Крысь, конечно, сразу же захотел узнать, что за подарок, но я твердо придерживалась идеи сюрприза и заинтриговала его настолько, что он согласился отказаться от поездки.

Через минуту он вернулся и сообщил, что господин из «тойоты» спрашивает, не собираюсь ли я на этой неделе ехать на рынок.

Это было уже слишком! Подавляя в душе страх, я заставила себя выйти из дома. Избегая взгляда высокого голландца, я поблагодарила его за предложение поехать как в лес, так и на рынок, добавив, что уже хорошо ориентируюсь в магазинах.

Пожалуй, он понял, что я больше не хочу его видеть, потому что сказал: «В таком случае извините, до свидания». Не подавая руки, я только кивнула и бегом вернулась в дом в состоянии замешательства. Я была и напугана, и недовольна собой, тем, что вела себя так гадко. А что если он не был в компании убийцы на матче, а оказался рядом с ним случайно?

Ко всему прочему Крысь ухватился за идею подарка-сюрприза, а я понятия не имела, что бы такое для него придумать… В конечном счете мы с ним купили коробку с деталями самолета для вырезания и склеивания. Дали ему название «летающий кролик». Крысь остался доволен подарком и, что так же важно, был занят им до обеда. Я же, в процессе чистки картошки и помешивания в кастрюлях, перебирала в мыслях подробности визита госпожи Хение и особенно услышанные от нее новости.

Какие дела мог вести Девриеен, которые требовали от него поездок в Индонезию? Госпожа Хение не сказала, ездит ли он туда с женой, что можно было бы объяснить ее желанием посетить своих родственников, или его поездки обусловлены делами, которые он еще ведет.

Я никогда не была сильна в географии, к тому же с тех пор, как ее изучала, все изменилось. Я попыталась вспомнить, какие заморские территории принадлежали Голландии до войны. Что входит в состав Индонезии?

Пожалуй, Суматра, Целебес, Ява – ведь госпожа Хение вспомнила, что мать госпожи Девриеен была яванкой, – и, наверное, еще что-то. А куда отнести Цейлон? Не он ли сейчас называется Шри Ланкой? Откровенно говоря, я уверенно знала только то, что все это расположено в пределах Индийского океана. Но как далеко, например, Цейлон находится от Явы, не имела представления. В аэропорту Окенче задержали цейлонцев, перевозивших наркотики. Но могут ли они перевозиться с Явы или Целебеса? Не знаю почему, у меня в голове вертелся вопрос, не имеющий к этому делу никакого отношения: премьером какого государства была госпожа Бандаранаике и что с ней потом произошло?

Единственно возможным способом получения информации для меня было спросить у Войтека, хотя реакцию можно было предвидеть.

Я спросила его обо всем этом вечером.

– Пушистик, как можно не знать таких элементарных вещей? – возмутился мой ребенок.

– Твой вопрос вызван отсутствием интеллигентности, – парировала я. – Значит, можно, раз не знаю.

После этого я прослушала лекцию, произнесенную полным сострадания ко мне тоном, в которой мой ребенок постарался просветить меня в области географии – политической и экономической – этого района мира. Это было, конечно, слишком много для меня, но я уже не хотела прерывать его и портить ему удовольствие от ощущения, что он может стольким вещам меня научить.

Его лекция дала мне косвенное подтверждение моей гипотезы: острова Индонезии могут находиться на пути пересылки наркотиков. В сущности, ничего больше меня не интересовало.

Не помню точно, когда мне позвонила госпожа Девриеен, но скорее всего, на следующий день после визита госпожи Хение. Она пригласила меня на ленч. Я сказала, что очень благодарна за приглашение, но ленч должна съесть вместе с внуком и до его возвращения в школу буду занята. Мы договорились, что я приду к ней после этого.

Когда я позвонила, дверь открылась так же внезапно, как и в тот раз, когда я приходила узнать о владелице «порше». Для такой тучной особы, какой была Аннеке Девриеен, она двигалась очень быстро, ведь нельзя же было предположить, что она оба раза ждала моего звонка под дверью.

– Очень приятно вас видеть, – сказала она и лишь потом поздоровалась. – Мужа не будет дома весь день, и никто нам не помешает болтовней о боксе.

В гостиной все уже было приготовлено к моему приходу. На низком столике громоздились горы печенья и фруктов, а большой домашний электрический кофейник стоял на подносе, накрытый куском шерстяной ткани.

– Я люблю хороший крепкий кофе. А вы? – спросила она, разливая так знакомо пахнущий напиток в чашки.

– Я тоже, – заверила я ее вполне искренне.

– Люблю я также печь, – добавила Аннеке Девриеен, пододвигая мне плоскую вазу с пирожными. – Никакие готовые продукты не заменят домашних.

Уплетая пышное миндальное пирожное, я с готовностью поддакнула.

– Сто лет не ела настоящего миндального пирожного, которое считаю лучшим лакомством в мире!

– Печь меня научила моя бабка, мать отца, когда я была еще маленькой девочкой. Я очень любила сидеть на кухне. Знаете, старые голландские кухни были огромными, с кирпичным полом, большим массивным столом, а у камина с дымоотводом на стенах висели сковородки, котелки, латунная и медная утварь…

Очевидно, она заметила на моем лице удивление, так как пояснила:

– Я воспитывалась у бабки, матери отца, в Роттердаме. Моя мать умерла через три месяца после моего рождения…

Это было для меня неожиданностью. Из того, что мне рассказала госпожа Хение, мне показалось, что молодой Девриеен познакомился с красивой Аннеке на Суматре или Яве.

Госпожа Девриеен словно читала мои мысли. Она улыбнулась своей прекрасной улыбкой и, глядя на меня смеющимися глазами, добавила: