бронежилетами, шлемами и очками, множеством мелочей, нужных солдату, в ранце за спиной, удобнейшими ботинками на толстой подошве, в которых нога не потеет даже в пятидесятиградусную жару.

«Они передвигаются легко и расслабленно, — писал коррепондент „Новой газеты“ Сергей Лойко, наблюдавший, как американцы входят в Багдад. — Они опрятны, чисты, загорелы и все одинаково вежливы и бодры. Их лица светлы и открыты. У них нет прыщей и волдырей, нет торчащих из-под грязного подворотничка тощих куриных шей с выпирающими кадыками. И нет синяков под глазами. И нет соплей, постоянно текущих из носа. Они не ругаются матом, не просят закурить, не клянчат денег или хлебца.

Они подпускают к себе, разговаривают с нищими детьми, дают им деньги и вкусности из своего пайка.

Когда всходит солнце, они опускают на лица забралообразные темные очки. Когда их застает неожиданная темнота, они поднимают к глазам висящий на шее прибор ночного видения. Если морскому пехотинцу, например, захочется пить в момент уличного боя, он не побежит, спотыкаясь и матерясь, с цинковым ведром к водокачке, а просто возьмет в рот узкий пластиковый шланг, спускающийся к солдатским губам, смазанным солнечным кремом, из специальной плоской фляги, расположенной в ранце за спиной».

К концу дня генерал Фрэнкс сообщил, что его подчиненные вошли в город Тикрит без боя.

А ведь Багдад и Тикрит должны были оборонять шестьдесят тысяч солдат и офицеров, два гвардейских корпуса «Аль-Рашадия» и «Аль-Баффрейя». В общей сложности семь дивизий — три танковых, две моторизованные, две пехотные. Они разбежались в полном составе.

Танки и бронемашины иракские солдаты бросили прямо посреди улицы. В штабе Республиканской гвардии не осталось никого, только куча брошенной военной формы, от которой спешили избавиться.

В Тикрите войска коалиции наткнулись лишь на один грузовик с пулеметом, который открыл огонь и был уничтожен. Тикрит поразил американских солдат обилием статуй и портретов Саддама, а также его дворцами, которые земляки бывшего вождя уже успели ограбить.

При въезде в Тикрит красовался огромный плакат — Саддам верхом на белом коне освобождает Иерусалим. В центре города конная статуя — Саддам с обнаженным мечом.

Иракцы побивали сброшенные с постаментов статуи Саддама и сорванные со стен портреты обувью, что является высшим оскорблением в исламском мире. Обувь олицетворяет грязь, поэтому ее снимают, входя в дом или в мечеть.

Иракская полиция передала победителям семерых американских солдат, попавших в плен. Пятеро угодили в засаду еще 23 марта неподалеку от города Эн-Насирия. Еще двое — пилоты сбитого вертолета «Апач». Пленных долго перевозили из города в город.

Министерство обороны США обнародовало общие потери американских войск за время кампании: сто двенадцать убитых, триста девяносто девять раненых, шесть пропали без вести, семеро — в плену. Непосредственно в боях погибли две трети, остальные — в авиационных и автомобильных катастрофах либо стали жертвами случайных выстрелов или неосторожного обращения с оружием.

После окончания войны в Ираке генеральный штаб Вооруженных сил России получил указание проанализировать ход боевых действий и сформулировать предложения.

Генштабисты сразу пояснили:

— Изменений в структуре нашей армии и флота не будет. Она у нас сегодня оптимальна. Ничего сверхъестественного в Ираке американские войска не показали.

Неужели американский опыт вовсе бесполезен в российских условиях?

Министр обороны Сергей Борисович Иванов вежлив, корректен, не повышает голоса и не ругается. Улыбается, хотя от его улыбки многие ежатся. Все прежние министры вызывали к себе подчиненных через дежурного офицера, Иванов звонит сам.

В Министерство обороны на Арбате министр приезжает на «Вольво» с охраной. Машина заезжает во внутренний дворик. На персональном лифте министр поднимается на пятый этаж. Говорят, что Иванов приезжает на работу очень рано — в семь с небольшим, уезжает после десяти вечера. Это заставило и высших офицеров изменить график работы: в половине восьмого утра они уже на месте, а уезжают с Арбатской площади после девяти вечера. В субботу приезжают все, некоторые начальники трудятся и в воскресенье.

Соответственно, вынуждены работать их аппараты, секретариаты, дежурные, те, кто готовит срочные бумаги. Словом, обстановка военного времени. Но военные разочарованы.

Когда Сергея Иванова назначили министром, он справедливо заметил:

— Еще работая в Совете безопасности, я пришел к выводу: либо мы начинаем военную реформу, либо получим большую дряхлую армию со страшной дубиной в руках — слепую, глухую и старорежимную.

Иванов пришел в Министерство обороны с готовым планом реформы, который был подготовлен под его руководством в Совете безопасности. Но выяснилось, что идеи Совбеза далеки от реальности. Да и сам министр далековат от армии — он занимается большой политикой и чаще ездит за границу, чем в собственные войска. Поэтому положение в Вооруженных силах пока к лучшему не изменилось.

В министерстве знают, что Иванов по-прежнему постоянно ездит к президенту, по нескольку раз в день разговаривает с Путиным по телефону. Мало кто из высших чиновников может похвастаться правом неограниченного доступа к президенту.

Но известно и другое: пока министр с удовольствием ездил за границу, все главные решения принимались в кабинете начальника генерального штаба Анатолия Квашнина.

Генерал Квашнин — человек жесткий, храбрый и напористый. Однажды он гордо сказал:

— Если генеральный штаб — мозг армии, то я — его главная извилина.

Генерал армии Анатолий Васильевич Квашнин родился в 1946 году в Уфе, в 1969-м окончил Курганский машиностроительный институт. Его призвали в армию лейтенантом, назначили заместителем командира роты по технической части. Ему понравилась служба, и он подал рапорт с просьбой оставить его в кадрах Вооруженных cил. Он, пожалуй, единственный генерал без базового военного образования, сделавший такую карьеру.

Своему стремительному взлету молодой генерал Квашнин обязан первой чеченской войне.

Когда осенью 1994 года министр обороны генерал армии Павел Грачев приказал молодецкой танковой атакой взять Грозный и навести в Чечне порядок, то два генерала, видя, что операция не подготовлена и неминуемо закончится большой кровью, отказались участвовать в этой авантюре.

А Квашнин, тогда первый заместитель начальника Главного оперативного управления генштаба, согласился.

Он принял на себя командование группировкой федеральных сил в Чечне и возглавил штурм Грозного в январе 1995 года. Боевики методично уничтожали танк за танком. Федеральные войска несли огромные потери. Это была настоящая бойня. Необученные и необстрелянные солдаты не были готовы к боевым действиям в условиях города, не знали, как сражаться с партизанами.

Наступавшая под командованием генерала Константина Пуликовского 131-я (Майкопская) отдельная мотострелковая бригада вообще была практически полностью уничтожена.

Следующий эпизод боевой деятельности генерала Квашнина связан с трагедией в дагестанском городе Кизляре, который в январе 1996 года захватили боевики Салмана Радуева, бывшего инструктора Чечено- Ингушского обкома комсомола.

На сей раз решили не дать боевикам уйти безнаказанно; их окружили в селе Первомайском. Операцией командовали два генерала армии — министр внутренних дел Анатолий Куликов и директор Федеральной службы безопасности Михаил Барсуков.

Вооруженные силы представлял генерал-полковник Анатолий Квашнин — уже в роли командующего войсками Северо-Кавказского военного округа.

Штурм села продолжался четыре дня. В нем участвовали помимо спецподразделений два усиленных батальона, танки, артиллерия и установки залпового огня «Град». Участники операции жаловались на полнейшую неразбериху и бестолковщину. Солдат даже не могли покормить.