______________
* Фирсов Н. Из воспоминаний шестидесятника // Исторический вестник. 1914. Май. С. 494.
А вот свидетельство другого мемуариста, известного русского литературного критика и историка литературы А.М.Скабичевского: '...был, впрочем, у нас и девятый однокурсник, но он с нами не мог сблизиться, так как почти целый год мы его не видели; он очень редко являлся в университет, чуть не гимназистом еще начавши вращаться в литературных кружках, и только в конце учебного года он выплыл и готовился вместе с нами к экзаменам, а затем опять исчез, как комета. Это был известный автор 'Петербургских трущоб' В.В.Крестовский. Он был в то время еще свободомыслен, писал стихи, подражал Некрасову и производил этими стихами большой фурор на студенческих сходках... В короткое время экзаменационной горячки сблизиться с нашим кружком он, конечно, не успел: не до того в это время было. Тем не менее я помню, как во время приготовления не то по богословию, не то по греческому языку он очень горячо и резко старался обратить меня на путь всяческих отрицаний. Таким образом, как это ни странно, но я должен признаться, что первые семена свободомыслия посеял в меня автор 'Панургова стада'*.
______________
* Скабичевский А. Литературные воспоминания. М.; Л., 1928, С. 166.
В воспоминаниях мемуаристов студент Вс.Крестовский предстает перед нами как литератор, имя которого становится известным читателю. Но пристрастился к сочинительству он гораздо раньше, еще в гимназии. Вначале он писал стихи по-юношески восторженные, как и полагалось в его возрасте. Но уже в четвертом классе гимназии пробует свои силы и в прозе. Один из рассказов юного гимназиста, 'Вдовушка', попал в руки инспектору, был признан скабрезным, вольнодумным и предан сожжению.
К счастью, помимо инспекторов, были в гимназии и внимательные учителя. Преподаватель русского языка В.И.Водовозов заметил недюжинные способности своего воспитанника и всячески поощрял его к творчеству. Связи между учителем и учеником не порвались и когда гимназист стал студентом. Именно Водовозов летом 1858 года познакомил Всеволода Крестовского с Львом Александровичем Меем, вокруг которого группировался тогда кружок литераторов. Душою этого кружка был Аполлон Александрович Григорьев, известный русский поэт и критик. Состояли в нем также литератор Владимир Рафаилович Зотов, получивший сейчас некоторую известность благодаря историческим романам Юрия Давыдова, где он выведен в качестве действующего лица, и замечательный русский поэт Константин Константинович Случевский. Крестовский появился в этой компании не как ищущее покровительства молодое дарование, а как писатель, уже имеющий литературное имя, - его стихи и повести печатались во многих периодических изданиях: 'Русском слове', 'Времени', 'Светоче', 'Эпохе', 'Русском вестнике', 'Библиотеке для чтения' и др.
И Мей и другие участники кружка ценили талант Крестовского, на вечерах он нередко читал свои новые произведения. Благодаря этим чтениям Крестовский выработал в себе талант декламатора и впоследствии нередко выступал как чтец-декламатор в публичных литературных концертах, мастерски копируя голоса разных людей.
Будучи еще студентом университета, Всеволод знакомится с писателем Михаилом Михайловичем Достоевским, а затем и с его знаменитым братом Федором Михайловичем, получившим помилование и вернувшимся из ссылки. Отныне Всеволод становится почитателем таланта замечательного русского писателя, влияния которого он не избежал в своем творчестве.
Увлечение литературой у Вс.Крестовского было настолько сильным, что он, проучившись только два года, бросает Петербургский университет и целиком посвящает себя литературной деятельности. Всеволод знакомится с поэтом-сатириком Василием Степановичем Курочкиным, который вместе с карикатуристом Н.А.Степановым начинает издавать еженедельный журнал 'Искра'. Посещает вечера искровцев у Василия Степановича, читает там свои новые произведения, проникается свободолюбивыми настроениями этого журнала.
Но было бы неправильно представлять себе Крестовского неким литературным фанатиком. Он был вполне светским молодым человеком, отдавал дань кутежам в модном тогда трактире Еремеева у Аничкова моста, ухаживал за девушками. В это время он познакомился с семейством де Сен-Лорана, одной из дочерей которого увлекся. Об этом вряд ли бы стоило упоминать, если бы не влияние, которое оказало это семейство на молодого либерала. Дело в том, что либеральные идеи в то время, как говорится, носились в воздухе, и потому молодые вольнодумцы презирали всех, кто эти идеи не разделял, особенно 'военщину', где по вполне понятным причинам они получили наименьшее распространение.
Однако, познакомившись поближе с де Сен-Лоранами, среди которых многие были военными, Крестовский попал под влияние этих людей, их взглядов, мировоззрения и изменил свое отношение к военной среде. Впоследствии это повлияло на судьбу Крестовского: он сам стал уланом.
Но это случится еще не скоро. А пока начинающий литератор пылко влюбляется в дочь актрисы Санкт- Петербургских Императорских театров Е.В.Гриневой - Варвару Дмитриевну, тоже актрису. Молодые люди - жениху было 22 года, а невесте 20 лет - обвенчались и, так как средств у них было немного, поселились на даче Петровского острова. Их богемную, не очень обеспеченную жизнь скрашивали друзья, которые посещали дачу. Среди них были приятель Всеволода граф Кушелев-Безбородко, писатель и общественный деятель А.П.Милюков (не путать с министром иностранных дел Временного правительства, историком и публицистом Павлом Николаевичем Милюковым), скульптор Микешин, художник Маковский.
Вернувшись в Петербург, когда материальные дела несколько поправились, Всеволод Крестовский пробует себя на артистическом поприще - играет в благотворительном спектакле роль Молчалина в комедии А.Грибоедова 'Горе от ума'. Он много печатается, но главное - продолжает работать над некогда посетившей его идеей написать роман из петербургской жизни.
Длительное время работает Вс.Крестовский над изучением петербургской жизни разных слоев общества, особенно городского 'дна'. Об одном из эпизодов этой работы рассказала Войцехович, урожденная де Сен-Лоран: 'Однажды зимою 1860 года явился к нам к завтраку Всеволод Владимирович. Он мне показался нечесаным, каким-то измятым, в покрытом пылью сюртуке и нечищеных сапогах.
- Откуда это вы в таком виде? - невольно сорвалось у меня с языка.
- Родная моя, да я в части переночевал, - добродушно смеясь, отвечал Крестовский и тут же подробно рассказал, как он отправился вчера в трактир 'Ерши', один из столичных вертепов, изучать нравы, как там произошла между ворами, вероятно из-за дележа, драка с кровопролитием, как нагрянула полиция и, не разбирая, кто прав, кто виноват, препроводила всех посетителей трактира в часть, как утром частный пристав разобрал дело и выпустил его на свободу'*.
______________
* Крестовский Вс. Собр. соч.: В 8 т. Т I. Спб, 1899. С. Х.
В подобных путешествиях в петербургские трущобы, а их было немало, Вс.Крестовского сопровождал будущий начальник сыскной полиции, знаменитый И.Д.Путилин. Петербургские власти также помогали молодому писателю. Светлейший князь Суворов, генерал-губернатор Петербурга, дал распоряжение о свободном посещении писателем тюрем, больниц и о содействии в том полиции. Князь Хованский, прокурор, разрешил ему пользоваться старыми судебными архивами, которые Вс.Крестовский посещал вместе со своими друзьями. Интересен рассказ Н.С.Лескова, посвященный одному из походов в воровские притоны.
'Это было летом. Мы втроем: Крестовский, я и еще кто-то, кажется, Микешин, впрочем наверно не помню, отправились гулять и встретили знакомого Крестовскому сыщика, который и предложил нам отправиться в 'Малинник'. Мы, конечно, охотно согласились. Пришли. Внутренность 'Малинника' вы вероятно помните по описанию Крестовского. К нам сейчас же подсели местные дамы и потребовали угощения. Они пили водку, а мы ели яйца, единственное кушанье, которое мог рекомендовать нам буфетчик, хорошо знавший сыщика. Подсела к нашей компании и женщина, которую Крестовский назвал Крысой. Она без церемонии влезла на колени к бывшему со мною и Крестовским спутнику. Помню случившийся при этом небольшой, но довольно характерный эпизод: приятель наш сидел с Крысой и держал в руке, откинутой на спинку стула, папиросу. Кругом сидели и ходили самые отвратительные оборванцы. Один из них, проходя мимо нашего стола, преспокойно схватил эту папиросу и начал курить. Спутник наш вскочил и собрался проучить нахала. Однако сыщик удержал его, говоря, что затевать скандал здесь опасно. Когда этот инцидент закончился, нас повели по какому-то длиннейшему коридору смотреть внутренние помещения 'Малинника'. Шли мы совершенно спокойно, как вдруг где-то сзади послышался сначала сильный шум, точно от падения на пол какого-то большого тела, потом крики: 'Помогите, режут, убивают!'
