разносил бокалы. Приятный был вечерок. Болтали мы, пили вино, Наворачивали котлеты И лихо отплясывали рок Под магнитофонные ленты. Тем временем Лу изводила нас своею заботой. Хотите еще вина? Бурбонского виски с содовой? Угощайтесь. Пейте в свое удовольствие. Спасибо друзьям из посольства: Напитки у нас в избытке. Сэм сидел у окна И, устало глядя в ночную мглу, Осушал бокал за бокалом. Ни слова. Ни взгляда на Лy. Его жена между тем блистала. Мы лихо отплясывали рок И ели все, что она подавала, До отвала. А Сэм сидел у окна — И ни слова. Странно было смотреть на него — Такого прилизанного и лощеного, Охолощенного Ангелом с платиновым мечом. Мы простились с ними под утро. Они стояли, держась за руки, У открытой двери, в подъезде; Сэм не сводил взгляда С бледнеющих созвездий. Сейчас он войдет в дом И, закатав рукава, Примется устранять беспорядок, Оставленный нами, духами, Которых вызвал из прошлого Опрометчивым приглашеньем. Что поделаешь? Жизнь такова. Потом они улягутся спать. Назавтра После привычных объятий — Пятнадцать лет их жизни брачной — Сэм проснется такой же мрачный, Сделает две-три затяжки И выпьет свое молоко с медом Из тончайшей фарфоровой чашки. Потом — Благо отпуск еще не кончен — Свернется клубком на кушетке И будет читать заметки В журнале «Тайм» (Свежий номер, только что из Штатов). Даже не взглянет на снимки Черных девушек — своих землячек. Только со старческим вздохом Уронит: «Вот потаскухи!»
