она поддерживалась в идеальном состоянии. Построены эти дороги были еще тольтеками, свыше двух тысяч лет назад, потом о них заботились инки. О назначении этих дорог ничего не известно — ив начале, и в конце их нет никаких городов. Возможно, что эти города просто разрушились и исчезли с лица земли либо эти пути имели чисто церемониальное значение, использовались в культовых целях. Этого никто не знает, и я в том числе. Мне известно только одно — в нашем мире тоже есть прямые и ровные дороги, ведущие из ниоткуда в никуда. Никто не удивляется их существованию, и к культовым целям они не имеют ни малейшего отношения. Это взлетно-посадочные полосы аэродромов.

Однако я забрался в джунгли не для того, чтобы проводить подобные аналогии: мне хотелось больше узнать о культуре тольтеков. И здесь археологи мало чем мне могли помочь — об этой древней цивилизации сведения крайне скудны: в основном потому, что большинство ее памятников до сих пор погребены под зеленым покровом джунглей. Известно, что тольтеки строили большие пирамиды, около которых устанавливали обелиски (к слову сказать, весьма похожие на египетские). Известно, что они, как и египтяне, и представители других цивилизаций доколумбовой Америки, изучали астрономию, добились на этом поприще больших успехов и разработали похожие системы счета. Орнаменты, покрывающие памятники тольтеков и ольмеков, тоже очень похожи на египетские. Поклонялись тольтеки солнечному богу, и сакральное значение для них имел восток (откуда, если верить книге ацтеков, они и пришли).

Не слишком ли много совпадений? А теперь еще одно, потрясшее меня больше остальных: судя по барельефам, дошедшим до наших дней, тольтеки знали лошадь и использовали ее в качестве домашнего животного! Это тем более удивительно, что ацтеки лошадей не знали и очень испугались всадников Кортеса, считая их какими-то сверхъестественными существами вроде кентавров.

Наверное, я смог бы узнать о тольтеках больше, гораздо больше. Но мои поиски прервал телефонный звонок из Гамбурга: Жерар, долго пытавшийся выйти на след потомков Рихтера, потерпел неудачу. Нужно было подключать к поискам еще одного человека, а с ним держал связь только я. В срочном порядке я вылетел из Лимы в Париж, одновременно пытаясь сложить в единую картину те кусочки мозаики, которые были у меня в руках.

Итак, около 5000 лет назад египетская цивилизация получает мощный импульс, толчок извне. Одновременно появляется культ Амона, жрецы которого говорят друг другу, что люди пришли в долину Нила с запада. В это самое время на западе, на побережье Атлантики, прекращает свое существование огромный неведомый город, чей возраст не меньше 2000 лет и жители которого принадлежали к той же культуре, что и египтяне. Носители похожей культуры несколько позднее основывают цивилизацию тольтеков в Южной Америке; при этом сохранились сведения, что пришли они с востока, из-за океана.

На что это похоже? На безудержную экспансию Древнего Египта? Нет, скорее на то, что у египетской и тольтекской цивилизаций был один общий «корень», связанный с загадочным городом на берегу Атлантики. Городом, выросшим там, где, по всем законам жанра, не могла зародиться древняя цивилизация.

А может, она и зародилась не там, а совсем в другом месте? Например — чем черт не шутит! — в загадочной Атлантиде? Это предположение следовало тщательно проверить.

В Париже я первым делом позвонил тому человеку, ради которого и проделал долгий путь через Атлантику. Ральф Клеменц, мой хороший приятель, бывший сотрудник спецслужб ГДР, ныне скрывающийся от своих западногерманских коллег, — вот кто мог помочь нам в поисках наследников Рихтера. Дело в том, что после поражения нацистской Германии они, как выяснил Жерар, оказались в Восточной зоне оккупации.

Меня ждало разочарование: телефон Клеменца был выключен. Это могло означать все что угодно: оттого, что его схватила германская разведка, до простого желания отоспаться. Хорошо, что на этот случай мы заранее предусмотрели альтернативные каналы связи, о которых, по понятной причине, распространяться не буду. В общем, уже через несколько часов я услышал в трубке телефона знакомый хриплый смешок моего немецкого друга.

— Что у тебя случилось? Я прилетел из Перу для того чтобы задать тебе парочку вопросов, а ты пропадаешь неизвестно где! — Я очень натурально изобразил возмущение.

— А-а-а… — протянул Ральф, — то-то я смотрю на небо и гадаю: ты летишь или не ты. Мог бы и не мотаться в такие концы — я сейчас все равно в Сантьяго-де-Куба.

— Ну надо же! — отозвался я. — И что тебя носит по всему миру? Но, надеюсь, помочь старому другу ты не откажешься?

— Это у вас, у буржуев, все продается и покупается, в том числе и дружба. Мы, старые марксисты, друзей в беде не бросаем. Валяй, говори, что у тебя за дело.

Выслушав мою просьбу, Ральф хмыкнул и пообещал перезвонить, как только что-нибудь добудет. Честно говоря, я не особо надеялся на успех, но предпринимать что-то еще у меня не было сил — смена часовых поясов действовала изматывающе, а в самолете я не сомкнул глаз. Впрочем, я явно недооценил «Штази»: спустя несколько часов меня вырвал из сладкого забытья звонок все того же Ральфа.

— Дрыхнешь, пока я работаю? — не слишком вежливо осведомился он. — Узнаю привычки проклятых капиталистов-эксплуататоров.

— Ты решил провести со мной политзанятие или хочешь сообщить что-то ценное? — в тон ему ответил я.

— А ты как думаешь? Сейчас я тебе кое-что расскажу, а ты, если дашь себе труд взять огрызок карандаша, оставшийся после журналистской трапезы, может быть, даже это запишешь. Впрочем, если хочешь, можешь запомнить: мне все равно.

И Ральф обрушил на меня целый поток имен, адресов и телефонов, которые я еле успевал записывать. Информация была настолько исчерпывающей, что в какой-то момент мне показалось: Клеменц просто разыгрывает меня. Но я знал, что мой друг никогда не позволяет себе шутить там, где дело касается серьезных вещей. Болтать и зубоскалить по всяким пустякам — это да, это во вкусе Ральфа. А вот дать ложные данные исключительно шутки ради — это совершенно не его стиль.

В общем, теперь у меня в распоряжении были аж четыре ниточки. Это были потомки сводного брата Рихтера, его родной сестры, а также более дальних родственников. Больше Клеменц копать не стал, справедливо полагая, что это не нужно. Но я не сомневаюсь, что если бы это было нужно, он мог бы составить генеалогическое древо Рихтера вплоть до конкретной обезьяны, от которой тот произошел, да еще и найти всех потомков этой самой обезьяны. И потребовалось бы на это всего-то еще пара-тройка часов. Умею я выбирать друзей, что ни говори!

Сперва я хотел переслать все эти данные Жерару, но потом понял, что надо ехать самому. Так вероятность успеха будет гораздо выше; что ни говори, а я — личность довольно известная. Купив билет на поезд до Дрездена, я засел за изучение всего, что было известно о загадочной Атлантиде.

Название «Атлантида» впервые прозвучало, по общепринятой версии, благодаря древнегреческому философу Платону. В двух диалогах — «Тимей» и «Критий» — он описал некое государство, расположенное на острове. С тех пор не утихают споры о том, выдумал Платон Атлантиду или все-таки нет. Разумеется, все