дичью. В руках у него были лук и стрела, которые символизировали клятву защищать и охранять свою жену.

С Элиз и Рено побеседовали старейшины, потом был вручен подарок, который по обычаю принимали родственники невесты. Эту роль пришлось сыграть Маленькой Перепелке и женам Большого Солнца.

Затем наступил момент, когда у Элиз забрали маис, и Рено взял ее за правую руку. Глубоким голосом он спросил:

— Хочешь ли ты меня в мужья?

Глядя в его темно-серые глаза, она ответила, повторяя за Маленькой Перепелкой необходимые слова на языке начезов:

— Я очень хочу этого и очень счастлива. Люби меня так же сильно, как я люблю тебя! Я не люблю и никогда не буду любить никого, кроме тебя.

Глядя в ее раскрасневшееся лицо, слушая знакомые слова, Рено подумал: насколько она понимает то, что говорит? На какой-то момент он пожалел, что не сделал все иначе. Но у него было так мало времени… Сказав себе, что у него есть все, о чем он мечтал, и следует быть довольным, Рено твердым голосом повторил простую клятву.

После этого женщины устроили праздничное угощение, а потом начались пляски. Элиз не помнила, что она ела и как танцевала. Она только знала, что за столом Рено сидел рядом с ней и держал ее руку в своей теплой ладони.

Наконец все закончилось. Последняя старуха, улыбаясь во весь свой беззубый рот, покинула хижину. Пьер и Маленькая Перепелка, обнявшись, ушли. Все добрые пожелания затихли в ночи.

Хижина внезапно показалась Элиз огромной. Вдалеке слышался крик совы, из болота раздавалось кваканье лягушек, предвкушавших теплую весеннюю погоду, кто-то негромко играл на камышовой дудочке. Рено ходил по комнате — погасил лампы, затушил огонь в очаге. Элиз, как хорошая хозяйка, проветрила меха на постели и посмотрела, свежая ли солома положена под них.

Ей вдруг страстно захотелось, чтобы это была настоящая свадьба, которой у нее никогда не было, и ее настоящая первая брачная ночь. Ей хотелось, чтобы у нее была хорошенькая ночная рубашка вроде той, что осталась в сгоревшем доме. Как чудесно, если бы у нее было приданое: изящно вышитое нижнее белье, скромные, но очаровательные ночные рубашки… Не то чтобы она придавала таким вещам большое значение, просто ей хотелось походить на невесту.

Рено подошел к ней сзади и, обняв, шепнул на ухо:

— Устала? Жена моего сердца…

— Нет. А ты? — Она вспомнила, что он же целый день работал на строительстве.

— Нет.

Рено повернул ее голову и, наклонившись, поцеловал в губы. Его поцелуй был теплым и сладким, за ним чувствовалось нарастающее волнение.

Желание, любовь, долг — что двигало ими? Впрочем, какое это имело значение, если горячая молодая кровь бежала в их жилах и они были вдвоем в ночи? Элиз вздохнула и прижалась к Рено. Злость и неприязнь покинули ее. Она провела рукой по его густым волосам, притянула его голову к себе и прижалась горячими губами к его губам.

У Рено перехватило дыхание, и он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Их взгляды встретились, и в ее янтарно-карих глазах появилась поволока желания.

— Элиз, — прошептал он.

Огонь ответной страсти осветил его лицо. Рено развязал узел ее плаща, а потом так же искусно освободил ее от юбки. Скоро они стояли рядом абсолютно обнаженные; их тела, бронзовое и белое, освещались золотисто-голубым пламенем. Бесстыдные, как язычники, супруги рассматривали друг друга.

— Ты так прекрасна! — прошептал Рено, касаясь пальцами ее щеки.

Элиз провела ладонями по его широким мускулистым плечам:

— И ты.

Не в силах противостоять влечению, они прижались друг к другу. Рено так сжал ее, что Элиз с трудом могла дышать. Она еще крепче обняла его за шею, сливаясь с ним, с губ ее сорвался негромкий звук, похожий на всхлип, и у Рено перехватило дыхание.

Одной искры было достаточно, чтобы их обоих охватил все сжигающий пожар. Рено подхватил Элиз на руки, отнес на покрытую шкурой скамью и сам опустился рядом, продолжая сжимать ее в объятиях. Он уткнулся лицом в ее шею, чтобы ощутить аромат тела. Рука заскользила по ее бедру, по стройной талии, по округлой груди.

Она придвинулась к нему еще ближе, и Рено застонал, словно от отчаяния.

— Элиз, ты мне так нужна… Если ты не… если ты будешь слишком поощрять меня, я не смогу больше ждать!

— Тогда не жди, — проговорила она, обхватывая его руками, наслаждаясь силой его напряженных мышц. Когда пальцы Элиз коснулись шрамов на его спине, ее охватила жалость, и она еще нежнее обняла его, переполненная мукой и желанием.

Вместе они достигли момента совершенного счастья.

— Люби меня, Рено! — прошептала Элиз, и ее охватила безумная радость, она вся дрожала от этой ослепительной вспышки.

Ночь длилась долго, наполненная любовью. Когда наступило утро, Элиз приготовила завтрак на скорую руку. Муж с улыбкой наблюдал за ее работой: как все индианки по утрам, она надела только юбку. Он притворился, что хочет помочь ей расчесать волосы, только для того, чтобы прикоснуться к их шелковистым прядям. Но он больше мешал, чем помогал, потому что пытался поцеловать ее грудь через завесу волос, и в конце концов она прогнала его.

Уже собравшись идти на строительство, он у двери обернулся к Элиз и поглядел на нее из-под опущенных век.

— Скажи мне одну вещь.

— Скажу, если смогу. — Она улыбнулась ему через плечо, завязывая короткую накидку.

— Ты согласилась стать моей женой, но отвергла моего брата. Почему?

Элиз взглянула на него с недоумением:

— Ты знаешь об этом?

— Знаю. Так почему ты его отвергла?

— По-твоему, я должна была выйти замуж за совершенно незнакомого человека?

— Но он Большое Солнце.

— Ну и что? Для меня это означает только то, что мне окажут честь быть задушенной третьей, если он умрет.

— То же можно сказать и обо мне, только ты будешь первой.

Рено смотрел на нее со стесненным сердцем. Что он ожидал от нее услышать? Не надо было задавать ей этот глупый вопрос. Он-то хотел, чтобы она повторила слова, которые он слышал от нее ночью. Он хотел убедиться, что нужен ей, что ее слова не были простой благодарностью, которую говорят в постели. Да, не следовало ее спрашивать…

— В таком случае мне придется побеспокоиться о том, чтобы ты не умер, верно? — Элиз попыталась улыбнуться, но ей стало не по себе.

— Не беспокойся. Если меня убьют…

— Не говори так! — резко перебила она. Рено продолжал, как будто не слышал ее слов:

— Тогда ты сразу же должна пойти к Пьеру. Сразу же, понимаешь? Он отвезет тебя в форт Сан-Жан- Баптист или в Новый Орлеан, если дорога будет свободна. Ты можешь не сомневаться в том, что он защитит тебя.

Элиз с трудом проглотила комок в горле.

— Я ценю твою заботу, но мне бы не хотелось об этом думать.

— Ты должна. Как ни приятно было бы сознавать, что ты будешь сопровождать меня в загробном мире, мне невыносима мысль, что ты умрешь по моей вине. Ты сделаешь, как я сказал?

Казалось, он не сдвинется с места, пока она не согласится, поэтому Элиз заставила себя кивнуть.