всего, в его «плимуте» имелся обогреватель. Но велосипед ехать по снежным заносам не мог. Что же касается льда… Йенс падал чаще, чем мог сосчитать. Только везение идиота уберегало его от переломов рук и ног. А может, у Бога действительно существует в Его сердце уголок для детей, пьяниц и таких отъявленных дураков?

Йенс взглянул на карту, которую прихватил на заброшенной бензоколонке. Если он действительно находится там, где ему кажется, значит, вскоре он доберется до городка Фиат в штате Индиана. Увидев название города, Йенс выдавал из себя улыбку и произнес:

— И сказал Господь: Фиат, Индиана, и стала Индиана[35].

Шедший от дыхания пар обволакивал Ларсена облаком морозного тумана. Раза два, в особенно холодные дни, у него леденели усы и успевшая отрасти борода. Он давно уже не видел себя в зеркале и потому не знал, как выглядит. Честно говоря, это Йенса не особенно и заботило. Рыскать в поисках бритвенных лезвий он считал пустой тратой времени. К тому же без зеркала и горячей воды бритье превращалось в слишком уж болезненную процедуру, чтобы отважиться на такую жертву. Вдобавок новая растительность согревала щеки и подбородок. Жаль, нельзя целиком обрасти шерстью…

Сейчас, как и почти во все дни путешествия, на дороге он был один. Легковые машины и грузовики просто перестали ездить, и уж тем более здесь, на оккупированной ящерами территории. Поезда тоже почти не ходили, а в тех немногих, что встречались Йенсу, в окнах вагонах он видел ящеров. В такие моменты ему очень хотелось иметь белый маскхалат, чтобы не привлекать внимания пришельцев. Но те, проносясь мимо, не обращали на него никакого внимания.

Йенсу думалось, что во вторжении существ из иного мира есть одно преимущество по сравнению, допустим, с вторжением нацистов или японцев. Ящеры не разбирались в особенностях жизни людей. Какой-нибудь гестаповец, заметив на дороге одинокого велосипедиста, наверняка заинтересовался бы, что тот за птица, и передал по радио приказ задержать такого путешественника для допроса. Тогда как для ящеров он был просто частью окружающего ландшафта.

Ларсен проехал мимо сгоревшей дотла фермы и искореженных останков двух автомобилей. Выпавший снег припорошил поля, но не сгладил шрамы от бомбовых воронок. Здесь шли бои, причем не так давно. «Знать бы, — думал Йенс, — как далеко на запад простирается контроль ящеров над Индианой и насколько трудно будет вновь попасть на удерживаемую американцами территорию».

Но больше всего его волновало, остается ли Чикаго свободным, жива ли Барбара и не является ли это его зимнее странствие бесполезной затеей? Йенс редко позволял таким мыслям прорываться наружу Всякий раз, когда это случалось, он начинал сомневаться в необходимости продолжать путь.

Ларсен вглядывался вдаль, прикрыв глаза ладонью от слепящего снега. Впереди действительно виднелись домики. Либо это Фиат, либо, если он сбился с пути, еще какой-нибудь столь же заурядный городишко.

В стороне от дороги он заметил темные фигурки, продвигающиеся по заснеженной равнине. «Охотники», — подумал Йенс. В тяжелые времена любые припасы во благо. Добытый олень может превратить зимовку впроголодь в относительно сытое существование.

Йенс был не ахти каким следопытом (хотя за последнее время он многому научился), но, приглядевшись к тому, как двигаются эти темные фигурки, он насторожился. Его недавний поспешно сделанный вывод оказался неверным. Охотники, по крайней мере те, что относятся к человеческой породе, так не ходят. То был один из патрулей ящеров.

Хуже всего, что они тоже заметили Йенса. Ящеры немедленно отклонились от своего маршрута, повернув в сторону дороги. Он подумал было кинуть велосипед и броситься куда глаза глядят… Да, вернее способа получить вдогонку пулю не придумаешь. Уж лучше всем видом изображать из себя безобидного путешественника.

Один из ящеров махнул ему рукой. Ларсен тоже махнул в ответ, затем слез с велосипеда и стал ждать, когда они подойдут. Чем ближе подходили ящеры, тем все более нелепыми и жалкими выглядели. Такое несоответствие удивило Йенса; вообще-то пучеглазые чудовища не должны страдать от превратностей погоды. Во всяком случае, в сериалах про Бака Роджерса и Флэша Гордона так оно и было.

Из всего патруля лишь двое были одеты в форменную утепленную одежду. Остальные нарядились так, словно побывали на барахолке, где торгуют краденым. На них были напялены человеческие пальто, шарфы, шляпы, зимние шаровары и ботинки. Ящеры походили на грустных маленьких бродяг. И несмотря на обилие одежды, они все равно мерзли. Тоже «зимние фрицы», только с чешуйчатой шкурой.

Пришелец, что махнул Йенсу рукой, вывел отряд на проезжую часть, где снега было немногим меньше, чем в окрестных полях.

— Кто вы? — спросил он по-английски у Ларсена. Жаркий выдыхаемый воздух клубами плавал вокруг него.

— Меня зовут Пит Смит, — ответил Йенс. Его уже останавливали патрули ящеров, но он никогда не называл своего настоящего имени, опасаясь: вдруг пришельцы каким-то образом сумели составить список физиков-ядерщиков. И даже вымышленные имена он никогда не называл дважды.

— Что вы делать, Пит Ссмифф? Почему быть здесь? В устах пришельца первый звук придуманной Ларсеном фамилии превратился в длинный шипящий, а двойное «ф» на конце напоминало акцент лондонских кокни

— Собираюсь навестить моих родственников. Они живут сразу же за Монтпельером, — ответил Йенс, назвав небольшой город, расположенный, судя по карте, к западу от Фиата.

— Вам не холодно? — спросил ящер. — Не холодно на этот… этой вещи?

Он явно забыл слово «велосипед».

— Конечно холодно, — ответил Ларсен. Он чувствовал, что, если осмелится сказать обратное, ящеры наверняка его застрелят. Надеясь, что голос звучит достаточно недовольно, Йенс продолжал: — Когда надо, приходится ехать на велосипеде. Бензина для машины нет.

Сейчас эти слова с полным основанием мог бы сказать каждый. Йенс умолчал о том, что его лишенная жизни машина осталась в восточном Огайо.

Пока ящеры говорили между собой, их голоса походили на свист и шипение паровых двигателей. Потом тот, кто расспрашивал Ларсена, обратился к нему:

— Вы идти с нами. Мы спрашивать вас об другие вещи. — Он махнул стволом оружия, желая убедиться, что Йенс его понял.

— Но я не хочу! — воскликнул Ларсен.

Сказанное было одинаково справедливым и для воображаемого Пита Смита, и для него самого. Если ящеры затеют серьезный допрос, то быстро обнаружат, насколько мало он знает о своих вымышленных родственниках, живущих к западу от Монтпельера. Возможно, им даже удастся установить, что у него вообще нет родственников в тех краях. А если ящеры это установят, они, вероятнее всего, начнут копать намного глубже и постараются узнать, кто он такой на самом деле и почему катит на велосипеде по восточной части Индианы.

— Не иметь значение, что вы хотеть, — сказал ящер. — Вы идти с нами. Или оставаться.

Он вскинул оружие, прицелившись Ларсену прямо в грудь. Смысл был ясен: если он останется здесь, то навсегда. Пришелец Заговорил на своем языке — наверное, переводил спутникам то, что сказал Йенсу. У них широко раскрылись рты. Ларсену уже доводилось видеть такой жест, причем довольно часто, и он догадался, что это значит: ящеры смеялись над ним.

— Я пойду, — сказал он, ибо другого выбора не оставалось.

Ящеры выстроились по обе стороны от его велосипеда и повели Йенса в Фиат.

Городишко растянулся вдоль Шоссе-18: несколько десятков домов, универмаг, бензозаправочная станция компании «Эссо» (сейчас ее колонки были похожи на снежные холмы) и церковь. Все это помещалось по одну сторону дороги. Вероятно, универмаг был главным источником существования города. Двое ребятишек с криками носились по пустому шоссе, бросаясь снежками. Они даже не взглянули на проходящих ящеров. Успели привыкнуть. «Дети быстро приспосабливаются», — подумал Ларсен. Жаль, ему это не дано.

В универмаге ящеры устроили свой штаб. Забор из острой, словно бритва, проволоки опоясывал здание, не позволяя никому подойти слишком близко. Перед универмагом стояла небольшая сторожевая