Ланцелот. Да, Эльза. Ведь быть смертельно раненным — это очень, очень опасно.
Эльза. Кто ухаживал за тобой?
Ланцелот. Жена одного дровосека. Добрая, милая женщина. Только она обижалась, что я в бреду все время называл ее — Эльза.
Эльза. Значит, и ты без меня тосковал?
Ланцелот. Тосковал.
Эльза. А я как убивалась! Меня мучили тут.
Бургомистр. Кто? Не может быть! Почему же вы не пожаловались нам! Мы приняли бы меры!
Ланцелот. Я знаю все, Эльза.
Эльза. Знаешь?
Ланцелот. Да.
Эльза. Откуда?
Ланцелот. В Черных горах, недалеко от хижины дровосека, есть огромная пещера. И в пещере этой лежит книга, жалобная книга, исписанная почти до конца. К ней никто не прикасается, но страница за страницей прибавляется к написанным прежним, прибавляется каждый день. Кто пишет? Мир! Записаны, записаны все преступления преступников, все несчастья страдающих напрасно.
Эльза. И ты прочел там о нас?
Ланцелот. Да, Эльза. Эй, вы там! Убийцы! Ни с места!
Бургомистр. Ну почему же так резко?
Ланцелот. Потому что я не тот, что год назад. Я освободил вас, а вы что сделали?
Бургомистр. Ах, боже мой! Если мною недовольны, я уйду в отставку.
Ланцелот. Никуда вы не уйдете!
Генрих. Совершенно правильно. Как он тут без вас вел себя — это уму непостижимо. Я могу вам представить полный список его преступлений, которые еще не попали в жалобную книгу, а только намечены к исполнению.
Ланцелот. Замолчи!
Генрих. Но позвольте! Если глубоко рассмотреть, то я лично ни в чем не виноват. Меня так учили.
Ланцелот. Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?
Генрих. Уйдем, папа. Он ругается.
Ланцелот. Нет, ты не уйдешь. Я уже месяц как вернулся, Эльза.
Эльза. И не зашел ко мне!
Ланцелот. Зашел, но в шапке-невидимке, рано утром. Я тихо поцеловал тебя, так, чтобы ты не проснулась. И пошел бродить по городу. Страшную жизнь увидел я. Читать было тяжело, а своими глазами увидеть — еще хуже. Эй вы, Миллер!
Я видел, как вы плакали от восторга, когда кричали бургомистру: «Слава тебе, победитель дракона!»
1-й горожанин. Это верно. Плакал. Но я не притворялся, господин Ланцелот.
Ланцелот. Но ведь вы знали, что дракона убил не он.
1-й горожанин. Дома знал… — а на параде…
Ланцелот. Садовник!
Вы учили львиный зев кричать: «Ура президенту!»?
Садовник. Учил.
Ланцелот. И научили?
Садовник. Да. Только, покричав, львиный зев каждый раз показывал мне язык. Я думал, что добуду деньги на новые опыты… но…
Ланцелот. Фридрихсен!
Бургомистр, рассердившись на вас, посадил вашего единственного сына в подземелье?
2-й горожанин. Да. Мальчик и так все кашляет, а в подземелье сырость!
Ланцелот. И вы подарили после того бургомистру трубку с надписью: «Твой навеки»?
2-й горожанин. А как еще я мог смягчить его сердце?
Ланцелот. Что мне делать с вами?
Бургомистр. Плюнуть на них. Эта работа не для вас. Мы с Генрихом прекрасно управимся с ними. Это будет лучшее наказание для этих людишек. Берите под руку Эльзу и оставьте нас жить по-своему. Это будет так гуманно, так демократично.
Ланцелот. Не могу. Войдите, друзья!
И вы меня очень огорчили. Я думал, что вы справитесь с ними без меня. Почему вы послушались и пошли в тюрьму? Ведь вас так много!
Ткачи. Они не дали нам опомниться.
Ланцелот. Возьмите этих людей. Бургомистра и президента.
Ткачи
Кузнец. Я сам проверил решетки. Крепкие. Идем!
Шапочных дел мастер. Вот вам дурацкие колпаки! Я делал прекрасные шляпы, но вы в тюрьме ожесточили меня. Идем!
Музыкальных дел мастер. Я в своей камере вылепил скрипку из черного хлеба и сплел из паутины струны. Невесело играет моя скрипка и тихо, но вы сами в этом виноваты. Идите под нашу музыку туда, откуда нет возврата.
Генрих. Но это ерунда, это неправильно, так не бывает. Бродяга, нищий, непрактичный человек — и вдруг…
Ткачи. Идем!
Бургомистр. Я протестую, это негуманно!
Ткачи. Идем!
Ланцелот. Эльза, я не тот, что был прежде. Видишь?
Эльза. Да. Но я люблю тебя еще больше.
Ланцелот. Нам нельзя будет уйти.
Эльза Ничего. Ведь и дома бывает очень весело.
Ланцелот. Работа предстоит мелкая. Хуже вышивания. В каждом из них придется убить дракона.
Мальчик. А нам будет больно?
Ланцелот. Тебе нет.
1-й горожанин. А нам?
Ланцелот. С вами придется повозиться.
Садовник. Но будьте терпеливы, господин Ланцелот. Умоляю вас — будьте
