— Да, всё ясно.
— Торнтон Хаггис сыграет хозяина салуна. Во время представления он должен незаметно направлять действие, чтобы внимание публики фокусировалось то на одной группе, то на другой и не было хаоса.
— Кто члены клуба?
— Главным образом молодые мужчины плюс несколько их сестер и любимых девушек. Моя задача — познакомить их с той жизнью, которая здесь протекала, когда эти края были одним густым лесом. Французские коммивояжеры появились здесь первыми. Затем компании из Мэна и Канады, занимающиеся лесоразработками, разбили тут лагеря для лесорубов, чтобы те валили лес и сплавляли деревья по ручьям на лесопилки, которые строили там, где можно было использовать энергию воды.
— Какие именно деревья они рубили? — поинтересовался Квиллер, думая о чёрных орехах.
— В те дни королевой была сосна! Сосновые доски отправляли в Центр, охваченный строительным бумом. А прямые, стройные деревья высотой свыше ста футов шли на мачты для шхун. Ты знаешь, что деревья рубили зимой? Лесорубы жили в примитивных лагерях в лесной глуши, валили деревья, выволакивали их из леса по обледеневшим тропинкам, а там их грузили на сани, в которые впрягали волов, и складывали потом на берегу замерзшего ручья. Когда начинался весенний паводок, брёвна сплавляли вниз по течению к лесопилкам.
Подали бифштексы и печеный картофель, и собеседники занялись едой, изредка перебрасываясь обрывками фраз:
— Города тогда состояли из лесопилки, меблированных комнат, салуна и мастерской гробовщика…
— Сплавщики были отчаянными ребятами — они сплавляли брёвна по бурным потокам…
— Всюду подстерегала опасность…
Обед прервался, когда в столовую влетел Ник Бамба и что-то прошептал Квиллеру на ухо.
Вскочив на ноги, тот выпалил:
— Что-то случилось с Юм-Юм! — и поспешил к выходу.
— Я с тобой! — вызвался Ник.
— Откуда ты узнал?
— Кто-то позвонил. Думаю, Андерхиллы.
Вдвоём они побежали по дороге за гостиницей — это был кратчайший путь.
— Что они сказали?
— Кошка воет так, будто её режут. Квиллер держал наготове ключ от хижины. Нельзя было терять ни секунды. Уже слышались завывания.
Но стоило им приблизиться к хижине, как внезапно наступила мертвая тишина.
— Что… случилось? — задыхаясь, спросил Ник.
— Не знаю.
Квиллер вставил ключ в скважину и влетел в тихую хижину. Несколько секунд он озирался с безумным видом.
Ник, следовавший за ним по пятам, закричал:
— Где они?
Юм-Юм удобно устроилась на телевизоре. Коко сидел выпрямившись на подоконнике и наблюдал через окно за хижиной номер четыре.
В это время из соседнего домика до них донёсся резкий голос:
— Мне всё равно,
— Мне лучше вернуться в офис и помочь Лори, — сказал Ник. — Я всё объясню гостю, с которым ты обедал.
Вскоре пикап «Щелкунчика» подрулил к хижине номер четыре, и портье погрузил в него многочисленные картонные коробки с вещами миссис Траффл.
Квиллер немедленно позвонил в офис гостиницы. Трубку сняла Лори.
— Куда ты её послала? — спросил он.
— Нам удалось получить для неё номер в отеле «Макинтош».
— Это хорошо. Барри Морган с ней справится. Пошлет цветы ей в номер. Он даже принесёт их ей лично.
— Она швырнёт букет ему в лицо! У неё аллергия на цветы.
— Прости, Лори, что Коко создал проблему.
— Вовсе нет! Он нашёл решение! Никак не удавалось избавиться от этой фурии!
Повесив трубку, Квиллер пошёл искать Коко. Кот сидел в центре гостиной, изучая мужской башмак — с левой ноги. Оба полуботинка были надежно спрятаны в ящике под телевизором, но кот легко открыл ящик благодаря нейлоновым роликам. Однако вынул только левый полуботинок.
Квиллер в задумчивости потрогал усы. Коко не случайно заинтересовался башмаком. Он ничего не делал без причины — часто неясной, а порой сомнительной. Но в этой маленькой голове все время шла работа.
Вынув из ящика второй полуботинок, Квиллер уселся, чтобы обдумать ситуацию. Оба шнурка были изжеваны — тут уж постаралась Юм-Юм. Правый и левый башмаки казались совершенно одинаковыми, и все же… если взвесить их в руках, левый, похоже, чуть-чуть тяжелее. Так ли это на самом деле? Мог ли Коко распознать разницу? Или тут простая случайность?
Задумчиво глядя на кота, Квиллер припомнил давно забытое. Он тогда только что окончил факультет журналистики, и это был его первый рабочий день. Первое задание. Ему велели отправиться в обувную фирму, написать о ней хороший материал и представить не позднее трёх часов. Что касается длины статьи, то тут его не ограничивали: «Пиши, сколько получится», — сказал редактор.
Чем длиннее будет статья, почувствовал новоиспеченный репортёр, тем больше она привлечёт внимание редактора.
Нужное ему здание находилось в коммерческом районе — там размещались мастерские портных, ювелиров, театральных костюмеров, а также обувная компания. Впервые он взял такси за счет редакции. Впервые предъявил новенькое репортерскоё удостоверение. Интервью выглядело примерно так.
— Я Джим Квиллер, мне нужно написать о вас статью. Редактор вас известил?
— Да. Присаживайтесь. — Собеседник Квиллера, человек средних лет, явно работал руками. Его окружали небольшие механизмы.
— Могу я узнать ваше имя, сэр?
— Зовите меня просто Билл. Мне не нужна реклама. Я просто рад прочитать хорошую статью в газете… Мой племянник работает в «Нью-Йорк таймс».
— Как давно вы делаете обувь?
Человек пожал плечами.
— Двадцать лет, хотите верьте, хотите нет.
— У вас есть какая-то специализация?
— Да — Билл вытащил из-под прилавка туфлю и, отогнув стельку, показал полость в каблуке.
— Каково назначение подобной конструкции? — Фокус заключался в том, чтобы задавать вопрос небрежным тоном, словно ответ тебе известен заранее.
— Тут удобно прятать брильянты, золотые монеты, лишнюю мелочь, — с усмешкой ответил мастер.
Они ещё о многом переговорили, и взволнованный Квиллер помчался обратно в редакцию. Изрядно попотев над статьей, он тем не менее вручил её редактору с самым равнодушным видом, а тот принял с холодным кивком. Конечно, материал так никогда и не напечатали. Это был просто обряд посвящения для начинающих репортёров. Квиллер никогда не обмолвился обо всем случившемся ни словом, да и другие
