– Значит, на него надавила именно полиция? А не кто-то из заинтересованных в оправдании лиц?

– Нет. Именно полиция.

Френкель был доволен.

Районный прокурор выполнял свои сложные обязанности без обычного воодушевления. Эллери решил, что не столько само дело не по душе Херману, сколько свидетели. За исключением официальных лиц – инспектора Куина и сержанта Велли – все, призванные прояснить обстоятельства случившегося, были или вообще настроены враждебно, или симпатизировали защите. Карлос Армандо, Харри Берк, Роберта Вест, сам Эллери получили повестки в суд. Все они готовились скорее к перекрестному допросу, чем к простым показаниям, под присягой.

К тому моменту, когда представитель государственного обвинения закончил предварительное чтение дела, районный прокурор уже вчерне набросал обвинительное заключение против Лоретты Спейнер. Она была последней, кто оставался наедине с Глори Гидр до смерти певицы. Время ее ухода из квартиры Глори, ее прогулки по Центральному парку и возвращения домой зафиксировано лишь с ее слов, ничем не подкрепленных. Кольт 38 калибра, выстрел из которого оборвал жизнь Глори, был обнаружен в шкафу подсудимой, в принадлежащей ей шляпной коробке. Она является основной наследницей значительного состояния. Убитая пренебрегала (районный прокурор употребил слово «не интересовалась») своей племянницей, когда та была еще ребенком. Ясно намекалось, что мотивом преступления могла явиться как алчность, так и ненависть. Или оба чувства вместе.

Впечатление на присяжных было произведено. Они старательно избегали смотреть в сторону белокурой, почти детской фигурки на скамье подсудимых.

Френкель принялся обрабатывать Маггера. Перед судом предстал совсем не тот Маггер, каким его в последний раз видели друзья Лоретты. Его переодели в вычищенный, выглаженный костюм, белоснежную рубашку с темным строгим галстуком и начищенные до блеска ботинки. Он был выбрит до синевы и абсолютно трезв. Маггер напоминал слесаря-водопроводчика, наработавшегося на неделю и приодевшегося для воскресного похода в церковь. ( – Я уверен, что Херман не преминет попенять нам, что специально приукрасили свидетеля, – встревожено прошептал адвокат Эллери. – Но ему понадобится слишком долго распинаться на эту тему, чтобы преодолеть то благоприятное зрительное впечатление, которое производит на присяжных наш Маггер в своем новом обличье. Я лично думаю, что Херману придется изрядно попотеть. И сам он тоже об этом догадывается. Взгляните только на его нос!) Ноздри районного прокурора напряженно раздувались и опадали, как будто старой судейской ищейке не удавалось, несмотря на богатый опыт, взять нужный след.

Неожиданно оказалось, что Маггера зовут Куртис Перри Хэтвей. Френкель быстро вытянул из мистера Хэтвея сообщение, что «иногда» его зовут Маггер.

(– Зачем вы спросили об этом? – недоумевал позже Эллери. – Затем, – отвечал адвокат, – что иначе об этом спросил бы сам Херман. И обрушил бы на наши головы поток обвинений.., или грязи, на выбор.)

– Каким образом вы получили ваше прозвище, мистер Хэтвей?

– Еще мальцом я играл в бейсбол, упал и разбил себе нос, – серьезно отвечал Маггер. – Вот и сделалась у меня такая жуткая морда, значитца. Ну я и начал всякие разные рожи корчить, как клоуны там или детишки кривляются. Уж больно мне стыдно было за свою физиономию. Вот они и стали дразнить меня Маггером. Чего я кривляюсь, значитца.

(– О, Господи Боже мой! Что он несет! – тихо простонал Харри Берк.)

– Сейчас, мистер Хэтвей, – провозгласил Юри Френкель, – вас приведут к присяге в качестве свидетеля защиты, важного свидетеля. Я даже осмелюсь утверждать – наиважнейшего И мы должны полностью разъяснить суду и присяжным заседателям: кто вы и какое отношение имеете к происходящему. Чтобы никто потом не смог заявить, что мы постарались скрыть или исказить факты…

– Это намек в мою сторону! – всполошился районный прокурор, – Я заявляю протест!

– Мистер Френкель, у вас есть вопросы непосредственно к свидетелю? – вмешался судья.

– Множество вопросов, Ваша Честь!

– Вот их и задавайте!

– Мистер Хэтвей, вы только что рассказали нам, как вы получили прозвище Маггер. Но нет ли каких- либо иных оснований для него?

– Для чего?

– Для вашего прозвища?

– Да нет, сэр, – заявил Маггер.

– Мистер Хэтвей… – начал было Френкель.

– Это давление на свидетеля! – завопил районный прокурор.

– Не понимаю, как можно давить на свидетеля, просто произнося его имя, – вставил судья. – Продолжайте, мистер Френкель. Но избегайте давления на свидетеля.

– Мистер Хэтвей, привлекались ли вы к уголовной ответственности?

Маггер страшно смутился:

– А чего это вы вдруг спрашиваете, Господи?!

– Неважно. Просто ответьте на этот вопрос.

– Ну.., бывало порой. Случалось.

В голосе Маггера звучало: с кем не бывало!

– А по какой статье?

– Ну они вешали мне разбой. Слушайте, да я еще в жизни никого не грабанул по-крупному! А они все: убийца ты, ты разбойник. Никого я не бил, не резал! Никогда! Вот один раз прилепят статью и век не отвяжешься…