Дома Пэм устроила, как она выразилась, «скромные поминки». Весь дом блистал чистотой, столы ломились от всевозможных закусок и напитков. На каминной доске стояла большая фотография отца в парадном костюме.
Все тихо переговаривались, но по мере того, как гостиная начала заполняться людьми с кладбища, разговоры стали громче.
– Эта старая толстая мымра – из отдела отца, я ее помню, – шепнула Джо Тиму, кивнув в сторону толстой женщины, жадно кусавшей бутерброд. – Он всегда ненавидел ее, а сейчас она уплетает бутерброды в его доме.
– Она похожа на жабу, – громко проговорил Тим, посмотрев на женщину. – Господи, как я ненавижу такие вещи.
– Не хватало еще, чтобы тебе понравились похороны собственного отца, – произнес Конор, присоединяясь к ним.
– Спасибо за речь, старина, – поблагодарил Тим, хлопая друга по спине. – Ты великолепно говорил. Я никогда не думал, что вы были так близки с ним.
– На самом деле не так уж сильно, – смутился Конор. – Он просто присматривал за мной, зная, что рядом нет мужчины. – Он улыбнулся Джо. – Ты как, в порядке?
– Да, спасибо, – ответила Джо. – Но я тоже ненавижу подобные вещи. Думаю, мне надо немного проветриться.
Джо вышла через кухню в длинный и пустынный сад. Немного в стороне стоял сарай, где отец организовал мастерскую. Дверь его была заперта на замок.
Джо подошла к сараю и пошарила рукой над дверью. Губы ее задрожали. Там отец всегда оставлял ключ. Достав ключ, она с трудом вставила его в замок, так как сильно нервничала. Когда Джо, наконец, вошла в сарай, в нос ей ударил знакомый с детства запах. Пахло сеном, машинным маслом и табаком. Здесь царил полный порядок. Кресло отца стояло у верстака с аккуратно разложенными, вычищенными и смазанными инструментами, он всегда хорошо ухаживал за ними. Здесь было так спокойно и мирно, что с трудом верилось, что отца больше нет в живых.
Зайдя за верстак, Джо увидела под ним маленькую скамеечку, на которой они с Тимом в детстве сидели. Она достала ее и прижала к себе. Как часто она сидела на ней рядом с отцом, задавая вопросы обо всем на свете. Он всегда терпеливо и подробно на них отвечал. Джо задумалась, скучал ли отец по тем временам после того, когда сначала она, а затем и Тим уехали из дома. Оставшемуся наедине с матерью, ему, наверное, не хватало их веселой компании. Некоторые родители спокойно живут одни, но Пэм и Джим, как подозревала Джо, к этой категории не относились.
Джо уже собралась уходить, но вдруг заметила пуловер отца, висевший на гвозде в стене. Сердце ее дрогнуло. Она сама связала его отцу лет шесть назад ко дню рождения. Джо схватила его и зарылась в него лицом. Старая вещь хранила запах отца. Джо вдруг осела на пол и отчаянно зарыдала. Все чувства, сдерживаемые ею с момента приезда в госпиталь, вырвались наружу. Она рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону, стараясь заглушить звук шерстью, прижатой к лицу. Через полчаса пуловер весь промок, Джо громко всхлипывала и не услышала, как кто-то вошел. Но, увидев на полу рядом тень, она подпрыгнула от неожиданности.
– А я гадал, куда ты исчезла, – сказал Конор, подходя к ней.
– Я пришла сюда вспомнить детство, и это оказалось выше моих сил, – сморкаясь в платок и всхлипывая, с трудом проговорила Джо.
– Иди сюда, – позвал Конор, поднимая ее за руку с пола и прижимая к себе.
Спрятав лицо у него на груди, Джо глубоко дышала, стараясь успокоиться. Конор, как маленькую, гладил ее по голове и похлопывал по спине. Она вдруг почувствовала себя очень спокойно в его сильных руках. Ей было уютно и надежно в объятиях человека, ставшего ее самым близким другом в эти тяжелые дни.
– Так странно жить дальше без него, – пробормотала она.
– А твоей матери еще хуже. Вы с Тимом должны окружить ее заботой. Вы ей очень нужны сейчас, – мягко произнес Конор.
– Наверное, впервые в жизни, – сказала Джо, отстраняясь от него, чтобы видеть его лицо. – Спасибо, Конор. Ты иди, я тебя догоню. Мне надо немного успокоиться, чтобы не расстраивать мать с Тимом своим видом.
– Ну, не знаю. По-моему, твой распухший нос весьма подходит к году Свиньи, – улыбнулся Конор, нажимая на кончик носа пальцем. – Увидимся.
Когда Джо вернулась в дом с покрасневшими глазами, но уже успокоившаяся, мать носилась по дому с полными подносами еды. Она готовила, убиралась и чистила серебро два дня, и ее невозможно было остановить. Помогая ей, Джо поняла, что только работа помогает матери держаться. И она знала, что самое страшное время для нее наступит, когда все разъедутся. Пэм останется совсем одна и осознает, что потеряла человека, с которым прожила вместе тридцать семь лет.
Многие раньше рассказывали Джо, что любая мелочь способна напомнить об утрате и ввергнуть человека в отчаяние. Она только что убедилась в этом сама. Поэтому решила остаться, чтобы поддержать мать в такой тяжелый момент. Джо позвонила Джефу и попросила взять отпуск на неделю, чтобы присмотреть за детьми.
Эмоционального срыва у Пэм долго ждать не пришлось. На следующий день после похорон, когда все разъехались, Джо отдыхала в комнате для гостей, уставившись в бежевые занавески, и думала об отце, когда вдруг услышала странный звук. Сначала она решила, что это дерутся коты, но звук все нарастал, превратившись в дикий вой. Джо в испуге вскочила и бросилась к матери.
Пэм каталась по широкой кровати и выла. В руках она зажимала расческу отца.
– Мама, мамочка, что это? – Джо бросилась к матери. Она прекрасно понимала, что происходит, но ей стало страшно. Она боялась, что не сможет помочь. Джо никогда не предполагала, что мать способна на такие чувства. Все ее сомнения по поводу любви родителей рассеялись как дым при виде безумно воющей женщины.
