— Так вы скажете, что с ним случилось?

— Почему нет? Вы наверняка уже угадали ответ. — Она приструнила себя. — Дом был нашим единственным имуществом. Дом, сэр, и примыкавшая к нему маленькая ферма должны были стать нашим основным источником дохода.

— Я так понимаю, что с домом случилось нечто в высшей степени неприятное?

Ногти Эммы вонзились в ее ладони.

— Я продала дом, мистер Стоукс. Отложила некоторую сумму, чтобы внести за проживание и стол в школе миссис Озгуд для юных леди, а остальное вложила, но неудачно.

— Вложили?

— Да. — Эмма стиснула зубы. — Обычно интуиция меня не подводит. Но с каждым днем мне все отчетливее видно, что я совершила серьезную ошибку.

Последовало короткое молчание.

— Другими словами, — подхватил Эдисон, — вы все потеряли?

— Не обязательно. Я все еще надеюсь… — Эмма умолкла. — Мне нужно лишь время и немного удачи.

— Я всегда считал удачу, — произнес он с отсутствующим видом, — в высшей степени ненадежной основой для предприятия.

Эмма нахмурилась, жалея о странном побуждении, заставившем ее разоткровенничаться:

— Человеку с вашим богатством и властью легко делать подобные заявления.

— Ваша гордость, как это ни странно, напоминает мою, — тихо проговорил Эдисон. — Хотите верьте, хотите нет, но я знаю, что такое остаться одному в целом свете и без гроша в кармане.

Эмма подавила скептический смешок:

— Вы хотите сказать, что когда-то были бедны, мистер Стоукс? В это очень трудно поверить.

— Поверьте, мисс Грейсон. Моя мать работала гувернанткой, которую уволили без рекомендаций, когда гость дома, где она работала, соблазнил ее и наградил ребенком. Когда же негодяй, бывший моим отцом, узнал, что она беременна, то бросил ее.

Эмма была потрясена.

— Простите, сэр! Я не думала…

— Поэтому, как видите, я понимаю ваше положение. К счастью, моя мать избежала работного дома. Она уехала жить к старой тетке в Нортумберленд. Та вскоре умерла, оставив нам небольшое наследство, чтобы мы могли продержаться. Моя бабушка с отцовской стороны также иногда присылала кое-какие деньги.

— Какая она добрая!

— Никто из знающих ее людей, — очень спокойно произнес Эдисон, — никогда не совершит подобного промаха, назвав леди Эксбридж доброй. Она посылала деньги, потому что считала это своим долгом. Мы с матерью были постыдным пятном на чести семьи.

— Мистер Стоукс, не знаю, что и сказать.

— А здесь не о чем говорить — Он отмахнулся. — Когда мне было семнадцать лет, моя мать умерла. Думаю, она не переставала надеяться, что мой отец однажды решит, что все же любит ее, и признает своего незаконнорожденного сына.

Показное равнодушие в голосе не могло скрыть боли, прозвучавшей в его словах. Его бедная мать не единственная, кто надеялся, что негодяй, произведший на свет незаконного отпрыска, когда-нибудь позаботится о нем, подумала Эмма.

Она поняла, что Эдисон нашел способ усмирить кипевший в нем гнев. Но старая злость до конца не исчезла.

— Ваш отец, сэр. — Она деликатно помолчала. — Могу я спросить, вы когда-нибудь с ним встречались?

Эдисон одарил ее улыбкой, достойной большого волка.

— Он навестил меня раз или два, когда его жена и ребенок умерли при родах. Мы так и не стали, как говорят, близки. Он умер, когда мне исполнилось девятнадцать. Я тогда жил за границей.

— Как печально…

— Думаю, мы достаточно обсудили эту тему, мисс Грейсон. Прошлое ушло. Я упомянул о нем, только чтобы заверить вас, что понимаю ваше положение. Сегодня важно лишь то, что мы заключили пакт, оберегающий наши секреты. Надеюсь, я могу положиться на вас и вы выполните свою часть сделки?

— Даю вам слово, сэр. А теперь, прошу извинить, мне надо вернуться в дом. Не обижайтесь, но я не могу допустить, чтобы меня увидели здесь, в саду, наедине с вами или с любым другим джентльменом.

— Ну, разумеется. Вопрос добродетели. Эмма вздохнула:

— Ужасно надоедает все время печься о своей репутации, но это жизненно важно при моей работе.

Его пальцы мягко, но весьма уверенно сомкнулись на ее руке, когда она проходила мимо.

— Если вы не против, у меня есть еще один вопрос. Эмма взглянула на него:

— Что за вопрос, сэр?

— Что вы будете делать, если Чилтон Крэйн вас узнает?

Эмма вздрогнула.

— Не думаю. Работая в Рэлстон-Мэноре, я носила парик и не надевала очков.

— Но если он вспомнит ваше лицо? Эмма расправила плечи.

— Что-нибудь придумаю, как всегда.

Его улыбка была быстрой и совершенно искренней.

— Верю, — сказал он. — Что-то подсказывает мне, что, несмотря на нынешнее финансовое положение, вы никогда не останетесь без средств, мисс Грейсон. Я сохраню ваши секреты.

— А я — ваши. Доброй ночи, мистер Стоукс. Удачи вам в поисках пропавшей собственности вашего друга.

— Спасибо, мисс Грейсон, — неожиданно официально произнес Эдисон. — Удачи вам в ваших усилиях возместить потерянные вложения.

Она вгляделась в его лицо, скрытое тенью. Непонятный мужчина и, вполне возможно, опасный при определенных обстоятельствах. Но ее интуиция подсказывала, что она может положиться на его честное слово.

Хорошо, если интуиция ее не подведет.

— Черт побери, где мой тоник, Эмма? У меня с раннего утра жутко болит голова. — Летиция, леди Мэйфилд, села, опираясь на подушки, и с ненавистью посмотрела на поднос с шоколадом. — Видимо, я вчера немного перебрала шампанского. Нынче вечером буду осторожнее.

«Это вряд ли», — подумала Эмма, беря бутылку с тоником. Что касается шампанского, то здесь Летти меры не знает.

— Вот он, Летти.

Взгляд слезящихся глаз обратился на бутылку в руках Эммы. Леди Мэйфилд с живостью схватила ее:

— Слава Богу! Не знаю, что бы я делала без своего тоника? Он творит чудеса.

Эмма подозревала, что бутылка содержит хорошую порцию джина в сочетании с другими столь же сомнительными ингредиентами, но воздержалась от замечания. За последние несколько недель она успела полюбить свою хозяйку. Дочь обедневшего йоркширского фермера начала свою жизнь как Летти Пиггинс. Леди Мэйфилд любила повторять, что много лет назад, когда она молодой женщиной попала в Лондон, ее единственным достоянием были девственность и восхитительная грудь.

«Я разумно распорядилась своим достоянием, девочка, и видишь, чего достигла? Пусть моя история послужит тебе уроком».

Насколько Эмма смогла понять, Летти, поместив свое достояние для большей уверенности в платье с глубоким вырезом, привлекла внимание старого лорда Мэйфилда. Они поженились по специальному разрешению. Три месяца спустя Мэйфилд умер, оставив молодой жене титул и состояние.

Но Эмма восхищалась своей новой работодательницей не потому, что та сумела заполучить богатого мужа. В течение последующих тридцати лет она с умом продолжала делать вложения, но теперь уже