял голову.
– Мэм, я клерк вашего брата. Тристан попросил меня зайти к вам и передать его извинения, так как он не сможет присоединиться к вам и вашей подруге для сеанса живописи. Один из его кораблей пришел в порт, и ему необходимо быть на причале.
– О Боже, я еще ни разу не была на корабле!
Симона чуть не застонала, прекрасно понимая, что задумала Эммалина. И это когда ей так хочется пойти домой и лечь, а не играть роль дуэньи!
– Я уверен, что ваш брат будет более чем счастлив видеть вас у себя на судне… ближе к концу недели.
– Ну, это очень долго. – Эммалина надула губки.
– А тебе разве не хотелось бы увидеть корабль, Симона? – Нe дав ей возможности ответить, она улыбнулась: – Подождите, пока я надену шляпку и накидку, мистер Грегори, и тогда вы сможете нас сопровождать.
Грегори чуть не смял котелок: он явно не знал, что ему делать.
– Это ей свойственно. – Симона пожала плечами. – Вечно мчится куда-то, предоставляя остальным следовать за ней, хотят они того или нет.
Грегори обреченно кивнул:
– Ее брат
