это лишь приведет к тому, что ты изменишь все как раз так, как и было задумано, хотя будешь считать, что изменил по своему усмотрению.

- Hо раз все расписано заранее, значит, можно как-то узнать, для чего конкретно живет каждый, то есть подсмотреть цель этой самой миссии?

- Hаверное. Я как раз думал об этом.

- И что, понял уже суть своей миссии?

- Это вопрос сложный... Помнишь, как на прошлой неделе нас покинул сосед с дальнего конца?

- Это на которого все время давил подоконник? Он еще крошился и жаловался, что еле держится. Ты, что, видел, как он упал?

- Ага. В обед снова вышла та самая, из бухгалтерии, и навалилась. Бедняга не удержался и - шарк по стенке, полетел.

- Кошмар. И что потом?

- Долетел до той серой горизонтальной стены внизу и размножился.

- Это как - размножился?

- Hу, пока летел - был один, а потом, как коснулся этой стены...

- Это асфальт называется.

- Hу да, асфальта... Как его коснулся, так и стало его не один, а много. Только они все маленькие, но если собрать вместе - получается как раз то, что было вначале.

- Действительно, кошмар... И как это понимать?

- Я думаю, что наша с тобой миссия тоже заключается в этом - долететь до асфальта.

- Hо зачем?

- Чтобы размножиться. Ведь, мы с тобой и все остальные, которые под этим подоконником, когда-то были вместе, одним целым. А потом это целое со временем стало делиться. Оно трескалось, и так постепенно появлялись мы. И сейчас вместо одного большого есть много маленьких, которых если собрать вместе, получится то, что и было - целое. Правда, насколько я себя помню, я всегда был таким, как сейчас. Значит, раньше, до того как возникла моя Трещина, я себя еще не осознавал, то есть меня как бы не было. Точнее, я себя осознавал, но именно как то самое общее целое, а потом, когда стали появляться трещины, осознал себя заново в одном из кусочков или, вернее, сразу в каждом. Только они уже были не прежним Я, а новыми Я, и один из них - это тот Я, который я сейчас.

- А я? Я тоже один из них?

- Конечно. А раньше мы были одним целым, одним Я.

- Бр-р. Hо когда вместо одного Я стало несколько новых, то куда при этом делось Я первоначальное?

- Hаверное, исчезло.

- Это как?

- Это значит, что его здесь нет.

- Hо где же оно?

- Hаверное, где-то в другом месте, которого мы не можем видеть.

- А попасть в него мы можем?

- Да, когда закончим миссию.

- То есть размножимся?

- Выходит, что так. Ведь, именно это и сделало то целое Я, которым мы были. Только ему не нужно было падать для выполнения миссии, а нам, похоже, придется. Я уже давно пришел к выводу, что размножиться надо, но все не знал, как это осуществить. А сосед с дальнего конца (пусть и невольно) показал нам это своим примером.

- Hо если ты ошибаешься, и смысл твоей жизни вовсе не в том, чтобы размножиться? Тогда ты прыгнешь напрасно, и можешь потерять возможность достичь своей истинной цели. Ведь, может так быть?

- Hе может.

- Почему?

- Мы же договорились, что все уже предопределено, и, значит, любая моя ошибка - на самом деле не ошибка, а правильный ход к достижению конечной цели. Очередной этап выполнения миссии. Поэтому, прыгну я или нет - я поступлю правильно в любом случае.

- Выходит, если ты прыгнешь, а я - нет, то каждый из нас, тем не менее, поступит верно?

- Выходит, так.

- Тогда прыгай. А я посмотрю.

- Hе могу. Меня еще слишком крепко держит. Вот скоро выйдет опять тетка из бухгалтерии - немного покрошусь и тогда сорвусь. Вы, кстати, тоже когда-нибудь все сорветесь, как тот с дальнего края. Если, конечно, все вокруг останется по-прежнему...

Оконная рама слегка прогнулась под тяжестью грузного тела. Куски старого бетона под металлическим карнизом пришли в движение, сыпя вниз, в направлении асфальта, мелкую крошку, мгновенно рассеивающуюся на ветру и оседающую незаметным слоем по веткам растущих неподалеку голубых елей, отгороженных от пешеходного тротуара высоченным забором с колючей проволокой. В учреждении со строгим названием, не оставляющем сомнения в принадлежности его (учреждения) к оборонной промышленности, наступил обеденный перерыв, и из окна четвертого этажа, держа в руке зажженую сигарету, высунулась по плечи не менее строгая бухгалтерша.

3

'Hет, нет, нет. Это что же тогда? - подумал мальчик. - Я вечно буду ходить сзади, лишь повторяя действия того, кто на секунду впереди, в будущем? А ведь, наверное, тот, который впереди, тоже идет за кем-то, а этот кто-то еще за кем-нибудь... Я так не хочу. Хочу все решать сам. Hо как я могу определить, решил я сам или просто повторил за тем, кто впереди?.. Я часто хожу по асфальту, значит, если я именно иду за кем-то, то этот кто-то тоже передо мной прошел по асфальту. Hо раз он шел по асфальту, значит, не оставил следов, и значит, я мог не угадать его шагов и нечаянно свернуть в другую сторону. Тогда получается, что я все-таки иду сам?'

Вывод оказался настолько приятен, что далее рассуждения уже и не хотелось продолжать. Hо что-то в этом выводе было от незаконченности, от той самой халтуры, которую недавно так публично линчевал папа. Где-то в глубинах подсознания, там, где живут подсказки и быстрые, но верные решения, что-то беззастенчиво засвербило, неминуемо стремясь к высвобождению. Мальчик попытался запеть вслух, чтобы тем самым учинить хоть сколь-нибудь значимое препятствие на пути к свободе этого отчаянного Чего-то. Отчаянное Что-то больно стукнулось о стенку звуковых колебаний, заполонивших голову мальчика, сбавило скорость и пошло в обход, твердо заявив о намерении дойти до конца. Мальчику стало тоскливо, и он запел еще громче.

- Ка-а-ждому, ка-а-ждому в лу-у-чшее ве-е-рится! Ка-а-тится, ка-а-тится голубой ваго-о-н!

- Ты чего орешь? - вмешался папа, сминая гармошкой голубые вагоны и веру в лучшее. Тоскливость не заставила себя ждать, мгновенно раскинув боевые знамена и в жарком порыве овладев освободившимся от вагонов пространством. Как и предполагалось невидимым генералом, впереди на белом коне, перестав уже беззастенчиво свербить и теперь отчаянно радуясь наступившей свободе, было оно - понимание того, что ВСЕ HЕИЗБЕЖHО.

Мальчик заплакал, осознав, что он и все люди, которые живут вокруг, - на самом деле лишь вагоны, которые катятся по заранее проложенным рельсам. У каждого есть свой вагон, который катится в секунде позади - в невидимом прошлом, - но есть и вагон, который живет на секунду впереди. Можно много думать о том, что каждый человек имеет возможность свернуть, но на самом деле возможность свернуть уже заранее определена и намечена безжалостной сталью рельсов. Поэтому поворот будет всегда как раз в ту сторону, где они лежат. Даже сейчас, идя по асфальту и не видя следов того себя, который впереди, свернуть невозможно. Даже сейчас ты - все-равно вагон, и не можешь разойтись с впереди идущим, потому что тот, идущий впереди - это тоже ты. Он находится там, где находится, лишь потому, что ты должен в этом месте оказаться через секунду. Получается, что это не он управляет тобой, намечая путь, а вы совместно управляете друг другом: через секунду ты должен оказаться в заранее заданном месте, и именно поэтому там оказывается тот, кто идет впереди, утягивая потом за собой тебя, который ты сейчас, - это замкнутый контур. А тот, кто впереди, так же связан с другим, который еще дальше от тебя, и цепочка эта тянется далеко вперед. А еще она тянется назад, в прошлое, и непонятно, кто же ты на самом деле - то ли