выхода, отведена в сторону, открыв длинную трубу коридора. Слабый свет дежурных лампочек неравномерно светит по всей длине, и так далеко, что кажется конца не видно. Я бегу по этому гулкому коридору, сбивая рваную паутину, буквально заполонившую все пространство. Прошло уже десять минут, а труба впереди по прежнему тускло мерцает огоньками света. Только минут через тридцать, я выбежал к колодцу. Скобы на вертикальной стене позволили мне добраться до отодвинутого, с помощью зубчатой системы колес, бетонного люка, через который выбрался на землю. Дневной свет ослепил глаза, некоторое время пытаюсь с ориентироваться, где же я. Холодный ветер несет мелкую крупу снега, заметая все следы бежавших от сюда людей. Я на поляне, но до чего же знакомая поляна. Стоп. Я же здесь был с Катей, когда хоронили людей, погибших при взрыве ракеты. Целовал ее, вон около той ели на краю поля. За ней наш поселок. Так вот куда ведет запасный выход из СТП.

Около первого дома, меня заметили и тот час автоматная очередь разорвала тишину. Я ответил очередь, выпотрошив весь рожок, прыгнул за ограду и понесся вдоль нее к соседнему жилью. Поселок ожил трелью автоматных очередей. Я пробираюсь от домика к дому, огибая поселок. На соседней улице стоят пять бандитов и переговариваются, тревожно смотря в сторону, где охрана заметила меня. Я сменил рожок у автомата и прицелившись, выпустил все тридцать патронов в эту кучку людей. Теперь стрелять начали везде.

- Отходим, - слышны крики.

Бандиты перебежками стали отступать к дороге. Где же Ковров? Перезаряжаю автомат и, прячась за стенки домов, сараев и деревьев бегу к капитанскому домику. Может он там? Я успел вовремя, Ковров выходил из своего дома с большой сумкой в одной руке и пистолетом в другой. Он стал озираться на пороге и тут я вскинул автомат и выпустил с пяток пуль. Капитан подломился, рухнул у крыльца и... пополз. Я не успел дальше поглядеть за Ковровым, несколько очередей из-за деревьев пришлись в мою сторону и одна из пчелок задела мне руку. Сваливаюсь на землю и открываю ответный огонь. Боевики уходили из поселка. Стрельба ушла за последние дома и совсем пропала в лесу у дороги. Осторожно возвращаюсь в поселок.

Я нашел его по кровавому следу... Ковров полусидел у забора. Его рука с пистолетом лежала на груди. Другая, красная от крови, неподвижна на земле. Он открыл глаза и узнал меня.

- Кривцов...

- Где Арнольд?

- Он... он едет на машине...

- Куда?

- В Мальцевск... Это ты меня так?

- Я.

- Я так и понял. Все кончилось... все кончилось неудачно... и ракету не запустили, и я умираю...

Значит все таки ракета не ушла. Слава богу, войны не будет.

- За что ты убил прапорщика Годунова?

- Он догадался...

- Тебе лучше умереть, капитан...

- Знаю. Прощай, Кривцов.

Ковров поднимает руку с пистолетом и подтаскивает к своей голове. Я зажмурил глаза. Раздался выстрел.

Я шел по пустому поселку и не знал куда себя деть. Сумела Катя связаться с округом или нет? Что там у нее? У дома командира, кто то забарабанил в окно. За стеклом торчат детские мордашки. Дети, у офицеров остались, дети. Я рванулся к дому. Дверь заперта, но ключ остался в скважине. Когда я вошел, десятки детских рук потянулось ко мне.

- Дядя, Дима, - неслось со всех сторон.

- Тише. Вы ели?

Понеслись крики в разнобой.

- Стоп. Взрослые девочки ко мне. Так. Пойдете на кухню, готовить для все пищу и чай. Мальчики... Отлично. Давайте делать большой стол.

- Дядя Дима, а где мой папа? - пищит пятилетний малыш.

- На работе.

- А мама?

В комнате стало тихо.

- Мама твоя ушла... в другое место.

- Дядя Дима. У тебя кровь на руке.

- Это царапина.

Кто то попытался выйти на улицу.

- Ребята, не выходите... Еще не безопасно. Вот ты, высокий, встань около двери, никого не выпускай.

Взрослые дети, все поняли.

Вертолеты появились через полтора часа. Гул проник в строение. Я выскочил из дома на улицу. Тяжело груженые машины, летели на поселок. Один вертолет стал спускаться, а остальные, пролетев над домами, пошли в сторону СТП. Десантники, высыпавшиеся из вертолета, осторожно вошли в поселок.

С каждым часом поселок наполнялся военными. Из СТП привезли Катю. Она сразу же бросилась в свой дом. Через десять минут выскочила и заметалась по поселку. Какой то десантник показал ей на ангар. Она побежала туда. Я еще не знал, что всех мертвецов поселка стащили туда. Катины отец и мать и все попробовавшие страшную отраву, тоже было там.

На следующий день меня арестовали и повезли в Архангельскую тюрьму. В которой просидел пол года.

Только на следствии увидел снимки, валяющейся рядом с шахтой остатками ракеты, изуродованный 'стол', с вырванными из домкрата цилиндрами и прихватами. Все таки придержал, не дал взлететь. В оставленной в моем домике бутылке водки, нашли яд замедленного действия. Самое ужасное, никто от него не спасся. Показали мне фотографии с пустыми туннелями.

- Что это? - удивился я.

- Нашли у Коврова, - говорит следователь. - Он эти фотографии закреплял перед видео камерами. Операторы поэтому не всполошились, когда он убил Годунова.

Арнольда поймали через два месяца, после нападения на СТП. Меня приводили к нему на очные ставки. Встречался в тюрьме и с Катей. Она проходила как свидетель, при виде меня отворачивалась и совсем не хотела говорить.

Суд почти простил меня, но из армии уволили. С Катей все покончено и я махнул в Ленинград. С трудом устроился на завод и в общежитие. Однажды вечером позвонил в общежитие к Маше. Ее долго звали и когда она подошла протянула.

- Але...

Я заволновался.

- Маша, это я.

- Кто?

- Дима...

- Дима? Какой Дима?

- Кривцов...

Трубка замолчала.

- Маша... Маша...

Она ни слова. Я уже хотел повесить трубку, как она ответила.

- Ты где?

- Здесь, в Ленинграде.

- Можешь со мной встретится?

- Сейчас?

- Да.

- Хорошо. Я выезжаю к тебе. Через двадцать минут буду у входа в общежитие.

Она встретила и, обняв, заплакала.

- Я там была... и все знаю... Маму с папой похоронила...

- Прости, я во многом виноват.

- Я не виню тебя.

Она оторвалась от меня и поглядела в глаза.