Вальтер открыл молнию сумки и запустил внутрь руку. Он не стал ничего вынимать, просто сделал два качающих движения, как бы оценивая вес упаковок, и закрыл сумку обратно. Не говоря больше ни слова друг другу, они вышли из банка и подошли к своей машине, возле которой лениво курил Штифт.

– Ну, как тут у вас? – поинтересовался Вальтер.

– Да тихо все. Две машины подъехали, из обеих по мужику вышли и в банк потопали. В одной точно никого не осталось, а у второй, фургона, стекла затонированы, не видно.

– Поедем, ты за ней поглядывай, не тронется ли за нами.

Минут десять спустя, когда с Дмитровки свернули, ветерок, врывавшийся в открытое окно машины, принес густой солодовый запах.

– Это откуда так пахнет? – с любопытством спросил Вальтер.

– К Останкинскому пивзаводу подъезжаем. А дальше слева – мясокомбинат. Все рядом – выпил, закусил, – заржал довольный своим остроумием Штифт.

– Ты за машинами сзади-то следил? – поинтересовался Вальтер.

– Да все время меняются, слежки вроде нет.

Они подъехали к старой кирпичной пятиэтажке в глубине тихого зеленого квартала. Во двор заезжать не стали, оставили джип на обочине улицы и вошли во двор. На скамеечке возле единственного подъезда, опершись двумя руками на черную резную трость, сидел старичок благообразного вида, с седой бородкой клинышком. На скамейке возле него стоял потрепанный саквояж, с какими раньше ходили на обход участковые врачи. Николаю так и захотелось, чтобы на старичке было пенсне, но он оказался зорок и в оптике не нуждался. Он издали узнал Шнура, который почтительно поздоровался с ним и представил остальным как эксперта по имени Борис Давыдович. Эксперт сказал, что Чингиз прислал за ним машину, а сам где-то задержался. Квартира находилась на четвертом этаже, пришлось подниматься пешком, поскольку лифт в доме отсутствовал. Николай ожидал, что из-за эксперта подъем затянется, но старичок оказался на редкость живым и бодрым, в отличие от Штифта, который к концу подъема имел очень бледный вид и плелся последним, перехватываясь свободной рукой за перила лестницы, в другой руке он нес кейс Вальтера.

На лестничной площадке четвертого этажа Николай осмотрелся вокруг. Еще при подъеме его несколько удивили тишина и запустение, царившие в подъезде. Пока Шнур матерясь себе под нос возился с заевшим замком, Николай вытер лицо носовым платком, как будто бы сильно вспотел, и нарочно уронил платок, когда клал его обратно в карман. Наклонившись, он посмотрел на пол возле дверей трех соседних квартир. Под этим углом ясно был виден толстый нетронутый слой пыли. Похоже, что все жильцы дома разъехались, и дом пуст. Выселенный дом уж никак не подходил для места, где можно было отсидеться или встретиться с кем-нибудь незаметно. Зато это самое подходящее место, чтобы убрать кого-нибудь. Труп засунут в пустую квартиру, найдут не скоро. Только зачем его убивать, если он все отдаст? В милицию он обращаться не может, они это великолепно знают. С Вальтером он вроде бы договорился, тот не заинтересован в его смерти, скорее уж наоборот. Неужели Чингиз играет в какую-то свою игру? Тогда стоит предупредить Вальтера, потому что в этом случае он тоже становится лишним, а значит, может быть союзником. Николай, все еще наклонившись, поймал взгляд Вальтера и, поднимая платок, махнул им по полу, а потом, все так же молча, продемонстрировал Вальтеру темно-серый от пыли лоскут. Вальтер подошел к краю лестницы, окриком подогнал Штифта, все еще медленно преодолевающего последние ступеньки, и дальше, как бы проходя мимоходом, махнул рукой по дверным ручкам соседних квартир. Потом он отряхнул ладони друг о друга, коснулся указательным пальцем правой руки своей груди, потом протянул его в сторону Николая, тут же сжал кулак и повернул его, указывая вниз отогнутым большим пальцем. Николай сначала не понял его манипуляций, и только через несколько секунд до него дошло, это же жест, которым на гладиаторских боях в Древнем Риме зрители приговаривали к смерти проигравшего. А перед этим он показал на себя и его, Николая. Конечно, это можно было бы расценить как то, что Вальтер приговаривает его, но тогда не было смысла это показывать. Да нет, ясно, что Вальтер поставил их по одну сторону баррикады. Ладно, предупреждены, значит вооружены.

Замок, наконец, открылся. Первым, расталкивая остальных, в квартиру бросился Штифт. Слышно было, как он хлопнул какой-то дверью, открывая и закрывая ее. Судя по бормотанию унитаза, донесшемуся в этот момент, Штифт оккупировал туалет. Вальтер, проходя вслед за экспертом в квартиру, незаметно ободряюще похлопал по плечу Николая. Шнур, придерживающий для всех дверь, зашел последним и аккуратно закрыл дверь на внутренний засов и цепочку.

Обстановка двухкомнатной квартиры выглядела весьма скромно. Вся мебель поцарапана, потрепана, на экране старого телевизора «Темп» производства шестидесятых годов лежал слой пыли. Штифт, изрядно повеселевший после посещения мест не столь отдаленных, сунулся было его включить, но Шнур рявкнул на него, и тот присел на диван, перелистывая подшивку журнала «Крокодил», судя по всему тех же времен, что и телевизор.

– Так что, долго нам Чингиза-то ждать? – с вызовом спросил Вальтер Шнура.

– Должен скоро подъехать. Чего волноваться-то. Да и Борис Давыдович тут, можно начать. А Чингиз подъедет, Борис Давыдович и доложит все.

Николай переглянулся с Вальтером, тот слегка кивнул и, открыв сумку, зачем-то передал ее Николаю. Борис Давыдович тем временем выложил из саквояжа на стол небольшой микроскоп, лупу на штативе, какие-то инструменты и флаконы с реактивами, кусочки ткани и замши. Когда он закончил обустройство своего рабочего места, то надел очки в солидной роговой оправе и водрузил на лоб зеркальце, которое Николаю приходилось видеть только в кабинете отоларинголога. Окно в комнате выходило на север и Борис Давыдович, несмотря на солнечный день, закончил приготовления к экспертизе тем, что вытащил из саквояжа сложного вида настольную лампу на металлическом штативе и привинтил ее к столу. Он покрутил головой в поисках ближайшей розетки. Штифт, до того почтительно наблюдавший за действиями эксперта, опрометью сорвался с места, схватил вилку и воткнул ее в розетку, расположенную рядом с диваном. Николай, тоже увлеченный приготовлениями Бориса Давыдовича, краем глаза заметил, что Вальтер вышел из комнаты, Шнур при этом дернулся было за ним, но остался. Стало заметно, что он сильно нервничает. Но через пару минут зашумела спускаемая в туалете вода, и Вальтер вернулся на место. Шнур как-то сразу расслабился и успокоился.