лестнице, потом дверь резко открылась, и я уткнулся взглядом в направленный на меня арбалет, который держал молодой агент, громким голосом велевший мне лечь на пол. За спиной агента показалась пара обезьяноподобных джентльменов, проследивших за тем, чтобы я подчинился приказу.

Я лежал, прижимаясь лицом к полу, руки сковали цепями, и чье-то колено уперлось мне в спину, когда надо мной прозвучал полузабытый голос:

— Я знал, что если буду рядом, то мне представится шанс сделать тебя. Вот только не думал, что это будет так просто.

Давление колена ослабло, и грубые руки подняли меня на ноги. Тупая физиономия, посаженная поверх раздутого бочонка хрящей, толстых мускул и зарубцевавшейся кожи, поприветствовала меня.

— Привет, Краули, — ответил я. — Рад видеть, что глупость больше не служит препятствием в продвижении по службе Короне.

— А мы все так же остры на язычок, а, приятель? — Он рассмеялся. Тупые глазки-бусинки над курносым носом пылали от предвкушения. После первого же удара я опустился на колени, сдерживая рвоту и сожалея о том, что не имею возможности дать ему сдачи. Краули засмеялся и склонился ко мне. — Ты у меня в руках. Я взял тебя за задницу.

— Ты всегда хотел подбирать за мною дерьмо, — прохрипел я в ответ.

Это было мальчишеством с моей стороны, и я пожалел о сказанном даже раньше, чем Краули утопил свою жирную лапу в моей скуле.

— Ты еще получишь свое, это я тебе обещаю, — сказал он, потирая костяшки пальцев. — Теперь ты чемпион в тяжелом весе по надиранию задницы. Но я не настолько глуп, чтобы драть себе кожу о твою каменную челюсть. Для этого у нас имеются специалисты.

Я сплюнул кровавую слюну на грязный пол и постарался принять геройский вид.

Краули вновь поднял меня.

— Кочрейн, ты и Таллоуи идете со мной. Остальные отправляются на место преступления. Пусть позаботятся, чтобы там было достаточно людей, — Краули повернулся ко мне: — Не стану скрывать, я предпочел бы увидеть, как ты побежишь, но в любом случае рад, что представился шанс снова прищучить тебя.

На этот раз мне хватило ума промолчать.

Внизу у печи Аделина хмурила брови со всей ненавистью раненого матриарха, беда извлекла наружу всю ее сущность. Адольфус сидел за столом, агент с арбалетом держал его под прицелом. Мои друзья были исполнены решимости поддержать меня. Мне этого не забыть.

Дорога показалась мне бесконечной. Мне даже не позволили надеть куртку, и я мерз от холода. Время от времени Краули изрекал что-нибудь гадкое и банальное, но большую часть его слов разносил ветер. Толпа расступалась на нашем пути — жители Низкого города не спешили разделить мою участь.

К тому времени, когда мы добрались до Черного дома, начал моросить дождь. Краули остановился на мгновение просто для того, чтобы меня проняло до костей. Я взглянул на серое небо, наблюдая, как жемчужины ледяной воды падают с облаков. Одна капля разбилась о мой лоб. Потом меня завели внутрь, и я старался изо всех сил сохранять лицо, даже когда мы вошли в безымянный коридор, ведущий в подземелье Черного дома, и даже когда передо мной отворили дверь камеры.

Помещение было лишено каких-либо отличительных черт, из мебели в нем имелся только стол и возле него стальное кресло для заключенного. В центре пола был оборудован маленький, но приметный чугунный сток, ведущий в канализацию. В свою бытность агентом я всегда ненавидел это место и питал к нему не меньшее отвращение и теперь, оказавшись на противоположной стороне закона.

Поджидавший меня дознаватель стоял в углу, одетый в обычную бордовую униформу: длинную, до запястий, мантию с остроконечным капюшоном. Черная сумка с нужными для его ремесла инструментами болталась в руке. Стоявший передо мной экземпляр был грузным и по-настоящему толстым, складки жира растягивали его кроваво-красный костюм. Но в конце концов, пытки не требовали особой физической силы, по крайней мере, от того, кто кромсает живую плоть. Да и гильдия придерживалась довольно высоких стандартов, так что я не сомневался в его профессиональной пригодности.

— Нравится здесь? — гаркнул Краули.

От мощного удара в спину я упал на пол. Я попытался подняться, но люди Краули схватили меня и усадили в стальное кресло, затем, освободив руки от оков, пристегнули их двумя кожаными ремнями к подлокотникам кресла.

— Я знал, что однажды ты снова окажешься здесь. Старец думал, ты злишься на нас и в одну прекрасную ночь сбежишь из Низкого города. А я говорил, что ты ни за что не сделаешь этого. Этот парень слишком сильно нас любит, чтобы покинуть нас навсегда. Он вернется. Но даже я не предполагал, что ты дойдешь то такого безрассудства. Черная магия? — Он погрозил мне в лицо толстым коротким пальцем. — Ты здорово вляпался.

Краули вынул из кармана сигару. Откусив кончик серыми квадратными зубами, он прикурил ее, склизкие розоватые губы причмокнули несколько раз, чтобы получить хорошую тягу, и густые потоки дыма потекли из кривой ухмылки.

— Кого, ты думаешь, мы теперь ждем?

Будто по сигналу, дверь отворилась, и в камеру вошел почтенный старик в строгой форме. И тут я понял, что действительно крепко влип.

Возможно, самая влиятельная фигура Ригуса — это королева, возможно, верховный канцлер, а возможно, это маленький человек с открытым лицом и пустотой вместо души, который управляет делами из своего кабинета без окон, в самом сердце Черного дома. Старец, Блюститель Особого отдела — скромный титул для главного шпиона империи. Это он — глаза в окне и уши за дверью. Если на тебе имеется пятнышко грязи, он обнаружит его, а если ты чист, то, когда это потребуется, измажет тебя. Одно мановение его пальца сгубило больше человеческих жизней, чем чумовое поветрие. Четверть века этот человек стоял во главе величайшей организации, когда-либо созданной руками людей для узурпации и поддержания власти над ближними.

Но если бы вам довелось повстречать его на улице, он снял бы перед вами шляпу, и в ответ вы сделали бы то же самое. Порой зло ведет себя именно так.

Добродушная улыбка растянула морщины на лице Старца, в глазах блестел озорной огонек.

— Какое удовольствие видеть, как один из моих детушек возвращается после долгой отлучки. Как же мы по тебе скучали, когда ты покинул свой старый дом.

Одного вида Старца было достаточно, чтобы в моем животе разгорелось слабое пламя.

— Я думал зайти, проведать, как тут у вас. Но гляжу, у вас полно дел, так, может, загляну как-нибудь в другой раз?

Он продолжал улыбаться, затем кивнул дознавателю, и тот ловко и без суеты начал раскладывать на столе свои инструменты.

— Мы будем тебя пытать, — сказал Краули. — И пытать будем жестоко. К тому времени, когда мы закончим, нам будет известен каждый грех, что лежит у тебя на душе.

Я выдавил из себя смех — не такая простая вещь, когда ремни крепко держат тебя за запястья.

— Лучше подумай о планах на обед, — бросил я.

Если бы здесь был только Краули, я бы не стал утруждать себя разговором: Краули — обезьяна, от которой требуется только грубая сила. Но Старец обладал умом, острым как нож и холодным как лед. За маской благообразного старика скрывался мастер стратегии и к тому же безумец. Несомненно, что он желал бы видеть меня в могиле, только от этого ему было бы мало пользы. Разумные решения всегда брали в нем верх над эмоциями.

— Если только не собираетесь задать ненужный труд дознавателю, чего еще вы намерены добиться всей этой бесполезной затеей? — поинтересовался я.

— Тебе что-то известно о ребенке… и о демоне, — ответил Краули, пережевывая сигару рядами неровных зубов. — Что-то, что позволит нам подобраться поближе. А если неизвестно, — в его улыбке сквозила ярость, — я приду посмотреть, как стены обагрятся твоими внутренностями.

— Знаешь, Краули, почему ты был под моим началом? Почему тебе никогда не занять место Старца? Ты не видишь ничего дальше своей новой жертвы. Ты тупой инструмент, бесполезный, если кто-нибудь впереди не будет указывать тебе на след.