– Это я сказал Сталину, чтоб переменили, – ворчал комиссар. – А насчет других я подумаю позже.

Чистка шла уже второй год. Заодно с ленинской большевистской гвардией подмели и почти весь состав Коминтерна. Раньше там сидели окопавшиеся в Москве вожди и вождята иностранных компартий. А теперь, как выражались в Москве, они «сидели наоборот», то есть в НКВД. Всю свою жизнь они посвятили распространению коммунизма во всем мире. А теперь все эти коммивояжеры коммунизма вдруг оказались шпионами, диверсантами, вредителями и в общем врагами народа.

Среди работников Коминтерна политикой занимались обычно и муж, и жена. Потому и арестовывали их тоже совместно. В детдомах вдруг появилась волна детей-сирот с иностранными именами. Там им давали новые имена, чтобы они даже и не знали, кто их родители. Это знали только в НКВД.

Поголовные аресты иностранных коммунистов взволновали весь мир, и об этом много писали в заграничных газетах, сравнивая советскую чистку со средневековой «охотой на ведьм». Только там это употребляли в кавычках, а организатор этой чистки доктор социальных наук Максим Руднев уверял, что это действительно так – что чистят по тем же самым признакам и тех же самых людей, за которыми когда-то охотилась средневековая инквизиция.

Когда-то современники Аттилы, убивая своих врагов, делали из их черепов кубки для питья. Теперь же Максима определенно тянуло по стопам варваров. Когда он был дома, почти каждый вечер он сидел за своим хромоногим столом с тремя разноцветными телефонами, листал папки с делами врагов народа и пил водку из своего символического, но мало аппетитного сосуда забвения в форме человеческого черепа. Борис старался не трогать его, но, накачавшись до определенного градуса, старший брат начинал оправдываться:

– Бобка, я знаю, вы все думаете, что я сволочь… Но как правильно сказал папа Иннокентий, ведьмы и ведьмаки всегда стараются делать людям зло… А я их лик… ик… лик-видирую… По всем правилам науки и техники… Значит, я делаю доброе дело… По философии Бердяева – про доброе зло и злое добро… Я делаю это… злое добро… Злое, но добро…

– Знаем мы твои добрые дела, – сказал Борис. – Ты б уж лучше помалкивал.

– А хочешь, я тебе кое-что докажу? Вот ты думаешь, что я виноват в этой чистке… Но если разобраться, если поискать первопричину… Так это ты во всем виноват…

– Ну, значит, я тоже враг народа, – согласился Борис.

– Да, это ты виноват, что я руковожу этой чисткой, – пьяно бормотал комиссар. – Ведь это ты подсунул мне рациональное зерно… Из которого все это получилось…

Борис сидел и решал задачки по сопротивлению материалов. А Максим, как иезуит, занимался своей казуистикой.

– Но я тебя, Бобка, не обвиняю… Ты, так сказать, без вины виноватый… Ты просто темный человек… Слепой. Ведь ты даже не знаешь, что такое дьявол…

– А ты с этим дьяволом что, водку пил?

– Что ты, мальчишка, понимаешь, – устало и как-то грустно покачал головой комиссар госбезопасности. – Чтобы понять это, нужно самому испытать, что такое ад.

– А ты уже и в аду побывал? – усмехнулся Борис.

– А разве ты этого не видел? – тихо сказал Максим. – Помнишь… Когда ты отобрал у меня пистолет… Ведь это мне дьявол подсунул… И нашептывает: «Застрелись…» А кто-то этого не хотел и послал тебя…

– Я тогда просто пошел за книжкой.

– Э-э не-е-ет… Это тебе только кажется… С точки зрения диалектического материализма ничто не происходит случайно… Следовательно, все… что я теперь делаю – это опять ты виноват… Видишь…

Комиссар госбезопасности болтал своим кубком в форме человеческого черепа и раскачивался из стороны в сторону, как китайский болванчик.

Младший брат перестал улыбаться.

– Ну и что?

– Что?.. Как побывал я в этом аду… Как посмотрел, что это такое… Познакомился я с товарищем сатаной и всей его братней… С тех пор у меня с этими… с чертями… личные счеты… Понимаешь, личные… Так вот, я объявляю им классовую борьбу… Я лик-ик… лик-видирую их как класс! – Комиссар устало сгорбился над своим столом, заваленным папками с делами врагов народа. – Ведь рай и ад – это в сердцах людей… И как попекся я в этом аду, так у меня сердце и сгоре-ело… С тех пор я бессердечный… Итак, товарищ сатана, жалости от меня… не ждите…

Пока доктор социальных наук Максим Руднев сводил свои личные счеты с дьяволом и помогал Сталину ликвидировать всякую оппозицию в Советском Союзе, дома он постоянно натыкался на оппозицию в собственной семье. Но поскольку отца с матерью в НКВД не посадишь, Максим выдумал своеобразную тактику.

Мать относилась к религии более или менее безразлично. Ни за, ни против.

– Как все хорошие женщины, – говорил Максим. – Типичная соглашательница.

– Боже мой, – вздыхала мать. – Как тебе не стыдно! Зато отец Руднев был довольно религиозен и по воскресеньям любил ходить в церковь. Особенно на торжественные службы. Потом все церкви позакрывали, и отец недовольно ворчал. А начальник 13-го отдела НКВД стал заводить с отцом диспуты на религиозные темы:

– Отец, а что такое Бог?

Отец пробовал объяснить, но получалось что-то неубедительное.

– Отец, а что такое Сын Божий?

Отец опять путался, а комиссар, как инквизитор, допытывался:

– А почему Евангелие в буквальном переводе означает Благая Весть? Что это за благая весть?

Отец смущенно протирал свое вспотевшее пенсне, а Максим безжалостно продолжал свой допрос:

– А почему Иисуса Христа называют Спасителем? Потом он, как на экзамене, подсказывал отцу:

– От чего Он спасает? Ну-у?! Ведь в Евангелии описывается, как Иисус Христос лечил людей… Как же это ты, доктор-гинеколог, и не знаешь? Ведь это, так сказать, по твоей специальности… Или ты не читал Евангелие?

Отец чувствовал себя как школьник, а комиссар госбезопасности укоризненно качал головой:

– Как же это ты, человек с университетским образованием, веришь в то, чего ты не знаешь? Ходишь, крестишься, кланяешься – и не знаешь чему?!

Совершенно сбив отца с толку, Максим, как настоящий иезуит, снисходительно говорил:

– С точки зрения диалектического материализма Бог – это свод высших законов природы по отношению к человеку, которые для простоты называют одним словом – Бог. А человека, который эти законы впервые сформулировал, называют Сыном Божиим. – Ученик папы Иннокентия поучительно поднял палец: – Там, где люди не подчиняются этим законам, то есть Богу, там появляется сложный комплекс социальных болезней, которые для простоты, как антитезу Бога, назвали одним словом – дьявол. Учение Христа – Евангелие указывает пути спасения от этих социальных болезней. Потому это учение и называют Благая Весть, а Христа – Спасителем. Ясно?

С тех пор как только заходил какой-нибудь спор, доктор социальных наук моментально прятался за Библию, уверяя, что в каждой библейской притче есть свой скрытый смысл. Нужно было признать, что Библию он знал назубок и теперь подсмеивался над отцом:

– Ведь в Библии же сказано: имеющие глаза – да не видят, имеющие уши – да не слышат. Вот и ты такой. Но в Библии еще говорится и про ключи познания…

Борис любил конкретизировать:

– А где же эти ключи?

– Где? – усмехнулся комиссар. – Вот в том-то и дело, что эти ключи – в руках у дьявола. И ключи эти – ключи отравленные.

В процессе чистки врагов народа арестовывали по коллективному принципу – пачками. Так, арестуют секретаря райкома партии, а за ним не только его жену и родственников, но и всех его помощников, сотрудников и приятелей. Хотя отец всех партийцев недолюбливал, но, когда их арестовывали, он