— Я не слышал об этом. Думал, что… — Старик замолчал и выпил остатки снадобья. Из чего бы ни была сделана эта стряпня, к утру крепкий сон все перемелет.

Положив руку на спину Учителя, Селия подвела его к креслу. Старик вздрогнул от ее прикосновения, но позволил усадить себя на мягкую кожу и уставился в пространство. Селия склонилась над ним и погладила старика по голове. Деревянное ожерелье свесилось над глубоким вырезом ее платья и снова прижалось к коже, как только Селия выпрямилась.

— Печальное известие, — произнесла она, — но я не пойму, какое отношение оно имеет к тебе.

— Корона знает, что я нашел убитую девочку и причастен к смерти киренца. То, что мне начнут задавать вопросы, — лишь вопрос времени, и если мне нечего будет ответить… все может кончиться плохо.

— Но ты ведь не имеешь никакого опыта обращения с магией! Они должны понимать. Ты сам был когда-то агентом! Им придется выслушать тебя!

— Я не вышел в отставку с почетом — меня выгнали и лишили звания. Там будут рады пришить мне что-нибудь только для того, чтобы залатать брешь, — (Странное все-таки у правящих классов представление об отправлении правосудия.) — Доброта душевная вовсе не их конек.

Когда Селия заговорила вновь, ее слова были полны твердой решимости.

— Отлично. Если это дело коснулось тебя, значит, оно коснулось и нас. Каким будет наш следующий шаг?

— Наш?

— Можешь сколько угодно тешить свое самолюбие игрой в одинокого волка, но ты не единственный, кого волнует судьба Низкого города. Быть может, в это трудно поверить, только время в Гнезде течет так же, как и снаружи. — Она приподняла руку к свету, привлекая внимание к своему кольцу. — Учитывая характер твоего расследования, возможно, вполне разумно рассчитывать на помощь первого мага королевства.

— Возможно, — допустил я.

Селия задумчиво сжала губы. Я старался не замечать ее зрелости, пытался обмануть себя, будто не вижу, как помада на губах подчеркивает цвет ее глаз.

— Подожди-ка, — сказала она. — У меня есть кое-что, что может тебе помочь.

Я проводил ее взглядом и повернулся к Журавлю.

— Ваша подопечная быстро осваивается с новыми обязанностями.

— Она уже не та девочка, которой была раньше, — не взглянув на меня, ответил Журавль.

Я хотел продолжить наш разговор, но в меркнущем свете дня лицо старика показалось мне таким болезненно-бледным, что я решил молча дождаться возвращения Селии.

— Снимай рубашку, — велела она.

— Я знаю о своей неотразимой привлекательности, но, кажется, сейчас не время наслаждаться ею.

Селия закатила глаза и сделала рукой нетерпеливый жест. Я бросил свою куртку на соседний стул и стянул рубаху через голову. Раздетый, я почувствовал сквозняк в комнате. Хотелось надеяться, что в намерения Селии не входила пустая трата моего времени.

Она запустила руку в карман платья и достала оттуда сапфир кристально-синей воды размером с ноготь на моем большом пальце.

— Я заговорила камень. Если он нагревается или причиняет тебе боль, значит, вблизи тебя действует черная магия, сам колдун или его сообщник.

Она прижала камень к моей груди, чуть пониже плеча. Мне сильно обожгло кожу. Как только Селия отпустила сапфир и отвела руку, камень остался висеть на моем теле. Я вскрикнул и потер место на коже вокруг сапфира.

— Почему не предупредила меня, что собираешься делать? — возмутился я.

— Подумала, будет лучше, если для тебя это окажется неожиданностью.

— Глупости, — возразил я.

— Я дала тебе чудодейственный дар, а ты жалуешься на укус пчелки, который необходим, чтобы вживить камень?

— Ты права. Спасибо. — Я чувствовал, что должен был сказать больше, но благодарность — это то чувство, которое я редко выражал открыто, и перемена в наших обычных позициях смутила меня. — Спасибо, — снова произнес я неуверенно.

— Ни к чему благодарности. Ты же знаешь: я все сделаю ради тебя. — Ее взгляд скользнул по моей обнаженной груди. — Все.

Я надел рубашку и потянулся за курткой — лучшее, что я мог сделать, чтобы скрыть свое неумение произносить речи.

— Что дальше? — деловито спросила Селия.

— Есть некоторые соображения. Я загляну к вам на днях и расскажу, как продвигается дело.

— Не забудь. А я свяжусь кое с кем из своих знакомых в Министерстве магии, вдруг им что-то известно.

Журавль прервал свое молчание новым приступом кашля, и я решил, что мне пора уходить. Я поблагодарил Учителя, и тот, не прекращая кашлять, быстро махнул мне рукой на прощание.

Селия проводила меня до двери.

— Не пренебрегай помощью камня, — добавила она очень серьезно. — Он выведет тебя на виновного.

Спускаясь по лестнице, я обернулся назад. Кашель Синего Журавля грохотал эхом вдоль синих стен, а Селия, стоя в дверях, провожала меня взглядом. Ее лицо наполняла тревога, глаза потемнели.

Какие бы неприятности ни случились со мной в последнее время, я зарабатываю на скромную жизнь торговлей дурманом, и попытки скрыться от агентов Короны не имели бы смысла, если бы в результате я лишился важного источника своих доходов. Кроме того, в новых обстоятельствах даже простой сбыт товара, казалось, идеально приводил в порядок мой разум. Йансей просил меня зайти в имение одного аристократа, для которого он исполнял номера. При этом Рифмач намекнул на деньги. Я остановился у тележки островитянина около гавани и быстро перехватил тарелку пряной курятины перед началом пути.

Прямо на север от центра — и ты выходишь к Корским высотам, где старая аристократия и нувориши возвели райский сад вдали от взглядов толпы. Вонь железоплавильных мастерских и портовая грязь уступают тут место чистому воздуху, а узкие улочки и тесные хибары сменяются широкими аллеями и великолепными особняками. Я не любил бывать здесь, в этом мире, которому не принадлежу, но тогда я толком не расспросил, с чего это вдруг какому-то патрицию приспичило повидаться со мной за пределами «Пьяного графа». Я сунул руки в карманы и прибавил шагу, стараясь не создавать впечатления, будто проворачиваю некое дельце сомнительного свойства.

Придя по указанному Йансеем адресу, я остановился у входа. За коваными железными воротами моему взору открылись акры аккуратных лужаек, и даже в тусклом вечернем свете бросались в глаза сонные цветочные клумбы и искусно подстриженные кусты и деревья. Я направился вдоль кирпичной стены к заднему входу в имение — джентльмены моей профессии редко пользуются парадной дверью. Пройдя несколько сотен ярдов, я оказался у скромных и уродливых ворот для прислуги.

При входе в имение меня встретил привратник — краснощекий тарасаинец с необычной для обитателей болотистых равнин шевелюрой огненно-рыжих волос, продолженной до самого подбородка густым кольцом бакенбард. Поношенная униформа привратника, как и облаченный в нее человек, имела опрятный вид. Должно быть, ему перевалило за пятьдесят, главным доказательством чему служила небольшая выпуклость над ремнем.

— Я друг Йансея Рифмача, — представился я. — У меня нет приглашения.

К моему удивлению, привратник приветливо протянул мне руку.