полдень. Всем своим видом показывала, что по каждому вопросу имеет своё мнение; но, хвала Владыке Мудрости, не пыталась больше управлять следопытом. По крайней мере, явно. Эта дорога мне будет стоить лет пять жизни, хмуро подумал воин. Ему доводилось сталкиваться с теми, кто имел дело с подобными особами Меорн не был такой уж провинцией Большой Земли, как принято было считать - и никто из этих несчастных не желал когда-либо выполнять работу для сильных мира сего. В особенности, когда эти сильные постоянно воюют друг с другом - от этого Меорн милостивая Хранительница уберегла. Вместе со стариком Меорном, конечно...

Придав своей шляпе как можно более приличный вид, Ривллим оглядел остальных. Девушка наотрез отказалась одевать что бы то ни было на голову. Как и ольт; в своей набедренной повязке и сандалиях он походил на одного из отшельников (как правило, принадлежавших к защитникам жизни во всех её проявлениях, друидам), что ходили по всему белу свету, проповедуя возврат к природе и гармонию в отношениях с ней. Издалека мы будем выглядеть, как труппа бродячих артистов, подумал воин невесело. Впрочем, и пусть.

Хороша погодка сегодня. Если она подержится такой ещё недельку-другую, будет как нельзя лучше.

* * *

Ольт по пути принялся рассказывать разнообразные истории из своих путешествий по северу континента - преимущественно для девушки, которая явно не привыкла путешествовать пешком и очень скоро стала рздражительной сверх обычного. Что бы там они ни говорила, а *тальга* в сочетании с травяным чаем почти полностью вернули ей нормальный, человеческий облик - здоровый цвет лица, бодрость и сильно растраченные за предыдущие дни физические силы. Надо будет поучиться у ольта кое- какой медицине, решил воин. В травах он разбирался ровно настолько, чтобы, оставшись в лесу, не пропасть; а надо бы уметь творить те мелкие чудеса, одно из который слепой сегодня сотворил. Ривллим и сам ощущал необычный прилив сил; мир казался юным и гораздо более дружелюбным, нежели обычно.

До стены они добрались без приключений; пришлось только пройти с четверть мили к югу, прежде чем обнаружилась та самая, почти неприметная дверца и тоннель, за ней находящийся. Тут-то Ривллим и сделал своё первое открытие.

На стенах тоннеля отсутствовали его пометки. То, что там не было никаких иных, неважно. Но кто счистил его собственные? Осыпаться за ночь от сырости они не должны. Просто никак не могут. Вот здесь он сделал пометку - на расстоянии вытянутой руки от входа, на левой стороне... и точно такую же, на правой, у дальнего выхода. Где же они?

Следопыт почти что услышал щелчок, с которым ожили его рефлексы и проснулся внутренний наблюдатель. Тот, который бодрствовал при малейших признаках опасности. Отсутствие меток само по себе не было знаком опасности - но зачем кому-то из победителей заниматься подобными вещами?

Когда же они вышли наружу, он и вовсе поразился.

Лес был не тот.

Совсем не тот. Не те деревья стояли не на тех местах; лес был гуще, зеленее и совсем не был мрачным. Десятки видов птиц усердно упражнялись в пении, доказывая свои права на клочок земли, дерево, куст, на котором находились. Трава росла пышным ковром; тропа, которая была отчётливо видна даже в безлунную ночь, заглохла так, что приходилось тои дело останавливаться и сверять маршрут.

В одной фразе ощущения следопыта можно было выразить так: этого не может быть!

Ольт и девушка, однако, ничего не замечали. Или искусно делали вид. Последнее, впрочем, было маловероятным.

Открытие настолько поразило воина, что он очнулся от ощущения нереальности только, когда показался тракт.

Тракт тоже был не тот. Знакомый ему был вымощен крупными гладкими гранитными брусками; сейчас же перед ними простиралась вырубленная в лесу и изрядно вытоптанная дорога. Пыль лежала на ней глубокими лужами, готовая подняться в воздух при первом прикосновении. Обочины были весьма загажены. Кроме того, на путевом столбе-указателе было кровью выведено какое-то слово, на неизвестном воину языке. Кровь была сравнительно свежей. А вокруг никого.

Что за наваждение, что тут произошло?

Следопыт понял вдруг, что ольт с девушкой стоят у него за спиной и молчат. Ещё он заметил, что держит правую ладонь поднятой вверх, ладонью к себе. Понятный знак: поберегись! Рядом опасность!

- Кто-то движется с юга, - произнёс следопыт, прежде чем его разум осознать смысл сказанного. Чувства и навыки работали безупречно. - Большая группа людей. Движутся медленно.

Все трое, повинуясь бесшумному знаку следопыта, скрылись под сенью старого орехового дерева, вокруг которого непроницаемой стеной росли колючие кусты. Разум отказывался верить в происходящее, но тело действовало безотказно.

Прошла томительная вечность, прежде чем послышались звуки. Неторопливый цокот копыт, разговоры (на каком-то варварском наречии, чем-то напомнившем следопыту неудобоваримый язык западных кочевников) и звук множества медленно бредущих ног.

- Что здесь происходит? - шепнула изрядно удивлённая Фиар.

Постепенно в поле зрения показалась процессия. Два всадника впереди - оба высокие, темнокожие, с плоскими лицами; два всадника позади. Восемь пеших воинов - братья всадников по крови, несомненно.

А посередине двигалось человек сорок пленников. Самых настоящих. С колодками на шеях, одетых в рваное тряпьё и с безразличным выражением глаз.

Всё это также было совершенно невозможно, необъяснимо и чудовищно.