Собеседник: Из них явствует, что имеется различие.

Кришнамурти: О, нет.

Собеседник: Они же действительно различны.

Кришнамурти: Абсолютно, а не просто по видимости.

Бом: Я думаю, вопрос, к которому мы хотим вернуться, состоит в следующем: почему люди, которые культивируют ненависть, говорят, что они отличны от тех, которые этого не делают?

Кришнамурти: Говорят ли они это?

Бом: Я думаю, говорят. Поскольку они допускают, что существует кто-то, кто не культивирует ненависть, они должны быть отличны от него.

Кришнамурти: Да, это ясно — свет и тьма, и т.д. Но я хотел бы выяснить, в правильном ли направлении мы двигаемся. То есть, «X» дал мне этот дар, а я его не несу. Вы следите за моей мыслью? Я культивировал какой-то ответ, но этот дар я не несу. Почему? Если отец отвечает на ненависть ненавистью, то почему сын не отвечает подобным же образом?

Бом: Я думаю, здесь вопрос озарения.

Кришнамурти: Это означает, что сын имел озарение с самого начала. Вы следите? Прямо с детства, и что из этого следует?

Бом: Что?

Кришнамурти: Я не хотел бы пока вникать в эту опасную сферу!

Бом: Почему же? Вы, быть может, хотите это отложить.

Кришнамурти: Существует некий фактор, который упускается. Я хотел бы на него указать. Понимаете, если это исключение, то это нелепо.

Бом: Хорошо. Тогда мы согласимся в том, что это потенциально присуще всем человеческим существам, — не это ли вы хотели сказать?

Кришнамурти: Я не совсем уверен, что именно это хотел сказать.

Бом: Но я полагаю, что этот фактор присущ всему человечеству.

Кришнамурти: Это также опасное утверждение.

Бом: Это то, о чем вы говорили.

Кришнамурти: Знаю, но сомневаюсь. Когда буду вполне уверен, я вам скажу.

Бом: Хорошо. Мы исследовали это и можем сказать, что это представляется многообещающим, хотя и немного опасным. Поскольку некоторые люди переживают это, — это возможность всего человечества.

Кришнамурти: Это означает, что Бог в вас?

Бом: Нет, это всего лишь значит, что существует возможность озарения.

Кришнамурти: Да, отчасти. Я сомневаюсь во всем этом. Отец отвечает на ненависть ненавистью, а сын — нет.

Бом: Это случается иногда.

Кришнамурти: Нет, постоянно, с раннего детства — почему?

Бом: Это должно зависеть от озарения, которое показывает тщетность ненависти.

Кришнамурти: Почему тот человек это получил?

Бом: Да, почему?

Кришнамурти: И если это представляется ему таким естественным, то почему это не естественно для каждого? Как вода, которая естественна для всякого человека.

Бом: Почему озарение не приходит к каждому с самого детства?

Кришнамурти: Да, это и я спрашиваю.

Бом: Озарение такой силы, что даже плохое обращение не явилось бы помехой.

Кришнамурти: Ничто не может помешать озарению, я так считаю — ни плохое обращение, ни побои, ни всякого рода страшные ситуации. Почему? Мы к чему-то приходим.

Кришнамурти: Не говорим ли мы, что люди в своем поведении до сих пор проявляют животные инстинкты?

Бом: Да, и эти животные инстинкты могут оказаться непреодолимыми в своей интенсивности и быстроте, особенно, у маленьких детей. Для них естественно — отвечать в соответствии с животным инстинктом.

Кришнамурти: Значит, спустя миллион лет, мы все еще в наших поступках, как и наши предки, руководствуемся инстинктами?

Бом: В какой-то степени. Наши поступки, возможно, формируются также и мыслью; животный инстинкт, сплетенный теперь с мыслью, — в каком-то отношении получается еще хуже!

Кришнамурти: Гораздо хуже.

Бом: Потому что мысль питает и контролирует инстинкты ненависти, делая их проявления все более коварными и опасными.

Кришнамурти: И в продолжение многих и многих столетий мы не нашли способа, метода или системы, не нашли ничего, что отвратило бы нас от этого пути. Так ведь?

Бом: Да. Одна из трудностей тут, несомненно, в том, что когда люди начинают друг на друга сердиться, их гнев все возрастает, и они оказываются неспособными ему противостоять. Они могут пытаться его контролировать, но это не работает.

Кришнамурти: Как мы говорили, некто, «X», поступает естественно, в том смысле, что он не отвечает на животный инстинкт. Это своего рода интуиция, озарение. Какое место занимает оно в жизни человеческого общества? Совсем никакого?

Бом: В обществе, каким оно является, озарение не может быть принято, потому что общество в своей основе исходит из представления, что в нем должны господствовать страдание и удовольствие. Вы могли бы сказать, что дружелюбие есть также род животного инстинкта, что люди становятся дружественно расположенными в силу причин, связанных с инстинктами. И, быть может, в силу подобных же причин они становятся врагами.

Я думаю, кое-кто мог бы сказать, что мы скорее следуем разуму, чем инстинктам. Был период в XVIII веке, который называли Веком Разума, когда говорили, что человек может быть разумным, может выбирать то, что разумно, и внести во все гармонию.

Кришнамурти: Но он не сделал этого!

Бом: Положение ухудшилось, произошла Французская революция, террор и пр. После этого люди уже не слишком верили в разум как средство чего-то достичь или покончить с конфликтом.

Кришнамурти: Итак, куда наш разум нас ведет? Мы говорили об озарении, которое действительно изменяет природу самого мозга.

Бом: Да, рассеивая в нем тьму, озарение позволяет мозгу функционировать по- новому.

Кришнамурти: Мысль действует во тьме, она создает свою собственную тьму и функционирует в ней. А озарение, как мы сказали, подобно вспышке, — оно устраняет тьму. После того, как озарение рассеет тьму, может ли человек действовать или функционировать разумно?

Бом: Да, человек тогда будет функционировать разумно, руководствуясь, скорее, пониманием, чем установленными нормами и велением рассудка. Тогда будет свободное цветение разума.