скалы. Даже в ясную погоду никто не смог бы вскарабкаться на эти грозные стены, а в ту ночь они сочились влагой. Я не видел двери, никакого проема в гладкой черноте стен. Ральф, не останавливаясь, провел нас под стенами к смотрящему на море выступу мыса. Здесь он на мгновение задержался, и я увидел, как он знаком велел нам быть осторожнее. Он медленно обогнул угол и скрылся из виду. Я почувствовал, как, дойдя до угла, Утер споткнулся, грудью встретив напор ветра. Король на мгновенье замер, потом вжался всем телом в поверхность скалы и медленно двинулся дальше. Ульфин и я последовали за ним. Нам оставалось преодолеть еще несколько ужасающих ярдов пути, и все это время мы ползли, приникая к влажной, склизкой от мокрого лишайника скале, а потом оказались в благословенном укрытии за выступом контрфорса. Ральф остановился, давая нам перевести дух, после чего повел нас по предательски скользкому от водорослей и дождя склону, за которым перед нами предстал потайной ход Тинтагела, приютившийся в глубокой нише под стеной замка и скрытый от замковых укреплений над ним выступом скалы.

Я заметил, как, прежде чем повести нас под скалу, Ральф долгим взглядом обвел стены. Часовых наверху не было. К чему выставлять стражу на стенах, обращенных к морю? Вытащив из ножен кинжал, он резко постучал рукоятью в дверь. Мы, стоявшие вплотную к нему, едва расслышали за ревом бури условный стук.

Привратник, должно быть, ждал тут же за дверью, поскольку дверь немедленно отворилась. Беззвучно приоткрывшись не более чем на две пяди, она замерла. Я услышал позвякиванье цепочки. В образовавшуюся щель просунулась рука с факелом. Рядом со мной Утер пониже опустил капюшон, а я придвинулся ближе к Ральфу, по глаза закутавшись в плащ и сутуля плечи под порывами ветра и дождя.

Под факелом замаячило лицо привратника, во всяком случае, его рот и подбородок. Потом блеснул недоверчивый глаз. Ральф, стоявший ближе всех к свету, нетерпеливо произнес:

— Поторопись. Пилигрим. Я вернулся с герцогом.

Факел приподнялся чуть выше. Я увидел, как вспыхнул отраженным светом крупный изумруд на пальце Утера, и, подражая голосу Бритаэля, он отрывисто бросил:

— Открывай, Феликс. Да впусти же нас, во имя неба. Герцога утром сбросила лошадь, и его повязка совсем промокла. Нас всего четверо. Поторопись же.

Снова звякнула цепочка, и дверь распахнулась. Ральф держал дверь так, чтобы, якобы придерживая ее для своего господина, первым сделать шаг вперед и, когда король будет входить, оказаться в проходе между Феликсом и Утером.

Утер быстро прошел мимо склонившегося в поклоне человека, отряхивая влагу, как пес, и едва слышно бросил что-то в ответ на приветствие привратника. Затем, коротко взмахнув рукой, на которой снова сверкнул изумруд, он свернул вправо к ведущей наверх лестнице и стал быстро подниматься по ней.

Ральф выхватил факел из рук привратника, в то время как я и Ульфин поспешили вслед за Утером.

— Я посвечу им. Закрой и заложи на засов дверь. Позже я спущусь и расскажу тебе новости, Феликс, но сейчас мы промокли, как бездомные собаки, и нам надо побыстрее добраться до огня. Верно, в караульной есть еще факел?

— Да. — Привратник отвернулся, чтобы запереть дверь. Ральф держал факел так, чтобы мы с Ульфином могли проскользнуть в тени.

Я, как и Утер, стал стремительно подниматься по лестнице. Ульфин не отставал. Ступени были освещены лишь чадящим факелом, который горел в гнезде на стене над просторной площадкой. Все шло гладко.

Слишком гладко. Вдруг вверху на площадке тусклый свет внезапно вспыхнул ярче; с весело полыхавшим факелом в руке на площадку вышел стражник, за ним показался в дверях караульной второй с мечом наготове.

Утер, находившийся на шесть ступеней впереди меня, на мгновенье задержался, но тут же оправился и стал подниматься снова. Я видел, как под плащом его рука легла на рукоять меча. Я тоже чуть освободил свой меч в ножнах.

Пятно света от факела Ральфа быстро приближалось к нам.

— Господин мой герцог!

Могу себе представить, с каким облегчением Утер повернулся спиной к стражникам и остановился, чтобы подождать Ральфа.

— Господин герцог, позволь тебе посветить, — ах, у них там есть факел. — Казалось, он только что заметил стражников и яркий свет. Проскользнув мимо Утера, Ральф обратился к стражникам:

— Эй, Марк! Привет, Селлик, дайте мне ваш факел, чтобы я мог провести милорда к герцогине. От этой треклятой головешки один дым.

Стражник, по-видимому Селлик, приподнял факел над головой, чтобы получше нас рассмотреть. Юноша не мешкал. Взбежав на площадку, он проскользнул меж обнаженных мечей и решительно взял факел из руки стражника. Прежде чем Селлик успел потянуться за ним, Ральф ткнул свой факел в ящик с песком, стоявший у входа в караульную. Тот задымил и погас. Факел из караульной светил ярко, но раскачивался во время движения, отбрасывая на ступени гротескные исполинские тени стражников, давая нам возможность скрывать наши лица. Утер, воспользовавшись игрой света и тени, снова стал быстро подниматься по лестнице. На приветствие Марка и Селлика он ответил взмахом руки с перстнем Горлойса. Стражники отступили, но остались стоять на площадке по обе стороны лестницы, все еще сжимая в руках обнаженные мечи.

Я услышал, как сзади тихо прошелестело, освобождаемое от ножен, лезвие Ульфинового меча. Мой меч под плащом тоже был наполовину обнажен. Бесполезно надеяться пройти мимо них. Нам придется убить стражников и молиться, чтобы нас не услышали. Ульфин замедлил шаг, и я понял, что он подумал о привратнике. Возможно, ему придется вернуться к Феликсу, пока мы расправляемся со стражей.

Но это не понадобилось. Внезапно на верху второго пролета лестницы широко распахнулась дверь, и в сиянии яркого света появилась леди Игрейна. Она была в белом, как и тогда, когда я впервые видел ее, но на сей раз не в спальной одежде. Длинное платье мерцало подобно озерной воде. На одно плечо, на римский манер, был наброшен мягкий темно-синий плащ. Ее волосы были убраны драгоценными каменьями. Она протянула обе руки, и белая и синяя ткани упали, обнажив хрупкие запястья, на которых вспыхнуло червонное золото.

— Добро пожаловать, мой господин! — Оба стражника обернулись на ее высокий и чистый голос. Утер в два прыжка преодолел последние шесть ступенек, остававшиеся до площадки, пробежал мимо стражников, скользнув полами плаща по лезвиям их мечей, мимо яркого Ральфового фонаря и стал быстро подниматься по второму пролету лестницы.

Стражники замерли по обе стороны лестницы, прижавшись к стене и давая проход своему господину. У меня за спиной тяжело дышал Ульфин, но когда я поднимался на последние перед площадкой ступени, он шел следом за мной достаточно тихо и без видимой спешки. Наверно, есть свое преимущество в том, чтобы родиться принцем, хоть и бастардом: я знал, что взгляды часовых были, благодаря присутствию герцогини, прикованы к стене и они с таким же успехом могли быть слепы. Я прошел меж мечей, а Ульфин — следом за мной.

Утер уже достиг вершины лестницы. Он взял герцогиню за руки, и прямо здесь, перед освещенной дверью с мерцавшими внизу обнаженными мечами его врагов, король наклонил голову и поцеловал Игрейну. Алый плащ взметнулся, обволакивая белую фигуру. У них за спиной виднелась тень старой Марсии, придерживающей дверь.

Затем король произнес:

— Пойдем. — И, все еще укрытые широким плащом, они исчезли в ярко освещенном дверном проеме, и дверь за ними затворилась.

Так мы взяли Тинтагел.