Она копалась в бумажных пакетах круп и тортов, когда заметила странного вида полиэтиленовый пакет, перевязанный ленточкой и наполовину заполненный какой-то белой пудрой.

Впрочем, ничего странного. Она знала, что это такое, но руки почему-то автоматически потянулись развязывать пакетик. Она сняла ленточку и осторожно понюхала содержимое пакета… В шоке Джулия отпрянула.

Это была не сахарная пудра. Не сухое молоко, не выпечка, не сода и не крахмал из кукурузной муки.

Это был кокаин.

Самый настоящий, чистейший кокаин.

Откуда он здесь взялся? Как долго он уже здесь лежит? И главное — кто его сюда положил?

Кому он принадлежит?

Ее движения были быстры и порывисты, когда она вновь завязывала пакет и сунула его обратно в ящик. Закрыв дверцу шкафа, она отошла к кухонному столу и присела на лавку. Увидев свой стакан, Джулия взяла его и сделала несколько глотков. Потом стала неподвижно смотреть на оставшуюся воду, на пузырьки, то поднимавшиеся, то опускавшиеся в стакане.

Может, поэтому-то Булл и просил ее помощи? Может, именно пристрастие к кокаину и было причиной того, что ему перестали доверять съемки фильмов? Неужели он променял традиционный для него алкоголь на новый, более эффективный источник расслабления?

Может, из-за этого он и Офелию гнал? Чтобы она не мешала ему предаваться пагубной страсти? Но зачем скрываться? Ведь он был частью того муравейника, который назывался Голливудом. Там все про всех все знали, так что информация Офелии ни для кого не стала бы новостью. Может, он хотел обмануть ее, свою дочь?

Этот и другие вопросы вертелись в ее голове, словно пузырьки в стакане с минеральной водой, но ответов на них не было.

Джулия чувствовала, что необходимо незамедлительно принимать решение, и руководствоваться она будет не логикой, а эмоциями. Это решение уже существовало, его нужно было только точно сформулировать.

Если кокаин принадлежит Буллу и если именно он стал причиной его упадка и деградации как режиссера, какой же она будет дочерью, если отвернется от отца в такие тяжелые для него минуты? У нее не было выбора. Она обязана была допустить его к работе над «Болотным царством». Осталось только найти время и место, чтобы объявить ему об этом. И мужество…

Дверная ручка скрипнула и стала поворачиваться в разные стороны. Джулия смотрела на нее с расстояния в шесть футов неподвижным взглядом. Она еще не опомнилась от своих невеселых дум.

Затем раздался стук в дверь:

— Джулия? Это я. Открой.

Вэнс. Джулия коротко выдохнула и покачала головой. Проклятое напряжение! Оно мучило ее все последние дни. Может, делать специальную гимнастику? Большой пользы от нее вряд ли следует ожидать при том количестве проблем, которые продолжали обрушиваться на нее, но и вреда не будет.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, откинув сетку и открыв внешнюю дверь.

Лицо Вэнса за сеткой показалось каким-то опухшим. Он отчаянно щурился, попав в пространство яркого света. На нем был пляжный халат и пара сандалий. Его неровная улыбка немного ослабла, когда он вошел внутрь.

— Я принял душ и лег вздремнуть у себя — напахался за день на солнце, врагу не пожелаешь. Когда проснулся, смотрю — никого нет, кроме тебя. Только у тебя свет и горит. Ну, думаю, схожу, спрошу, как там Лос-Анджелес. Стоит еще?

— Стоит. Мокнет, — ответила она и предложила ему выпить. Он посадил ее, взяв за плечи, на стул, а сам направился к холодильнику и взял банку газировки. Присев напротив нее за стол, стал расспрашивать о фестивале, о ее впечатлениях от Бэль Аира, просил сравнить его с отелем «Беверли-Хиллз».

— Табэри был там с тобой, да? — спросил он под конец.

— Это ни для кого не секрет, — прохладно ответила она.

— Здесь у нас и не может быть секретов, ты же знаешь. Мне другое интересно: если тебе нужно было сопровождение, почему выбор пал на него? Чем я хуже?

— Я думала, ты занят репортершей.

— Я бы плюнул на нее ради тебя.

Джулия допила свою воду, затем взяла в руки банку с томатным соком и оторвала жестяное ушко.

— Мне очень лестно это слышать. Вэнс, но дело в том…

— Я не хочу слышать! Я ненавижу объяснения, которые начинаются такими словами! Они всегда заканчиваются, как кулаком по роже!

В его звенящем голосе четко угадывалось раздражение. Это заставило ее посмотреть на него более внимательно. У него были маленькие зрачки, и они тонули в синеве глаз, лицо побледнело, руки подрагивали. Он теребил подол своего халата, как будто хотел натянуть его на колени или спрятать что-то от ее взора. Она много времени общалась с серфингистами и знала это движение.

— Дело в том, — продолжала она, — что я никого с собой не приглашала. Рей полетел по своей собственной инициативе. И знаешь еще что? Мы вернулись только сегодня, и я поняла, что дико устала. Наконец, по-моему, сейчас то время, которое у людей называется ночью.

Она поднялась и направилась к двери. Вэнс осушил свою банку и тоже поднялся. Банка глухо ударила по столу, когда он поставил ее обратно.

— Сегодня ты могла бы поспать и здесь, — сказал он. — Я был бы рад… подоткнуть тебе одеяло и все такое.

— Спасибо за предложение, — с улыбкой отозвалась она, — но я не хочу рисковать. Тетушка Тин откажет мне в доме, если я не буду приходить на ночь.

— А твой любовничек? Он тоже ночует у тетушки Тин? Или, может, делит постельку с рыжей вдовой? Я видел, как он с ней болтал, когда поблизости не было Саммер.

— Я не знала, но мне это и неважно. Сегодня был тяжелый день, да еще этот перелет… — Джулия встала, чтобы взять наплечную сумку, где лежали ключи от машины.

Он загородил ей дорогу к сумке, упершись вытянутой рукой в верхнюю притолоку двери. Она была между ним и лавкой. Свободной рукой он провел по ее плечу, затем опустил на выпуклость груди и стал ласкать пальцами сосок.

— Зачем так спешить? — спросил он, фальшиво улыбаясь. — Трахнемся — и пойдешь.

— Забудь об этом, Вэнс, — произнесла она, с трудом сдерживая свой голос. — У меня и так достаточно сейчас всяких сложностей.

— А ничего сложного не будет, — сказал он. — Я хочу тебя, ты хочешь меня. Удовлетворим обоюдную потребность. Все просто.

— Кроме одного. С чего это ты взял, что я хочу тебя?

— Мужское чутье.

Он подошел слишком близко. Она задыхалась от его дыхания и жара его тела. Сжав пальцы в кулаки, Джулия еле сдерживалась, чтобы не отшвырнуть его от себя. Но это было бы ошибкой. Пока он еще находился в том состоянии, когда его можно было убедить мирно. Если она попытается применить силу, он может взбеситься.

— Мужское чутье тебя подводит, Вэнс. Я очень устала, и ты также устал. Ты сам это говорил. Тебе пора в свой мотель. Хочешь я скажу, чтобы тебя туда отвезли на машине?

— Устал я не настолько, чтобы не взять тебя. И я тебя возьму, — хрипло прошептал он. — Тебе ничего не надо делать. Ляг на спину и. расслабься.

Он притянул ее к себе за шею, и она увидела, как к ее губам приближается его открытый, влажный рот.

Она взорвалась. Вскинув кулаки, Джулия ударила его локтями по рукам, а потом кулаками в грудь. Он отшатнулся.

Чтобы не упасть, ему пришлись зацепиться рукой за край стола. Он ругнулся и снова бросился на нее. Джулия откинула сетку, вылетела за дверь и попала на ступеньки крыльца. Вслед за ней в проеме двери