не хватит на двоих? Б е ж е а р с. Может быть, даже с избытком. Вот где корень зла. Г р а ф и н я. Но все точно сговорились разбить мои надежды, как будто небо так долго выжидало только для того, чтобы тем строже наказать меня теперь за проступок, который я горько оплакивала. Мой муж ненавидит моего сына... Флорестина от него отказывается. Что-то ее взволновало, и она собирается с ним порвать. А он, несчастный, этого не перенесет, -- вот что для меня несомненно. (Молитвенно складывает руки.) О карающее небо! Я целых двадцать лет провела в слезах и в покаянии, за что же теперь ты посылаешь мне эту муку -- муку разоблаченной преступницы? О, пусть я одна буду несчастна! Боже, я не стану роптать! Но пусть мой сын не страдает за грех, которого он не совершал! Научите же меня, господин Бежеарс, как избавиться от стольких бед? Б е ж е а р с. Я вас научу, достойная женщина, я затем и пришел, чтобы рассеять мучительные ваши страхи. Когда чего-нибудь опасаешься, то не можешь отвести глаза от пугающего предмета: что бы вокруг ни говорилось, что бы ни делалось, страх отравляет все! Ключ от этих загадок, наконец, у меня в руках. Вы еще будете счастливы. Г р а ф и н я. Можно ли быть счастливой, когда душу томит раскаяние? Б е ж е а р с. Ваш супруг вовсе не избегает Леона, -- тайна рождения вашего сына ему не известна. Г р а ф и н я (живо). Господин Бежеарс! Б е ж е а р с. Причиною же душевных движений, которые вы принимаете за ненависть, является то, что у него самого не чиста совесть. О, сейчас я сниму с души вашей тяжесть! Г р а ф и н я (с чувством). Дорогой господин Бежеарс! Б е ж е а р с. Но только схороните навеки в успокоенном сердце вашем то чрезвычайной важности сообщение, которое вам предстоит от меня услышать. Ваша тайна -- это рождение Леона, его тайна -- это рождение Флорестины. (Понизив голос.) Он ее опекун и... отец. Г р а ф и н я (молитвенно складывает руки). Боже всемогущий, ты сжалился надо мной! Б е ж е а р с. Представляете себе, каков был его ужас, когда он увидел, что эти дети любят друг друга? Он не мог открыть свою тайну и вместе с тем не мог допустить, чтобы следствием его молчания явилась их взаимная склонность, -- вот почему он сделался так мрачен, так не похож на себя. Удалить же сына он задумал единственно в надежде на то, что разлука и служение на рыцарском поприще, может статься, заставят Леона забыть эту несчастную любовь, благословить которую граф не в состоянии. Г р а ф и н я (на коленях, горячо молится). О вечный источник щедрот! Господь мой! Ты сделал так, что я могу хотя бы частично искупить тот невольный грех, который я совершила по вине безумца! Теперь и мне есть что простить мужу, честь которого я запятнала! О граф Альмавива! Мое иссохшее сердце, наглухо закрывшееся после двадцатилетних страданий, ныне вновь открывается для тебя! Флорестина -- твоя дочь: она стала мне так же дорога, как если бы я сама произвела ее на свет. Простим же молча друг друга! Ах, господин Бежеарс, говорите все! Б е ж е а р с (поднимает ее). Мой друг, я не хочу мешать первым порывам вашего доброго сердца: радостное волнение, в отличие от волнения горестного, нисколько не опасно, однако во имя вашего спокойствия выслушайте меня до конца. Г р а ф и н я. Говорите, мой благородный друг, вам я обязана всем, говорите. Б е ж е а р с. Ваш супруг, стремясь оградить Флорестину от кровосмесительного, по его мнению, союза, предложил мне жениться на ней. Но, независимо от глубокого и мучительного чувства, которое мое преклонение перед вашими страданиями... Г р а ф и н я (горько). Ах, друг мой, из жалости ко мне... Б е ж е а р с. Не будем об этом говорить. По некоторым туманным намекам, которые можно было понять и так и этак, Флорестина решила, что речь идет о Леоне. Юное ее сердце уже затрепетало от восторга, но тут как раз доложили о вашем приходе. После я ничего не говорил ей о намерениях отца, но одно мое слово навело Флорестину на ужасную для нее мысль о братских узах, -- оно- то и вызвало эту бурю, этот священный ужас, причину которого ни ваш сын, ни вы не могли себе уяснить. Г р а ф и н я. Бедное мое дитя, он ничего не подозревал! Б е ж е а р с. Теперь причина вам известна -- так как же, будем мы претворять в жизнь идею этого брака, коль скоро он может поправить все? Г р а ф и н я (живо). Да, мой друг, придется на этом остановиться, -- мне это внушает и сердце, и разум, и я беру на себя уговорить Флорестину. Благодаря этому наши тайны будут сохранены, никто из посторонних не выведает их. После двадцатилетних страданий мы заживем счастливо, и этим счастьем моя семья будет обязана вам, истинный друг мой. Б е ж е а р с (возвысив голос). А дабы ничто более не омрачало вашего счастья, нужна еще одна жертва, и вы, мой друг, найдете в себе силы ее принести. Г р а ф и н я. О, я готова на любые жертвы! . Б е ж е а р с (внушительно). Все письма, все бумаги того несчастного человека, которого уже нет в живых, необходимо сжечь дотла. Г р а ф и н я (с душевной болью). О боже! Б е ж е а р с. Когда мой друг, умирая, поручал мне передать их вам, последнее, что он мне приказал, это спасти вашу честь и не оставить ничего такого, что могло бы бросить на нее тень. Г р а ф и н я. Боже! Боже! Б е ж е а р с. В течение двадцати лет я не мог добиться, чтобы эта печальная пища вечной вашей скорби исчезла с глаз долой. Но, независимо от того, что она причиняет сам боль, подумайте, какой вы подвергаете себя опасности! Г р а ф и н я. Чего же мне бояться? Б е ж е а р с (убедившись, что никто их не слышит, тихо). У меня нет никаких оснований подозревать Сюзанну, а все-таки кто может поручиться, что горничная, осведомленная об этих бумагах, в один прекрасный день не сделает из них статью дохода? Стоит передать вашему супругу хотя бы одно письмо, -- а он, конечно, за ценой бы не постоял, -- и вот вы уже в пучине бедствий. Г р а ф и н я. Нет, у Сюзанны слишком доброе сердце... Б е ж е а р с (громко и весьма твердо). Мой глубокоуважаемый друг, вы отдали дань и нежности и скорби, вы исполнили все возложенные на вас обязанности, и если вы довольны поведением вашего друга, то я прошу у вас награды. Нужно сжечь все бумаги, истребить все воспоминания о грехе, уже давно искупленном! А чтобы никогда больше не возвращаться к столь мучительному предмету, я требую немедленного принесения жертвы. Г р а ф и н я (трепеща). Мне кажется, я слышу голос бога! Он повелевает мне забыть его, сбросить тот печальный траур, в который облекла мою жизнь его кончина. Да, господи! Я послушаюсь друга, которого ты мне послал! (Звонит.) То, чего он требует от меня твоим именем, мне давно советовала моя совесть, но по своей слабости я этому противилась.

ЯВЛЕНИЕ III

С ю з а н н а, г р а ф и н я, Б е ж е а р с.

Г р а ф и н я. Сюзанна, принеси мне ларец с драгоценностями. Нет, постой, я сама, ты не найдешь ключа...

ЯВЛЕНИЕ IV

С ю з а н н а, Б е ж е а р с.

С ю з а н н а (несколько растерянная). Что же это такое, господин Бежеарс? Все потеряли голову! Просто сумасшедший дом! Графиня плачет, девочка рыдает, господин Леон грозит утопиться, граф заперся, никого не желает видеть. И почему это вдруг ларец с драгоценностями так всем понадобился? Б е ж е а р с (с таинственным видом приставляет палец к губам). Тсс! Здесь--никаких расспросов! Скоро узнаешь... Все обстоит отлично, все обстоит как нельзя лучше... За такой день можно отдать... Тсс!

ЯВЛЕНИЕ V

Г р а ф и н я, Б е ж е а р с, С ю з а н н а.

Г р а ф и н я (в руках у нее ларец с драгоценностями). Сюзанна, принеси нам из будуара огня в жаровне. С ю з а н н а. Если это для того, чтобы сжечь бумаги, так можно взять ночник, он еще не погашен. (Подает ночник.) Г pa ф и н я. Постереги у дверей, а то как бы кто-нибудь не вошел. С ю з а н н а (уходит; в сторону). Прежде всего сообщим Фигаро!

ЯВЛЕНИЕ VI

Г р а ф и н я, Б е ж е а р с.

Б е ж е а р с. Я так хотел, чтобы для вас как можно скорее настал этот миг! Г р а ф и н я (задыхаясь от волнения). О друг мой, какой день избираем мы для того, чтобы совершить жертвоприношение! День рождения моего несчастного сына! Все это время я каждый год посвящала этот день им обоим, просила у бога прощения и обливалась слезами, перечитывая грустные эти письма. По крайней мере я убеждалась, что нами было совершено не столько преступление, сколько ошибка. Ах, неужели надо сжечь все, что мне от него осталось? Б е ж е а р с. Да ведь вы же не уничтожаете сына, который вам напоминает о нем! Хотя бы для сына принесите эту жертву-- она избавит его от многих ужасных бед. Вы должны принести ее ради себя самой: быть может, безопасность всей вашей жизни зависит от этого решительного шага! (Открывает потайное, отделение и достает письма.) Г р а ф и н я (в изумлении). Господин Бежеарс, вы открываете ларец лучше меня!.. Позвольте мне еще раз их перечесть! Б е ж е а р с (строго). Нет, я вам этого не разрешу. Г р а ф и н я. Только последнее, в котором он начертал скорбное 'прости' своею кровью, пролитою им из-за меня, и показал мне пример мужества, а мне оно сейчас так необходимо ! Б е ж е а р с (не дает ей письмо). Если вы прочтете хотя бы одно слово, мы не сожжем ничего. Принесите небу полную жертву, смелую, добровольную, свободную от человеческих слабостей. Если же вы не отважитесь ее принести, то я окажусь сильнее вас. Скорее в огонь! (Бросает сверток в огонь.) Г р а ф и н я (живо). Господин Бежеарс! Жестокий друг! Вы сжигаете мою жизнь! Пусть у меня останется хоть один клочок. (Хочет броситься к горящим письмам. Бежеарс обхватывает ее за талию.) Б е ж е а р с. Пепел я развею по ветру.

ЯВЛЕНИЕ VII

С ю з а н н а, г р а ф, Ф и г а р о, г р а ф и н я, Б е ж е а р с.

С ю з а н н а (вбегает). Следом за мной идет граф, но его привел Фигаро. Г р а ф (застает их в такой позе). Сударыня, что я вижу? Что все это значит? К чему здесь огонь, ларец, бумаги? Из-за чего спор и слезы? (Бежеарс и графиня смущены.) Вы молчите? Б е ж е а р с (овладевает собой; с усилием). Надеюсь, сударь, вы не потребуете объяснения в присутствии слуг. Я не знаю, что, собственно, побудило