— Мой маленький цветок камелии тебя шантажировал? Серьезно? — Он снова расхохотался, взял Камиллу за подбородок и поглядел ей в глаза. — Как я посмотрю, тебе все-таки досталась капля крови Зэна, и довольно основательная. Шантажировала, значит, этого дикаря, американского майора? Вот смех!

— Ну, если бы я не обошелся с ней по-джентльменски, вам бы вряд ли показалось это смешным, — проворчал Саймон, которому шутка совсем не понравилась. — Если бы она пошутила так с другим, не столь выдержанным человеком, ей бы не поздоровилось.

Ухмылка Зэна погасла.

— Да, наверное. По-моему, вы вели себя именно так, как я и ожидал. Подружились с моей племянницей и скомпрометировали ее, чтобы она посчитала себя обязанной выйти за вас замуж. И теперь решили воспользоваться новой завоеванной позицией.

— Что-о?! Какой еще позиции, о чем это вы? — Он взглянул на Камиллу, которая смотрела на него чистыми, широко открытыми глазами. — Что тут насочиняла Камилла?

— Только то, что ты меня поцеловал и… дядя Август нас обнаружил, и все. Но дядя Жак решил почему- то, что… он посчитал, что… ты стал ухаживать за мной… ну, чтобы оказаться связанным с ним более тесными узами, чтобы быть уверенным, что он тебя не предаст.

Саймон затаил дыхание. Ого! Это становится опаснее, чем он думал. Он не предполагал, что если генералу пришла в голову подобная идея, то и Зэн может прийти к такому же выводу, хотя и по другим причинам. Черт бы их всех подрал!

Теперь из-за Зэна и Камилла, видимо, будет тоже так думать. Ее явно расстроила мысль о том, что он заинтересовался ею только из-за родственных отношений с Зэном. Он не хотел причинять ей боль. Как все глупо, просто удивительно, как все глупо!

Не отрывая от нее взгляда, он тихо сказал:

— Поверь, что у меня не было иных причин «ухлестывать» за тобой, кроме самых очевидных. — Ему было противно говорить такие слова при Зэне, но что делать. Он каким-то образом почувствовал, что она ему не поверит, если он не скажет этого при дяде. — С той минуты, как я увидел тебя в бальном зале, я… хотел тебя. Я признаю, что мотивы мои не были так чисты, — я тебе уже говорил, что не искал жену, — но к делам все это не имеет никакого отношения. И я рад, что мы обручены, — он вложил всю свою страсть в брошенный на нее взгляд. — Очень рад.

К его облегчению, она покраснела. Чертова глупышка, как вообще она могла поверить, что он разыграл перед ней спектакль? Он чуть было не взял ее в доме Уилкинсонов, под этим проклятым деревом.

— Не слушай его, — предупредил Камиллу Зэн. — Ясно, что он умелый соблазнитель и решил тобой воспользоваться.

И тут Саймон взорвался:

— Неудивительно, что у Камиллы в ее возрасте не было ни одного поклонника. Вы от всех избавились, да? Или врали ей о них, или грозили убить?

— Грозили убить… о чем это вы? — спросила Камилла. — Вы с ума сошли! Дядя Жак никогда не имел ничего общего с моими поклонниками. Это моя репутация, репутация пиратской дочки, отталкивала всех ухажеров. Он тут ни при чем.

Теперь Зэн мрачно уставился на Саймона. Саймон обернулся к Камилле:

— Очень даже при чем. В тот день, когда я поймал вас у окна, я разговаривал с Мариньи, и Мариньи сказал мне, что ваш дядя всем говорил, что убьет любого, кто станет играть с чувствами его племянницы, не имея серьезных намерений. Я могу поклясться, что большинство креолов предпочли держаться подальше от вас, чем подвергать себя опасности связаться с пиратом.

Камилла в изумлении едва не упала на ближайший стул.

— Вы хотите сказать, что дядя Жак… все эти годы он… — она не смогла договорить, обратила на дядю взгляд, в котором читалась затаенная боль. — Это… правда?

Делая шаг к Саймону, дядя сказал: — Вырвать бы тебе язык за такие вещи!

— Что вам мешает попробовать? — Саймон положил руку на рукоять шпаги.

Камилла вскочила и встала между ними.

— Прекратите, вы, оба! — Глядя на дядю, она понизила голос: — Я хочу услышать от тебя правду, дядя Жак. Ты действительно угрожал убить любого, кто будет за мной ухаживать?

Зэн смотрел на Саймона, очевидно, чтобы не глядеть в глаза Камилле. Облизнув губы, он неуверенно произнес:

— Только тех, кто не будет иметь серьезных намерений. Камилла вздохнула.

— Эх ты, дядя Жак…

— Я просто пытался защитить тебя, — виновато забормотал он. — Я боялся, что ты попадешь в такие руки… как руки этого лживого майора, — он сжал кулаки.

Когда она заговорила, голос ее был таким тихим, что Саймону пришлось напрячь слух, чтобы не пропустить ни слова.

— Лживого? Вообще-то он был со мной более честным, чем все остальные мужчины, которых я знаю.

Более честным. Черт! Саймон почувствовал себя неловко. Хотя у него не было для этого никакой причины. Он выполнял свой долг, не говоря всей правды о своих делах с Зэном. За это его нельзя винить.

— Ты говоришь, что он ухаживал за мной только потому, чтобы стать к тебе ближе, — продолжала она, — но ведь он никогда не притворялся, что любит меня. Если бы он был таким лживым человеком, каким ты его выставляешь, разве не старался бы он прежде всего убедить меня, что влюблен? Кроме того, когда он ухаживал за мной, он явно уже знал, что ты этого не одобришь, потому что все это было уже после разговора с Мариньи.

— Если вы этого не заметили, Зэн, — вступил Саймон, — то напомню, что ваша племянница — весьма красивая женщина. Только сумасшедший может не желать ее. Поверьте, мне не нужны были ни вы, ни ваш бизнес, чтобы оправдать мои ухаживания.

Камилла вспыхнула, а Зэн сжал зубы. Он вздернул упрямый подбородок и посмотрел на Саймона долгим мрачным взглядом.

— Тогда зачем вы на ней женитесь? Человек, который ради выгоды предает закон, не женится на женщине только потому, что он ее хочет. Он попытается соблазнить ее, да, но не жениться.

— Я предложил ей руку потому, что Фонтейн сказал, что иначе он пошлет ее в монастырь или отлучит от семьи, от тети, кузин. И поскольку я знаю, что она ни под каким видом не согласилась бы пойти в монастырь, то она потеряла бы семью, которую, как я знаю, она очень любит. Я не хотел, чтобы мои слишком поспешные действия послужили причиной этого.

Пока Зэн думал, как отнестись к его объяснению, Саймон добавил:

— Разве не может человек быть честным в одном и не совсем честным в другом? Разве вы не слышали о кодексе чести среди воров? Мы ведь, кажется, в кругу своих и можем себе позволить быть честными. Или у вас иные представления о морали?

Зэн посмотрел на Саймона тяжелым взглядом. Не мог же он признать перед лицом обожающей его племянницы, что у него нет представления о морали.

— Да черт с тобой. Наверно, нужно признать, что даже вор может быть галантным с красивой женщиной. — Он усмехнулся. — Но если собираешься жениться на моей племяннице, держи ее подальше от наших дел, понял? Я ее не уберег, но я откладывал для нее деньги не для того, чтобы ты…

— Ты откладывал для меня деньги? — прервала его Камилла.

Его лицо смягчилось, он кивнул.

— Конечно же. А откуда, по-твоему, взялось это твое приданое? Я, может, и распугал неподходящих молодых людей, но я никогда не говорил, что ты не должна вообще выходить замуж. — Он указал на Саймона пальцем. — Но я не для того старался, чтобы какой-то негодяй вроде этого майора воспользовался этим и сорвал свой куш… или воспользовался тобой ради своих целей.

— Мне не нужно ее приданое, — возразил Саймон. — Честно говоря, я вообще не хотел, чтобы она ввязывалась в наши с вами дела. — Вот это истинная правда. Он бы сейчас многое отдал, чтобы Камилла оказалась кем угодно, но не племянницей Зэна. — Моя свадьба с Камиллой никогда не будет иметь к нашим делам никакого отношения. И когда эти самые наши дела принесут мне доход, достаточный для покупки дома