видят?
— А то ты сам не понимаешь? — Илья сделал вид, что сердится. — Раз спрашиваешь, значит, понимаешь! Да только где ж им всем мамку-то возьмешь? Одних девок-то мало будет.
— Это потом. Придумаем что-нибудь. Сейчас надо решить вопрос, который поставил Матвей Корнеич — гнать девок или, наоборот, еще призвать? Кто еще считает, что девок из Академии надо гнать?
Мишка выдержал приличествующую паузу, оглядел сидящих за столом и констатировал:
— Больше никто. — Обернулся к Матвею и развел руками. — Извини, господин советник, решение не принято.
Матвей слегка поморщился, но особого огорчения не выказал, и Мишка счел возможным продолжить:
— Напоминаю, господа Совет: мы сейчас обсуждаем то, что надо сделать, чтобы наша Академия стала делом…
— Стала делом стоящим. — Перебил Демка. — Чего каждый раз повторять-то?
— Хорошо, — не стал обижаться Мишка, — тогда слово господину Советнику Демьяну Лавровичу.
— А чего мне-то?
— Все, по очереди, высказываются: Матвей Корнеич предложил девок изгнать, Совет не согласился, Артемий Исидорыч предложил воспитанием отроков заняться, Совет, как я понимаю, не возражает, но дело тут серьезное, и я считаю, что всем надо над этим подумать и посвятить этому вопросу специальное собрание Совета. Теперь твоя очередь высказываться.
— Не знаю я… подумать надо. — Демка, по всему было видно, действительно не был готов озвучить какую-то серьезную проблему. — Сказал бы раньше, я бы подумал.
— Ладно, в следующий раз. Кто следующий?
— Я, наверно. — Вызвался Кузька. — Людей надо в мастерские прибавить, не справляемся.
— Э-э нет, так дело не пойдет! — «тормознул» Кузьму Мишка. — Каких людей? Для чего? Сколько? С чем не справляешься? Забыл, о чем договаривались? Что есть, что хотелось бы, что для этого надо?
— Что есть? Сам знаешь: лесопилка, кузница, мастерская для самострелов, мастерская с ножными станками, яма для обжига кирпичей и черепицы. Людей не хватает везде, но я понимаю, что взять их неоткуда. Полевые и огородные работы закончатся, тогда будем народец к делу в мастерских приставлять, а вот двоих нинеиных ребят ты мне прямо сейчас отдай.
— Ты меня, как будто, не слышал, Кузьма Лаврович! — недовольно заметил Мишка. — Еще раз напоминаю: что имеем, что хотелось бы иметь, что для этого надо? Давай-ка повнимательнее, братец.
— Непонятливый ты какой, Минь, я же говорю…
— Михайла Фролыч! — с напором поправил Мишка. — Здесь Совет Академии, а не посиделки с девками! Изволь разговаривать вежливо!
Кузьма удивленно поморгал глазами, а потом повторил тем же тоном:
— Непонятливый ты какой, Михайла Фролыч, я же говорю: хотелось бы еще многого, но пока мы не справляемся и с тем, что есть. Что сделать, чтобы справляться? Ждать, пока закончится работа на полях и огородах. Чего непонятного-то? Можно, правда и не ждать, а вести Академию в поход, холопов добывать. Только, вот, пупок не надорвать бы.
— Много тебе пользы будет, когда работы на земле закончатся? — влез Демка. — Людям надо будет жилье к зиме обустраивать, в лес по грибы-ягоды ходить, коптить-солить-квасить запасы на зиму. Так, прямо, все в твои мастерские и побегут! До снега никого не получишь, и не думай.
— А я и не думаю! — легко согласился Кузьма. — После снега, так после снега. Только Минь… Михайла Фролыч, двоих — Киприана и Назария — ты мне дай.
— Почему именно их? Для чего? — поинтересовался Мишка, хотя уже догадывался о причинах Кузькиного выбора.
— У них голова хорошо работает, не то, что у некоторых! — Кузька покосился на брата и тут же заработал тычок локтем в бок. — Их недавно наказали — назначили по сотне ведер воды на кухню притащить. Таскать-то далеко, больше сорока шагов, сами знаете. Да достать из колодца, да на кухне в бочки разлить.
— Вот, вот! — опять встрял Демка. — Где колодец, а где кухня! Построили! Строители, руки из заду! Зодчие… раскоряки.
— А ну-ка, помолчи! — цыкнул на Демку Илья. — Сам ничего не придумал, так другим не мешай!
— А я еще придумаю! Я вам такое придумаю…
— Цыц! — Илья прихлопнул ладонью по столу. — Сиди и думай: чем нас удивить! Только молча — думать молча надо, если не знаешь! Так что там, с Киприаном и Назарием, Кузьма… э-э Лаврович?
— Они себе облегчение придумали. — Принялся объяснять Кузька. — Стащили у Сучка несколько выдолбленных половинок бревен, ну, вроде как, желоба. Выложили их с наклоном от колодца к кухне и пошло дело! Один воду достает и желоб выливает, другой ведра под желоб подставляет, а наполненные в бочку переливает. Я их спрашивал: где они такое видели? Говорят, что сами придумали. Отдайте их мне — ребята на выдумки горазды!
Мишка видел приспособление двоих «изобретателей», слышал, как ругалась на них Плава, за то, что устроили возле кухни настоящее болото из пролитой мимо ведер воды и натащили внутрь грязи, но как-то и в голову не пришло посчитать их затею каким-то великим изобретением. По-видимому, он так и не научился смотреть на окружающую действительность глазами человека XII столетия.
— Господа Совет! Имеются ли возражения против передачи отроков Киприана и Назария в подчинение господину оружейному мастеру Младшей стражи?
— Это — нинеины люди. — Опять вставил свой крючок Демка. — Мы их воинскому делу учить взялись, а не… этому самому… ну, чем Кузька занимается.
— Не Кузька, а Кузьма Лаврович! — снова поправил Мишка. — С Нинеей я сам договорюсь, а то, чем Кузьма Лаврович занимается, называется «техникой». Слово «tehne» древние греки придумали. У них оно означало: искусство, мастерство, умение. Мы же, под словом «техника» должны понимать все те приспособления, которые человек придумывает для облегчения или ускорения своего труда, то, что в природе не существует, но создано силой человеческой мысли. Способности к техническому мышлению и выдумке — талант от Бога, такой же, как способности к музыке, или лекарскому делу — редкость, короче говоря. Боярыня Гредислава, я думаю, это понимает и противиться не станет. Других возражений, господа Совет, не имеется? — Мишка для приличия выдержал паузу, хотя и так все было ясно. — Нет? Значит, решение принято. Кузьма Лаврович, забирай отроков к себе.
— Мне бы еще молотобойцев… — попробовал использовать благоприятную ситуацию Кузьма.
— Нету! — отрезал Мишка. — Придумай, как молот водяным колесом поднимать.
— Чего-о-о?
— Того! Колесо такой молот поднять может, что ни одному молотобойцу не под силу. Думай! Создавай технику!
— Михайла Фролыч… — еще более робко, чем в прошлый раз подал голос Артемий, — ты говоришь: талант — редкость. А сам: и музыку и стихи и еще всякое… колесо, вот теперь, с молотом…
Раньше Мишка от таких вопросов вздрагивал, но постепенно линия поведения выработалась, и сейчас он ответил, практически не задумываясь:
— Нету у меня никаких талантов! Все оттого, что меня три самых умных человека в Погорынье учат: сотник Корней, боярыня Гредислава и отец Михаил. Нечего на меня, как чудо-юдо заморское пялиться! А знаний я не прячу, готов всем, что мне известно, с вами поделиться. Но не все же сразу, ты, вон, еще и грамоту, как следует, не освоил, хотя Роська… тьфу, Василий Михайлович тебя и твой оркестр хвалит: говорит, что вы быстрей других учитесь. Так, Василий Михайлович?
— Отче Михаил тебя учил, а ты его обидел. — Отозвался невпопад Роська.
— Хватит! Говорено уже об этом. — Мишка только имитировал раздражение, на самом деле Роська помог увести разговор от скользкой темы. — Кто у нас там следующий? Господин советник Академии
