— Ты просто пытался защитить меня! Стюард меня толкнул, а ты решил, что я в опасности.

— Не имеет значения почему. — Голос Алека звучал приглушенно. — Теперь я убийца, и отрицать это невозможно.

— Ты не хотел этого, Алек. Это не убийство. Это… трагическая случайность.

— Не пойдет, Тесс. Случилось однажды, может случиться снова. И семье погибшего плевать, случайность это или нет. Он просто мертв.

— Только из-за Братства!

— Да какая разница, кто меня выпустил? Пока существует вероятность, что я окажусь на свободе и повторю то, что сделал вчера ночью. Я — монстр!

Он проклинал себя за то, чего не мог изменить. Неужели ему мало страданий? И я заглушила его единственным доступным мне способом — поцелуем.

Между нами словно чиркнула спичка и подожгла фитиль. Алек целовал меня так страстно, что я едва дышала. Одну руку он положил мне на затылок, другой обхватил за талию, чтобы я не смогла отодвинуться, но я и не хотела отодвигаться. Я потянула за воротник его халата, стремясь увидеть, потрогать, поцеловать как можно больше обнаженного тела.

Когда наши губы разъединились, я начала жадно хватать ртом воздух. Его губы скользнули по моей щеке, потом по виску.

— Моя милая Тесс. Ты заслуживаешь куда большего, чем я могу тебе дать. Не монстра, а порядочного человека.

— Ты не монстр!

— Монстр. Вчерашняя ночь это доказала. — Алек откинул назад мои кудри. Страсть сменилась нежностью. — Ты просто отказываешься увидеть это из преданности мне.

— Хватит! — Мне хотелось хорошенько его встряхнуть. Или снова поцеловать. Или и то и другое. Но я не забыла, зачем пришла. — Михаил вот-вот убедит Лейтона продать ему Клинок. Это может произойти в любую минуту. И как только они увидят, что он пропал, Михаил поймет, что его взяла я. И он велел ранить Дейзи.

— Что?

Я быстро рассказала про маркониграмму, про то, что сделали с моей сестрой, что с ней сделают, когда узнают, что я перешла дорогу Михаилу. Горло перехватило, но будь я проклята, если начну рыдать как идиотка, когда любая секунда на счету.

Алек слушал, но его тревога вроде бы улеглась. И когда я договорила, он сказал только:

— Мы позаботимся о Дейзи, обещаю тебе.

Ну как он может это обещать? Я понимаю, что он говорит искренне, но не вижу, как Алек может это осуществить. Кроме того, он, кажется, забыл о более насущном деле.

— Михаил за нами придет.

— Пусть приходит.

Я уставилась на Алека. Это не было позой. Он не выглядел испуганным. Он в самом деле хотел бросить Михаилу вызов, и, хотя не понимала почему, я почувствовала достаточно, чтобы насторожиться:

— Алек, что ты собрался сделать?

— То, что должен был сделать несколько месяцев назад, когда еще мог спасти Габриэль и не допустить гибели человека вчера ночью. — Он вроде бы смотрел на меня, но при этом смотрел сквозь меня, на какой-то мрачный горизонт, которого я не видела. — Я обо всем позабочусь.

— Алек, что бы ты ни задумал, ты не должен…

Он заставил меня замолчать, мягко закрыв мне рот рукой и разом остановив мое сознание; так останавливаются незаведенные часы. Тик-так, время замерло, и я не могу ни говорить, ни думать.

Алек гладил меня по голове, ни на секунду не отводя глаз от моего лица.

— Тесс, до последнего своего жизненного часа я буду жалеть, что мы не встретились по-другому. До того, как все это со мной случилось. Если бы я уже знал тебя, если бы жил ради тебя, я не совершил бы всех тех глупейших ошибок, что привели меня сюда.

— Алек…

— Ты достаточно сильная, чтобы противостоять кому угодно. Достаточно умная, чтобы заняться тем, чем захочешь. Не подведи себя. Не бойся того, что предложит тебе новая жизнь. Потому что я знаю: если в мире есть справедливость, у тебя все будет хорошо. Лучше, чем ты когда-либо мечтала.

Алек не просто рассказывает мне, что он обо мне думает. Он говорит мне «прощай».

— Что ты делаешь? Что ты задумал? — О боже, он же не собирается покончить с собой, нет? Он может, если решит, что это единственный способ избавить других от опасности, которую представляет собой, превращаясь в волка. — Не смей отступаться! От меня, от себя самого!

— Я знаю, что должен сделать, Тесс.

— Ни единого слова больше слышать не хочу! — Я попыталась вырваться, но Алек удерживал меня крепко и не отпускал.

Он сказал:

— Ты должна понять. Эти последние дни с тобой… я мечтал о том, каково оно — не быть монстром. И я должен еще раз стать человеком. Ты никогда не поймешь, что это значит.

— Думаешь, я не знаю, что это значит? Может, я и не монстр, но у меня никогда в жизни ничего не было — и никого! — кого бы я… я… — Я все-таки всхлипнула, и тогда Алек поцеловал меня так крепко, что голова закружилась.

Когда наши губы разъединились, он шепнул в мой приоткрытый рот:

— Скажи это, Тесс. Я хочу услышать, как ты это скажешь.

Но прежде чем я успела произнести хоть слово, он снова меня поцеловал. Поцелуй тянулся и тянулся, затмив все вокруг, кроме вкуса Алека… и вдруг в дверь заколотили.

Мы подскочили, и я мгновенно поняла: Михаил.

Я вцепилась в Алека, желая, чтобы нам было куда бежать, но он даже не встревожился. Ласково взял меня за руки, поцеловал их и пошел к двери, чтобы впустить Михаила. Несмотря на его уверенность, я положила руку на тяжелые мраморные часы на каминной полке. Если Михаил явился за мной, я запущу их ему в голову изо всей силы.

Михаил вошел в каюту, представляя собой пародию на свое прежнее хладнокровие. Под внешней сдержанностью бурлил гнев, причем наружу рвался не волк — это была чисто человеческая злоба.

— Так. Ты понял, что мой интерес к Лайлам не имеет ничего общего с их смазливой горничной. Ну, почти ничего. — Он скользнул глазами вверх и вниз по моему телу. — Ну что ж, у тебя отличные характеристики, Алекандр Марлоу. Член Лиги Плюща, наследник громадного состояния, будущий архитектор, вервольф и… похититель драгоценностей.

— Это я его взяла, — вмешалась я. — Он не вор.

— Но Клинок-то теперь у него, верно? Ты не такая дура, чтобы держать его у себя, правда, Тесс? — Михаил кружил вокруг Алека. Тот, не дрогнув, смотрел на него. — Или она дура, Алек? Может, мне уволочь ее в каюту, разодрать там все на части, разодрать на части ее и посмотреть, не найду ли я того, что ищу?

— Ты его никогда не найдешь, — отрезал Алек. — Разве только нырнешь на дно океана и посмотришь там. Если хочешь, я с удовольствием швырну тебя за борт вслед за ним.

Михаил прищурился:

— Ты не мог быть настолько глупым, чтобы уничтожить Клинок Инициации. Это твое единственное средство воздействия, и ее тоже.

— Это то, что ты используешь, пытаясь подмять под себя как можно больше народу. Еще вчера я думал, что это зло и что должен остановить его любым доступным мне способом. — Алек сделал глубокий вдох. — Но после того, что случилось вчера ночью…

— После того, как ты убил человека? — Михаил произнес это таким невинным тоном, будто вовсе не он ударил мистера Марлоу и добился, чтобы все это произошло.

— Да. После этого. Пусть причиной был ты, но с тем же успехом это мог быть несчастный случай. Отец, конечно, может каждую ночь поить меня наркотиками, но тогда я просто стану наркоманом, а это