новостройках). Интересен западный фасад часовни с его контрастом окон XIII и XV веков. Производя реставрацию нефа в XV веке, здешние строители бережно сохранили растительные узоры и маски на более древних капителях. В интерьере церкви можно увидеть резное деревянное распятие XVI века, Богоматерь с младенцем XIV века и статую святого Фиакра, покровителя садов.
Среди европейских широких масс места эти, конечно, больше славятся своими сырами, чем своими средневековыми часовнями. Сыров здесь изобрели великое множество. Их все называют сырами «бри» (а иногда называют и «доброй ракушкой» или «добрым колесиком»). Держат их в холодном подвале примерно месяц – так они сохраняют свежесть и мягкость. Разнообразие их может удивить приезжего – изготовляют здесь «синие» сыры Mo и Мелэна, «черные» сыры Нантёя (выдержка четыре месяца), козьи сыры Шеврю. Во всяком случае, при слове «куломье» французу прежде всего вспоминается колесико сыра, а потом уж (в зависимости от жизненного опыта) – пейзажи Коро, часовня в Креси, счастливый воскресный день на берегу реки Гран-Морен («Ах, мы тогда только-только сыграли свадьбу…»).
При слове «куломье» вспоминается, впрочем, и сам средневековый городок рыцарей-храмовников Куломье (Coulommiers), что так недалек от Парижа. Имя свое городок выводит из римского Каструм Колумбариум (Голубиная Крепость): во времена Цезаря здесь стояли лагерем римляне. От более поздних времен сохранилась здесь Командерия тамплиеров. После того как король Филипп Красивый ликвидировал этот богатейший орден, большая часть строений перешла к монахам-госпитальерам, создавшим орден Кавалеров Мальты.
В XVII веке Катрин де Гонзаг, она же герцогиня Лонгвиль, заказала знаменитому архитектору Саломону де Броссу построить ей здесь замок. Судя по руинам, это было настоящее чудо, но наследники герцогини не утруждали себя ни ремонтом, ни реставрацией замка и привели его в состояние весьма жалкое. Замок был разрушен в 1750 году. Осталась лишь церковь Капуцинов. А жаль! Ведь и места эти, и образ Катрин де Гонзаг навеяли некогда мадам де Лафайет ее роман «Принцесса Киевская». Так что непременно побродим все же среди руин в Парке Капуцинов… И конечно, непременно побродим по базару среди сыров в этом знаменитом центре «молочного Бри». А если попадем сюда весной, то можем посетить старинные ярмарки – и сырную, и винную. Этот край ведь и до сих пор богат вином, и молоком, и медом, и сыром…
Путешествие на юго-восток через Бри Французский в Бри Шампанский
Те, кто, устав от шума городского, захотят выехать в чисто поле и посмотреть сельскую Францию, не прогадают, выбрав юго-восточную прогулку, через район, который издавна зовут Бри. При этом, проскочив Бри Французский (всего-то меньше сотни километров по госдороге № 4), можно захватить и уголок Бри Шампанского с истинной столицей графов Шампанских – средневековым городом Провеном (Provins).
Главная задача при этом, конечно, выбраться из города, выскочить на упомянутую госдорогу № 4 через пригородный Шарантон-сюр-Пон (Charenton-sur-Pont). Конечно, цепкий (и притом забитый транспортом) Шарантон будет соблазнять вас своим знаменитым Музеем хлеба, а также центром здоровья, устроенным на том месте, где в недалеком от нас 1641 году царила здешняя знаменитая психбольница (та самая, где маялись маркиз де Сад и брат Виктора Гюго). Поскольку название Шарантон стало у парижан издавна ассоциироваться со словом «психушка» (как некогда Канатчикова дача у москвичей), то к середине XIX века больница сменила название, но жутковатое воспоминание не окончательно отошло от названия городка.
Зато уж, вырвавшись из грустной тесноты парижского предместья, мы сразу попадаем в провинцию Бри, что раскинулась между Сеной и Марной, и невольно ощущаем при этом запах знаменитого сыра, которому район подарил свое гордое имя – сыр «бри». Вообще район этот издавна славился и пшеницей своей, и свеклой, и, конечно, лугами, где пасутся славные коровы. Почва здесь наносная, речная, под слоем ее известняковое плоскогорье, которое не дает зазря уйти речной и болотной влаге. В общем, почва плодородная и климат благодатный. Ну а сыр «бри» явился продуктом творчества многих поколений здешних сыроваров. О сыре этом написаны стихи и поэмы, сложены легенды, и даже до крайности республикански настроенные французские историки не устают напоминать о том, как любили сыр «бри» Людовик XVI (казнь которого они до сих пор бурно приветствуют), Людовик XII, Филипп-Август, королева Мария Лещинская, Генрих IV, как любили сыр «бри» Великий Конде и принц Шарль Орлеанский, который послал кусок этого сыра своей возлюбленной, объясняя при этом (в стихах), что он отсылает ей самое дорогое на свете лакомство, ибо совершенно лишился аппетита по причине любви.
Те же историки с совершеннейшей серьезностью повествуют о том, как на международном венском конгрессе 1822 года французские посланцы (Талейран и граф Вьелькастель) повздорили с графом Меттернихом, ибо Меттерних набрался наглости оспаривать утверждение Талейрана, что «такого сыра, как «бри», нет на свете». Поскольку конгресс этот был мероприятием весьма серьезным (где не только пили, но и закусывали), всем послам было приказано доставить из их стран образцы местных сыров. Серьезное жюри обсудило (испробовав и запив) 52 образчика сыра и вынесло высочайшее решение о том, что сыр «бри» из французской провинции Бри является лучшим из сыров Европы, истинным Императором Сыров.
Один из французских политиков, помешанных на классовой борьбе (увы, таких, кажется, большинство среди этой весьма обеспеченной публики), сказал, что все-таки есть чувство, которое может объединить во Франции богатых и бедных, – любовь к сыру «бри».
Не следует недооценивать серьезности этой любви. Даже в эпоху осторожного отношения к содержанию холестерина в пище французы не мыслят себе завершения сытного обеда без подноса с жирными (и притом достаточно дорогими) сырами. Знаменитый знаток французской гастрономии месье Брийа-Саварен заявил, что обед без сыра подобен красавице без глаза. Тот, кто знает о снисходительности французских оценок женской красоты и о предпочтении, которое французы отдают сердечным, жантильным (gentilles) женщинам перед красивыми, поймет, что еще проницательнее был академик Гастон Дери, заявивший, что «обед без сыра «бри» – это красавица без сердца». Как истинный ученый, академик Дери уточнил, как видите, что речь должна идти не просто о сырах, а о сыре «бри».
Это кратенькое предисловие было совершенно необходимо, ибо мы отправились в странствие по стране Бри. Так что при первой же задержке у местного кабачка вы можете потребовать «бри из Mo» (из города Mo) со стаканчиком доброго бургундского, а то и просто ломтик «мягкого бри» со стаканчиком ронского вина (Кот-де-Рон) или, наконец, пряного и твердого «бри» со стаканчиком бордо (не перепутайте, что с чем, это недопустимо!).
Вообще же, на всем протяжении нашего пути через Французский и Шампанский Бри обращайте внимание на амбары, на ветряные мельницы (в Розэ их будет даже две, зерно надо было молоть, а ветра и на равнине в достатке), обращайте внимание на фермы при дороге. Многие из них похожи на замки и аристократические поместья, окружены могучими стенами, укреплены величественными воротами и башнями. Впрочем, иные из крестьян и впрямь приспособили под фермы развалины былых замков (в Бри такая ферма занимает былой укрепленный замок кардинала Убра, который был секретарем короля Франциска I). Фермы и будут едва ли не самым интересным, что попадется на нашем пути. Впрочем, вскоре после Парижа можно сделать остановку в деревне Озуар-ла-Феррьер (Ozoir-la-Ferriere). В здешнем парке возле деревенской церкви стоит замок Дутр, великолепный образец замковой архитектуры XVIII века – с башней неоготического стиля и рвами. Дальше, при дороге, хорошо виден у площадки для игры в гольф замок дез Аньо. А еще южнее, при выезде из деревни, у края леса Арменвиль, на площади в 10 гектаров раскинулся обширный зоопарк, в котором насчитывают до тысячи видов птиц и животных. Впрочем, ни зоопарк, ни замки, ни мирный здешний пейзаж, вдохновлявший многих французских живописцев, не смогут вытравить из памяти русского путешественника грустных воспоминаний, связанных с этой деревней. Вот что рассказывал об Озуаре в своих воспоминаниях глава Западной православной церкви митрополит Евлогий:
«Местные собственники разбили свою землю на участки и стали участки задешево распродавать. Русские охотно покупали эти земельные клочки, строили на них домики и перебирались сюда с семьями. С утра в Париж на работу, а к вечеру домой в Озуар на лоно природы. В Озуаре лес, луга… Весной такое обилие ландышей, что их вывозят грузовиками, а летом много ягод, грибов…»
Казалось бы, живи, радуйся тому, что бежал от ужасов революции и что снова весна… Однако даже то, что рассказывает митрополит о здешней русской жизни, далеко от идиллии. Некий русский псаломщик задумал стать священником и затеял интригу, привлек на свою сторону «карловацкого» епископа Серафима,
