подключить с его ребятами, пусть хоть заодно таблицу умножения у математика узнают!

В одиннадцать часов в кабинете начальника отделения майора Гребенюка собрались все участвующие в расследовании. Рядом с лысым живчиком майором сидел грузный незнакомый полковник с обрюзгшим лицом, который нетерпеливо постукивал пальцами правой руки по колену, выбивая какой-то одному ему слышимый ритм.

– Ну, все собрались? – вместо приветствия нетерпеливо спросил он, когда вошедший последним стажер Валера закрыл за собой дверь.

– Это полковник Смолин с Петровки. Давай, Мусатов, докладывай, что там у вас! – поторопил Гребенюк.

Михаил подробно рассказал все обстоятельства дела и обрисовал события пятницы, стараясь представить действия участкового и стажера в выгодном для них свете.

– Майор, ну что у тебя за сотрудники, арест произвести не могут, – раздраженно спросил полковник, обращаясь к Гребенюку. – Обыск кто проводил?

– Да вот, капитан Иванов и курсант Кузин при участии милиции из Кимр, – указал Гребенюк на участкового и стажера.

– Нашли что-нибудь… необычное? – с задержкой на последнем слове спросил полковник.

– А что должны были найти-то, товарищ полковник? – осторожно поинтересовался Мусатов.

– Что, что! Нашли бы, сразу бы поняли! Так что было в доме найдено, капитан? – обратился к участковому полковник.

Анатолий Семенович, повидал на своем веку всякое. К тому же он свято помнил один из заветов царя Петра, которого очень уважал, – «Подчиненный перед лицом начальства должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не приводить в смущение оное».

– В вещах, принадлежащих подозреваемым в убийстве гражданина Гринько, в паспорте, выданном на имя гражданина Самошкина обнаружены триста долларов и сто пятьдесят тысяч рублей, каковые под протокол изъяты. Обыск дома произведен тщательно, от подвала до чердака. Осмотрены также дворовые постройки – два сарая, баня и нужник. Больше ничего необычного, кроме самогонного аппарата и шести литров самогона в двух трехлитровых банках, не обнаружено. Самогон уничтожен путем выливания на землю. Аппарат изъят сотрудниками Кимрского райотдела.

Бодро отрапортовав это, бравый Семеныч принял вид, подобающий служивому, который свое дело сделал на ять и сейчас ожидает наград и прочих иных почестей от начальства, умиленного таким рвением.

Несколько осаженный подобным проявлением усердия полковник помолчал минуту, о чем-то размышляя.

– Ладно, – сказал он Гребенюку. – Считайте, что для вас все закончилось благополучно, хотя могли бы получше справиться.

– Всех вас, – обвел он взглядом остальных, – прошу написать подробно свои замечания и соображения по делу, какими бы дурацкими они вам ни казались. Мои ребята будут разбираться, а вам об этом вообще лучше забыть.

– Майор, – обратился он опять к Гребенюку, – дело я от вас забираю. Сегодня к трем перешлете мне все материалы и соображения ваших сотрудников.

Не попрощавшись ни с кем, полковник встал и вышел из кабинета.

– Всем все ясно?! – взял в свои руки вожжи Гребенюк. – Идите к Мусатову, и чтоб к двум часам все материалы были у меня на столе.

Удрученные таким поворотом дела четверо служителей закона направились в комнату к Михаилу, благо в субботу там никого кроме него не было. Писанина давалась всем с большим трудом, но особенно тяжко пришлось участковому Семенычу, который к двум часам раскраснелся и взмок, хотя даже и, изменив себе, снял неизменно застегнутый на все пуговицы пиджак. Он постоянно вытирал носовым платком взмокшую лысину и поминал недобрым словом сначала троицу бомжей, при этом перечисляя их поименно, а потом и добавив к ним майора, полковника и всю Петровку включительно. Однако к двум часам все было готово. Мусатов передал документы по делу майору Гребенюку и с легким сердцем в предвкушении заслуженного отдыха вместе со своими коллегами по перу отправился пить пиво.

В пять часов в кабинете полковника Смолина раздался звонок.

– Олег, привет! Ну что там у тебя по моему делу? – услышал он знакомый голос.

– Ясности полной нет. Надо бы встретиться, поговорить.

– Ну что ж. Погода хорошая, давай на воздухе, как обычно. В шесть тебя устроит?

– Нормально, но я буду не один, с аналитиком.

– Он что, знаком с делом?

– Да, это у меня самый опытный человек. Надежен, доверяю как себе.

– Хорошо, жду.

Без пятнадцати шесть под тентом на открытой веранде небольшой дачки в поселке художников на Соколе сидели Чингиз и Вальтер.