Миледи поняла, что сейчас раздастся выстрел

— Берите и будьте прокляты!

Атос взял бумагу, засунул пистолет за пояс, подошел к лампе, чтобы удостовериться, что это та самая бумага, развернул ее и прочитал:

— А теперь… — сказал Атос, закутываясь в плащ и надевая шляпу, — теперь, когда я вырвал у тебя зубы, ехидна, кусайся, если можешь!

Он вышел из комнаты и даже не оглянулся. У двери трактира он увидел двух всадников, державших на поводу еще одну лошадь.

— Господа, — обратился к ним Атос, — господин кардинал приказал, как вам уже известно, не теряя времени отвезти эту женщину в форт Ла-Пуэнт и не отходить от нее, пока она не сядет на корабль.

Так как его слова вполне согласовались с полученным этими людьми приказанием, они поклонились в знак готовности исполнить распоряжение.

Что же касается Атоса, он легким движением вскочил в седло и помчался во весь дух, но, вместо того чтобы ехать по дороге, пустился напрямик через поле, усиленно пришпоривая коня и то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться.

Во время одной такой остановки он услышал топот лошадей по дороге. Уверенный в том, что это кардинал и его конвой, Атос проскакал еще немного вперед, обтер лошадь вереском и листьями и шагов за двести до лагеря выехал на дорогу.

— Кто идет? — крикнул он, разглядев всадников.

— Это, кажется, наш храбрый мушкетер? — спросил кардинал.

— Да, монсеньер, — ответил Атос, — он самый.

— Господин Атос, примите мою благодарность за то, что вы нас так хорошо охраняли… Вот мы и доехали, господа! Поезжайте к левой заставе, пароль: «Король и Рэ».

Сказав это, кардинал попрощался кивком головы с тремя друзьями и, сопровождаемый оруженосцем, повернул направо, так как хотел переночевать в лагере.

— Так вот, — в один голос заговорили Портос и Арамис, когда кардинал отъехал на такое расстояние, что не, мог их слышать, — он подписал бумагу, которую она требовала!

— Знаю, — спокойно ответил Атос. — Вот эта бумага.

Три друга не обменялись больше ни единым словом до самой своей квартиры, если не считать того, что они назвали часовым пароль.

Но они послали Мушкетона сказать Планше, что его господина просят, когда он сменится с караула в траншее, немедленно прийти на квартиру мушкетеров.

Что же касается миледи, то она, как предвидел Атос, застав у дверей трактира поджидавших ее людей, без всяких возражений последовала за ними. На миг у нее, правда, возникло желание вернуться, явиться к кардиналу и все рассказать ему, но ее разоблачение повлекло бы за собой разоблачение со стороны Атоса; она, положим, сказала бы, что Атос некогда повесил ее, но тогда Атос сказал бы, что она заклеймена. Она рассудила, что лучше будет молчать, тайно уехать, исполнить со свойственной ей ловкостью взятое на себя трудное поручение, а потом, после того как все будет сделано к полному удовлетворению кардинала, приехать к нему и потребовать, чтобы он помог ей отомстить за себя.

Итак, проведя в седле всю ночь, она в семь часов утра прибыла в форт Ла-Пуэнт, в восемь часов была уже на борту, а в девять часов корабль, снабженный каперным свидетельством за подписью кардинала и якобы готовый к отплытию в Байону, снялся с якоря и взял курс к берегам Англии.

Явившись к своим друзьям, д’Артаньян застал их всех вместе в одной комнате: Атос о чем-то размышлял; Портос покручивал усы; Арамис молился по прелестному небольшому молитвеннику в голубом бархатном переплете.

— Черт возьми, господа! — сказал д'Артаньян. — Надеюсь, вам надо сообщить мне что-нибудь заслуживающее внимания, иначе, предупреждаю, я не прощу вам, что вы заставили меня прийти, не дав мне отдохнуть после нынешней ночи, после того как я брал и разрушал бастион! Ах, как жаль, господа, что вас там не было! Жаркое было дело!

— Мы попали в другое место, где было тоже не холодно, — ответил Портос, придавая своим усам неподражаемый изгиб.

— Тсс! — вставил Атос.

— Ого! — сказал д'Артаньян, догадываясь, почему мушкетер нахмурил брови. — По-видимому, у вас есть что-то новое.

— Арамис, вы, кажется, третьего дня завтракали в кальвинистской харчевне у «Нечестивца»? — спросил Атос.

— Да.

— Каково там?

— Я-то плохо поел: был постный день, а там подавали только скоромное.

— Как! — удивился Атос. — В морской гавани и вдруг нет рыбы?

— Они говорят, что дамба, которую сооружает господин кардинал, гонит всю рыбу в открытое море, — пояснил Арамис, снова принимаясь за свое благочестивое занятие.

— Да я вас не об этом спрашивал, Арамис! Я вас спрашивал, вполне ли свободно вы себя там чувствовали и не потревожил ли вас кто-нибудь.

— Кажется, там было не очень много докучливых посетителей… Да, в самом деле, для того, что вы намерены рассказать, Атос, «Нечестивец» нам подходит.

— Так пойдемте к «Нечестивцу», — заключил Атос. — Здесь стены точно бумажные.

Д'Артаньян, привыкший к образу действий своего друга и по одному его слову, жесту или знаку тотчас понимавший, что положение серьезно, взял Атоса под руку и вышел с ним, ни о чем больше не спрашивая. Портос и Арамис, дружески беседуя, последовали за ними.

Дорогой они встретили Гримо. Атос сделал ему знак идти с ним; Гримо по привычке молча повиновался: бедняга дошел до того, что уже почти разучился говорить.

Друзья пришли в харчевню. Было семь часов утра, и начинало уже светать. Они заказали завтрак и вошли в зал, где, как уверял хозяин, их никто не мог потревожить.

К сожалению, время дли тайного совещания было выбрано неудачно: только что пробили утреннюю зорю, и многие, желая стряхнуть с себя сон и согреться от утренней сырости, заглядывали в харчевню выпить мимоходом стакан вина. Драгуны, швейцарцы, гвардейцы, мушкетеры и кавалеристы быстро сменялись, что было весьма выгодно хозяину, но совершенно не соответствовало намерениям четырех друзей. Поэтому они очень хмуро отвечали на приветствия, тосты и шутки своих боевых товарищей.

— Полно, господа! — сказал Атос. — Мы еще, чего доброго, поссоримся здесь с кем-нибудь, а нам это сейчас вовсе не кстати. Д'Артаньян, расскажите нам, как вы провели эту ночь, а про свою мы вам расскажем после.

— В самом деле… — вмешался один кавалерист, слегка покачиваясь и держа в руке рюмку водки, которую он медленно смаковал, — в самом деле, вы сегодня ночью были в траншеях, господа гвардейцы, и, кажется, свели счеты с ларошельцами?

Д'Артаньян посмотрел на Атоса, как бы спрашивая его, отвечать ли непрошеному собеседнику.

— Ты разве не слышишь, что господин де Бюзиньи делает тебе честь и обращается к тебе? —