ошибка. Смотрите, что получилось, если бы вы снесли трефи? — сказал он, разыгрывая неудачный мизер Грачева.

После этого Остапенко стал показывать различные варианты мизера. Время шло быстро и незаметно. Когда Грачев вышел из-за стола, стекла окон, освещенные электрическим светом, приняли темно-синюю окраску. Наступал рассвет.

Грачев вышел в сад. Воздух был свежий и сырой. Сохраняя на западе темные оттенки, небо постепенно светлело… Было тихо… Природа еще спала крепким предрассветным сном… Грачев обошел вокруг дома. Окна в спальной профессора были закрыты ставнями. По-видимому, профессор, после бессонной ночи, проведенной за пулькой, решил как следует отдохнуть. Выйдя на дорожку и потоптавшись на месте, Грачев стряхнул росу, крупными каплями покрывшую его ботинки, и стал медленно прохаживаться… Стало уже светло, когда Грачев, потянувшись и громко зевнув, решил, что пора отдохнуть… Он прошел в свою комнату, быстро разделся и лег спать.

Узнав от капитана Агафонова, что Лучинский и Лагунин скрылись, капитан Окунев решил в ночное время установить наблюдение за Антоновым. Грачев отнюдь не был любителем игры в преферанс, но принял в ней участие для того, чтобы ночь провести в обществе профессора и сделать свое дежурство менее скучным.

Сон Грачева был прерван скрипом открывшейся двери. Высунув голову из-под одеяла, он увидел подходившего к его кровати Окунева.

— Как дежурилось? — спросил Окунев, заметив, что Грачев не спит.

— Все в порядке, — ответил Грачев.

— Как прошла пулька?

— Мы ее закончили в два часа.

— Профессор, надеюсь, не выходил сегодня к морю?

— Нет. Он сразу же пошел отдыхать.

Вышедшего из своей комнаты Окунева в коридоре чуть не сбил с ног спешивший куда-то Остапенко.

— Товарищ Окунев, вы не видели сегодня профессора?! — спросил он возбужденно. — Я обыскал всю дачу… Его нигде нет!

— Что вы говорите, Андрей Максимович?.. Я не понимаю вас…

— Постель Михаила Алексеевича не тронута — он не ночевал дома… И управляющий куда-то скрылся…

— Но ведь Лукич вчера вылетел на самолете в Новороссийск…

— Черт его знает?! Вылетел ли?.. — горячился Остапенко. — Я не особенно доверяю этому пройдохе!..

Тревога ассистента передалась Окуневу. Оставив Остапенко в коридоре, он вскочил в комнату своих помощников и, бросившись к постели, на которой спал Грачев, начал трясти его за плечо.

— Грачев! Вставайте! — закричал он.

Грачев после проведенной без сна ночи спал как убитый.

Наконец отдельные слова дошли до его сознания и, еще находясь, на грани между сном и действительностью, он повернул голову и посмотрел ничего непонимающими глазами на Окунева. Смуглое лицо начальника было пепельно-серым. Его карие глаза, выражавшие гнев, привели Грачева в сознание, и он быстро соскочил с кровати.

— Что случилось? — спросил он.

— Где профессор, товарищ Грачев?! Я вчера приказал охранять его, а вы обманули меня!.. — кричал Окунев.

— Разве профессор…

— Антонов исчез, и в этом виноваты вы!.. Сейчас же одевайтесь и, пока не ушло время, приведите собаку-ищейку!.. А я пойду к морю, — бросил он и выбежал из комнаты.

Тщательный осмотр дачи показал, что похитители профессора не оставили следов. Собака-ищейка, вызванная Грачевым, привела к морю, к тому плоскому камню, на котором любил посидеть Антонов в часы своей бессонницы.

Об исчезновении профессора было донесено в Москву. Местные органы МВД были подняты на ноги. Город ничего не знал, но в каждом доме, на каждой даче разыскивался дорогой для страны человек.

После разыгравшегося ночью шторма море еще не успокоилось. Пенившиеся на горизонте мелкими барашками волны, приближаясь к берегу, вырастали в свинцово-серые громады и с гулом обрушивались на берег. Низко над водой мчались грязные клочья облаков.

У калитки, выводящей из дачи к морю, стоял Окунев и, казалось, любовался разбушевавшейся стихией. После бессонной ночи он решил освежиться. Но ни порывы свежего ветра, ни шум волн не могли отвлечь его возбужденный мозг от мысли о случившемся. Перебирая в памяти все детали, связанные с исчезновением профессора, он терял уверенность в успехе продолжавшегося розыска. Уже прошли сутки после исчезновения Антонова, и Окунев был убежден, что это дело рук Лучинского и Лагунина.

«…Перед Синеводском море, рядом Кавказские горы, покрытые диким лесом и пустынными глухими оврагами… — думал Окунев. — Сколько удобств для того, чтобы похищенного профессора перебросить за границу… Лагунин и Загорина переброшены на вертолете — значит можно предположить, что за Антоновым вылетит вертолет… А может быть подводная лодка? Ведь об этом говорила Загорина… Да и Лучинский и Лагунин собирались похитить профессора на берегу моря… Но может быть?..» — Осенившая Окунева новая версия была прервана. Почувствовав прикосновенье к своему плечу чьей-то тяжелой руки, он обернулся и встретил холодный стальной взгляд управляющего дачей.

— Любуетесь морем, товарищ Окунев? У него ищите разгадки? — сухо сказал Лукич. — Пойдемте. Может быть, оно ответит нам на ваши вопросы?.. Вас в автомашине ждет капитан Агафонов.

— Что случилось?! Я не понимаю вас! — с тревогой воскликнул Окунев.

— Случилось очень важное. Сегодня утром на берегу моря обнаружен труп неизвестного мужчины!..

Капитан Агафонов, сидя в «ЗИМе» за рулем, с нетерпением поджидал Окунева у центрального входа на дачу «Синие скалы».

— Мне кажется, что мы сейчас нападем на след похитителей профессора, товарищ Окунев, — сказал он, протягивая руку усевшемуся на заднем сиденье Окуневу.

— Но может быть это не след, а хуже?.. Сам Антонов? — с тревогой в голосе предположил Окунев.

— Сейчас узнаем… Пока мне известно только то, что сегодня в шесть часов утра, в восьми километрах отсюда, на Зеленой косе, рыбаком Матвеевым найден труп мужчины, выброшенный морем. Матвеев сообщил об этом в милицию, и я отдал распоряжение охранять место происшествия до нашего прибытия…

Свернув к морю и прошуршав пневматиками по зыбкой наносной гальке, машина остановилась.

— Товарищ капитан, младший сержант Кузин, выполняя ваше приказание, охраняет место происшествия! Под охраной труп неизвестного! — доложил милиционер вышедшему из автомашины капитану Агафонову.

— Товарищ Кузин, благодарю за службу. Посидите в моей машине, пока мы будем осматривать труп, — сказал Агафонов.

Глазам приехавших представилась ужасная картина. Обнаженный обезглавленный труп лежал на спине. Сведенные судорогой конечности свидетельствовали о невероятных мучениях несчастной жертвы. Грудь трупа и брюшина были рассечены прямым надрезом, идущим от горла до лобка. Внутренности отсутствовали, и осевшие, раздавшиеся на животе кожа и мышцы оголяли позвонки, стянутые сетью