— Да что ты можешь чувствовать! — воскликнул он с горечью. — Мой отъезд — единственный выход из данной ситуации, только это поможет тебе разобраться в своих чувствах! Надеюсь, ты осознаешь, что натворила, и сумеешь дать должную оценку своему поступку. И не думай, что в нужный момент я приду к тебе на помощь — этого не случится. Сейчас, сию минуту, я уеду отсюда: я тоже должен разобраться в своих чувствах!

— Но.., ты больше не любишь меня, Итан? — Ее хрупкие плечи сотрясались от рыданий.

Он окинул взглядом ее девичью фигурку, вспомнил прошлую ночь. Господи, как он хотел ее! Пусть повторится все снова! Но нет…

— Я не знаю, Элли, честно, не знаю. — Итан перевел дыхание. — Если бы ты открылась мне, рассказала всю правду, я бы защитил тебя и остался бы с тобой до конца. Почему ты не сказала мне, что встретила Генри Бартела? Ты могла бы рассказать мне о своих страхах и опасениях. Может быть, мне удалось бы сделать что-нибудь, как-то предупредить нежелательную развязку событий. И тебе не пришлось бы действовать такими грязными методами: врать, выкручиваться, выходить за меня замуж… Может быть, со временем мы и были бы вместе, но между нами не было бы фальши, лжи, непорядочности. — Он взял со стула шляпу, затем прошел в дальний конец комнаты и, подхватив ружье, перекинул через плечо седельные сумки.

— Итан, пожалуйста, не уходи! Они же отберут у меня все, отнимут землю, мое дело, ради чего я жила и работала все это время! Что же мне делать, если и ты бросишь меня?! Куда мне идти? Пожалуйста, возвращайся скорей! Ведь ты вернешься? Скажи мне, скажи!

— Наверное, я вернусь, но когда — не знаю. Вот деньги, возьми, расплатись с Бартелом, найди себе работу. Ты выдержишь. Ты — сильная, решительная женщина, ты способна добиться всего, чего захочешь. Ты выстоишь! — Он подхватил саквояж и направился к двери.

— Итан, подожди. Нам еще надо кое-что обсудить. Я ведь твоя жена!

Итан внимательно посмотрел на Элли, на ее роскошные рыжие волосы, изящную фигурку в голубом платье с желтыми цветами, которое он подарил ей год назад. Трудно поверить, что прошлой ночью не было человека счастливее его, а сейчас… За какие грехи ему такие муки! Чем он прогневил Бога?!

— Нет, милая, это всего лишь клочок бумаги, которая тебе и не пригодилась. Не плачь! На меня это все равно не действует. Пока меня не будет, ты решишь, стоит ли тебе быть женой индейца всю оставшуюся жизнь. Если нет, тебе придется развестись.

— Но… Итан. — Элли задыхалась от рыданий. — Ты долго пробудешь там? Ты напишешь мне? Не забывай, что ты — мой муж!

Он пристально посмотрел на нее:

— Да, это так. И пока я не решу, что делать, помни, что у тебя есть муж! И не вздумай крутить шашни с другими мужиками, если тебе вдруг что-нибудь понадобится!

Его слова задели ее за живое:

— Ох, Итан, Итан, — ты же и сам этому не веришь!

Она заплакала навзрыд, и Итан чуть было не поддался искушению подойти к ней, обнять, постараться простить ей все… Но оскорбленное самолюбие и гордыня не позволяли ему сделать этого.

Однажды она уже подставила его, где гарантии, что она не попытается использовать его еще раз?! Нет, ей не удастся разжалобить его! Не говоря ни слова, он отвернулся и вышел.

Элли слышала, как хлопнула входная дверь в дальнем конце коридора. Она бросилась на кровать Итана и, уткнувшись в подушку, зарыдала. Она все еще чувствовала его незримое Присутствие, словно он никуда и не уходил: в комнате сохранился запах табака, кожи, чего-то неуловимо мужского…

Когда она решила выйти за него замуж, она и сама не подозревала, что влюбится в него. Ведь сначала она хотела лишь узаконить их отношения и позволить ему получать от нее то, что и полагается супругу… Разве могла она даже предположить, что и сама испытает истинное наслаждение от их интимной близости. Еще сегодня утром она была так счастлива! Не только он, но и она получала удовольствие от их близости. Элли с нетерпением ждала наступления ночи, чтобы опять продолжался их прекрасный поединок любви.

Ну а теперь ей суждено жить воспоминаниями, и может быть, всю оставшуюся жизнь. Именно сегодня она собиралась объясниться с ним, сказать, что любит его. Он бы простил ее… И вот как все обернулось. Случилось самое худшее! О, как бы ей хотелось убить этих мерзких типов.

Нет уж, лучше застрелиться самой! Так ей и надо! Уж ей ли не знать, что Итан не тот человек, которого можно так просто обвести вокруг пальца! С ним лучше не играть в такие игры. И слезы тут не помогут!

Элли была совершенно разбита, чувствовала душевную опустошенность, как тогда, после смерти Тоби. Какая она несчастная! Ей казалось, что и Итан умер. Она уткнулась лицом в подушку. О, если бы он был рядом! Что, если он решит не возвращаться и она больше никогда не увидит его?! Еще вчера мысль о том, что она будет тосковать о нем, страдать и мучиться, показалась бы ей абсурдной.

— Она слишком молода. Бегущий Волк. Ох, какое терпение понадобится тебе с ней!

Итан сидел у костра, около него расположилась его бабушка Пляшущее Небо. Она всегда называла его по имени, которое дали ему родственники-чейены. Над костром покачивался почерневший от копоти котелок, в котором варились картошка и мясо кролика. Где-то вдалеке слышался грохот барабана и ни на минуту не прекращающееся пение — так сиу по очереди исполняли ритуальный танец духов.

Когда Итан ехал сюда, минуя резервацию сиу, он везде наблюдал одну и ту же картину; обрядовые танцы, песни, специальные “оберегающие” рубашки духов, а рядом — настороженных солдат, пытающихся успокоить белых поселенцев. Все происходящее ему не нравилось, его мучили дурные предчувствия. Белые требовали решительных действий, привлечения армии, которая уничтожила бы в зародыше эту новую религию индейцев: очень уж воинственными выглядели они в этих плясках.

Итан решил обратиться к армейским службам с просьбой разрешить ему поработать некоторое время в резервации сиу. Ему казалось, что его многолетний опыт поможет предотвратить возможные конфликты между белыми и индейцами.