расстреляло поезд.

— Может, наши? — с надеждой сказал Иджер.

— Мо-ожет, — пробормотал Остолоп.

Гул нарастал.

Дэниелс продолжал:

— Ты, Сэм, можешь делать что хочешь, но я не собираюсь вылезать на открытое пространство, пока не увижу на этих самолетах звезды. Когда тебя пару раз накроет с воздуха, это отобьет всякую охоту к подобным глупостям.

Тренер присел на корточки, спрятавшись в кукурузе. Иджер направился было к поезду, но шаги его становились все медленнее. Он все еще хотел помочь оставшимся внутри людям, но предостережение Дэниелса имело смысл, и чем ближе становилось гудение моторов, тем меньше этот звук напоминал Иджеру знакомый шум самолетов. Сэм лег на живот. Если его тревоги напрасны, это будет стоить ему и раненым в поезде каких-то две минуты. Но если он прав…

Он перевернулся на бок, чтобы наблюдать за небом сквозь скрученные листья кукурузных стеблей. Судя по звуку, приближающиеся самолеты едва двигались; они будто вообще не двигались, а просто висели в воздухе. «Но это же невозможно!» — подумал Иджер. Но затем он увидел один из самолетов, освещенных на фоне ночи заревом пылающих цементных заводов в Диксоне.

Это был не американский самолет. Да и вообще увиденное едва ли можно было назвать самолетом — оно больше напоминало летающего головастика. Потом Иджер заметил над машиной вращающийся диск. В мозгу Сэма немедленно всплыли летающие гидростаты из романа Хайнлайна «Если это продолжается». Но что делают эти летающие чудеса из произведения о далеком будущем в современном Иллинойсе?

Ответ Сэм получил через несколько секунд, когда странные аппараты открыли огонь. Выстрелы из автоматического оружия по звуку напоминали треск рвущегося холста. Иджер не стал высовываться, чтобы поглядеть, что произошло с теми, кто находился около поезда. Он лишь поблагодарил свою счастливую звезду и Остолопа Дэниелса.

Два летательных аппарата опустились на землю, по одному с каждой стороны поезда. Тот, что приземлился с восточной стороны, оказался прямо напротив Иджера. Любопытство боролось со страхом, и Сэм чуть приподнялся, чтобы взглянуть на напавших сквозь ряды кукурузы. Немцы это или японцы, они об этом еще пожалеют.

Видно было плохо, и Сэму понадобилась почти минута для беглого осмотра. Когда же Иджер увидел одного из захватчиков, то подумал, что солдат должен быть японцем — для немца он слишком низкий. Потом Иджер получше рассмотрел, как фигурка возле поезда двигается, обратил внимание на форму головы…

Он повернулся и пополз сквозь кукурузу с поразительной скоростью. Хотел даже подняться и побежать, но это привлекло бы внимание захватчиков. Вскоре Сэм догнал Остолопа Дэниелса, который по- прежнему отползал медленно и осторожно.

— Поаккуратнее, парень! — прошипел Дэниелс. — Хочешь, чтобы нас обоих укокошили?

— Я их видел, Остолоп! — Иджеру потребовалась вся сила воли, какой он обладал, чтобы не закричать. Он заставил себя глубоко вздохнуть и медленно выпустил воздух. — Я видел того, кто вылез из этих висящих в воздухе штучек.

— Это немцы? Или чертовы япошки?

— Не те и не другие.

— Уж не собираешься ли ты сказать, что это итальянцы? — хрипло рассмеялся Дэниелс.

Иджер покачал головой. Жаль, он оставил в поезде свой журнал.

— Помнишь радиопостановку Орсона Уэллса[16], которую передавали года три или четыре назад, в канун Дня всех святых?[17] Ту, про марсиан, которая до смерти напугала страну?

— Конечно, помню. То есть сам я ее не слышал, но помню разговоры о ней. Но при чем здесь эта постановка?..

— Остолоп, марсиане здесь, на Земле! На этот раз — по-настоящему.

Бобби Фьоре ковырял ложкой жидкий овощной суп в вагоне-ресторане и предавался печальным размышлениям:

«Я понимаю, война продолжается и не стоит рассчитывать на многое, но овощной суп не должен напоминать помои с раскисшим сельдереем. Дайте моей матери несколько кабачков, морковь, одну-две картофелины и лишь щепотку специй — всего лишь щепотку, — и она тут же приготовит такой суп, просто пальчики оближешь. А здешний повар либо туп, либо ленив, а может, и то и другое разом…»

Но в следующую секунду все разлетелось на кусочки. Фьоре услыхал тот же раскатистый грохот в небе, который слышал Иджер, те же два взрыва. Потом поезд заскрежетал тормозами, а чуть позже сошел с рельсов. Фьоре очутился в воздухе, сильно ударившись головой о край стола. Перед тем как все закружилось и погрузилось в темноту, в сознании Бобби вспыхнул ослепительный свет.

Когда он очнулся, то подумал, что умер и попал в ад: лицо, которое Бобби увидел перед собой, больше напоминало дьявольское. Это лицо явно не принадлежало ни одному из человеческих существ, которых он когда-либо видел в своей жизни.

Существо обладало множеством мелких и чрезвычайно острых зубов, а между ними виднелся раздвоенный язык, как у змеи. Глаза чудища напомнили Бобби хамелеона, которого он видел в Питтсбургском зоопарке, когда был мальчишкой. Каждый глаз находился на маленьком коническом возвышении, что позволяло одному глазу глядеть на север, а другому — на юг.

Воспоминание о хамелеоне было первой мыслью, которая заставила Фьоре усомниться, действительно ли он очутился в царстве сатаны. Дьявол должен был бы выглядеть более сверхъестественно и менее походить на ящерицу, пусть самую экзотическую.

Затем Бобби обнаружил, что по-прежнему находится в опрокинутом вагоне-ресторане: об этом свидетельствовали нож для масла, лежащий у него на животе, и булочка с кунжутом возле ботинка. Он не сомневался, что ад должен обладать более скверными реалиями, нежели вагон-ресторан, вне зависимости от того, каков там суп.

Предметом, напоминающим по виду ружье, существо показывало на нож для масла, лежащий у самого пупка Фьоре. Он понял: если это еще не ад, то он может очень скоро туда отправиться. И улыбнулся улыбкой пса, проигравшего в драке. Существо что-то прошипело. Четырнадцать лет игры в бейсбол по всем Соединенным Штатам, со своими и чужими игроками, родители которых происходили из всех стран Европы и Латинской Америки, научили Фьоре различать на слух около двух десятков языков и отлично ругаться на нескольких из них. Но язык ящерицы не входил в число известных ему.

Существо снова что-то сказало и сделало быстрое движение дулом оружия. Это Фьоре понял. Шатаясь, он поднялся на ноги, стараясь не мотать раскалывающейся от боли головой. Существо не сделало попытки ему помочь, пока он вставал, наоборот, поспешно отскочило назад, видимо, опасаясь подвоха со стороны Бобби. Учитывая то, что ростом оно доходило Бобби до груди (а ему нужно было надеть ботинки, чтобы достичь роста в пять футов и восемь дюймов, о котором он всегда заявлял), у этой бестии была причина нервничать в его присутствии, хотя Бобби сильно сомневался, что в нынешнем состоянии способен разделаться с этим крокодилом.

После нового взмаха оружейного дула Фьоре пошел вперед. Через несколько шагов он поравнялся с телом темнокожего официанта. В спине у этого парня зияла дыра, в которую можно было запихнуть кошку. Фьоре замутило, но ружье за спиной заставило его преодолеть слабость. Глотнув воздух, он двинулся дальше.

Когда вагон-ресторан сошел с рельсов, в нем находились лишь несколько человек. Насколько мог судить Фьоре, он был единственным из оставшихся в живых людей (разумеется, его пленитель к этой категории не относился). В боковой стене вагона, которая теперь служила крышей, зияли десятки пулевых отверстий, и сквозь них струился теплый ночной воздух. Фьоре вздрогнул. Только счастливый случай уберег его от того, чтобы оказаться прошитым очередью, пока он валялся без сознания.

Существо заставило его выбраться из вагона-ресторана. Снаружи ждали еще несколько таких же существ. Почему-то это ошеломило игрока: он и не предполагал, что этих тварей может быть много.

Бобби заметил, что он не единственный человек, которого гонят в направлении диковинного вида