суеверный пастушок был убежден, что неспроста видел свой сон.

До полудня ребята сидели в пещере, затем, не выдержав, решили все же пойти за топливом.

Стук топора, шум падающих ветвей, воинственные крики и песни — все это подбадривало их: не подойдет же зверь к людям, занятым рубкой деревьев!

Сменяя друг друга, они работали своим заржавленным и тупым топором и, раскалывая стволы на длинные поленья, втаскивали их в пещеру.

— Уф! Разве это топор? Жует, как беззубый бык! Кончено, я больше не буду рубить дрова! — забастовал Гагик.

— Ох, уж эти мальчишки! Только и думают все силой взять! — упрекнула Шушик. — А разве нельзя поточить топор? Ведь острым вы в три раза быстрее топливо заготовите.

— Она права. Саркис, пойди принеси из кузницы точильное колесо, — усмехнулся Гагик.

Действительно, чем могли они наточить топор?

— Погодите-ка, я сейчас настоящее точило принесу! — ударил себя по лбу Ашот. — И как мы раньше об этом не догадались? А ну, как вы думаете, где в Барсовом ущелье находятся залежи точильного камня?

— Чертовым пальцем можно наточить. Я место знаю.

— Нет, Саркис, те круглые или овальные точила, которые нам нужны, изготовляет в природе только вода. Это она в течение веков сглаживает камни. Пойдем поглядим в русле потока.

Ребята и на самом деле нашли там несколько булыжников и принесли их в пещеру.

— Точить топоры — это как раз для хромых дело, дайте мне, — протянул руку Саркис.

И, взяв один из гладких базальтовых окатышей, он начал работать.

— Не то что острым — алмазом станет! — улыбнулся он.

Товарищи засмеялись: удивительное — дело — Саркис пытается разговаривать в духе Гагика!

Вскоре в винограднике поднялся дым от костра.

Ребята обнаружили в саду следы какого-то четвероногого вора, который повадился сюда лазить. Лапами он выкапывал из-под снега сладкие кисти винограда и пожирал их. Ашот насторожился. Присмотревшись к следам, он заметил, что у животного очень длинные когти.

— А, да ведь это тот самый барсук, который напугал Саркиса! — воскликнул он. — Но почему он не спит? Ведь барсуки тоже впадают в зимнюю спячку.

— Видать, не настолько он глуп, чтобы проспать такой виноград, — сказал Гагик.

Сам того не подозревая, он правильно оценил поведение барсука. Ашот объяснил, что некоторые животные засыпают зимой потому, что не могут найти себе пищу. А раз в саду еще был виноград, зачем барсуку ложиться?

Так или иначе, он вызвал к себе самое отрицательное отношение ребят. Потому ли, что наносил ущерб их запасам продовольствия, или еще почему, но они просто возненавидели это бедное животное.

— Этого негодяя надо найти, содрать с него шкуру, набить травой и сделать подушку для Шушик, — скрипя зубами, сказал Гагик.

Все вместе ребята пошли по следам, оставленным на снегу, и остановились у груды камней около обрыва.

Здесь, под скалой, барсук отряхнул на песке снег со своих лап и скрылся в камнях.

— Дымом выкурим? — спросил Асо.

— Да нет; лучше просто наглухо заделать выход — пусть остается в своем гнезде и спит, — предложил Ашот и тут же заложил вход в нору таким камнем, который не сдвинули бы с места и пять барсуков.

— Вот теперь весь виноград наш! — обрадовался Гагик.

Когда нагруженные виноградом ребята вернулись из сада, Асо горкой сложил грозди в одном из углов пещеры.

— Пусть тут лежат, — сказал он удовлетворенно.

— Постой, Асо, ты ничего не понимаешь в винограде, зто тебе не ягнята, — запротестовал Гагик. — Виноград никогда не складывают в кучу — так он портится. Надо подвесить.

Из всех ребят разве только пастушок и мог не знать, как хранить виноград, а остальным, выросшим в виноградниках, это было хорошо известно.

Взяв несколько тонких веток, ребята срезали у них боковые ростки, а на оставшиеся кривые сучочки нацепили виноградные грозди. Ветки с кистями они повесили на колышки, заранее вбитые в стену пещеры, и вскоре стены были похожи на настоящий маран.[31]

Гагик отступил на несколько шагов и, упершись руками в бока, любовался: крупные грозди отливали всеми красками и издавали такой заманчивый аромат! «Дураками же мы будем, если, бросив столько винограда, уйдем в село», — подумал он.

Однако радость его была недолгой. Чуть позже, поднявшись, чтобы снять для Шушик несколько отборных кистей, он заметил, что виноград дал сок.

— Ох, провалиться мне на месте! — воскликнул мальчик. — Виноград подмерз и стал портиться — течет!

— Да, кожица трескается — ягоды подмерзли, — подтвердил Ашот, — Жаль, сохранить не удастся. Что же нам делать?

Настроение явно упало: вот ведь и продукты есть, а сохранить невозможно! Это большая беда.

— В моем черепке возникла гениальная мысль! — объявил Гагик. — Надавим виноградного сока, наполним соком карас и поставим в холодное место. У нас будет глюкоза, то есть двигатель, который поможет нам пробиться на свободу. Пей — и берись за лопату!

Нельзя сказать, чтобы это предположение не было разумным. Однако ребята, да и сам Гагик, с сожалением давили, мяли чудесные гроздья. Просто жалко было своими руками уничтожать такую красоту.

Когда в глиняном горшке уже было немного соку, Асо очень робко спросил:

— Хушкэ Шушик, хочешь попить? Хочешь? — и виновато взглянул на Ашота.

— Хочу, но воды-то нет.

— А это что? Пей вместо воды, — показал он на горшок и опять с опаской бросил взгляд на вожатого.

— Налей, налей, — согласился Ашот, — пусть выпьет. — Но на губах его мелькнула легкая улыбка.

— Что вы? Зачем? — смутилась девочка. Но она так соскучилась по шира,[32] которым всегда в дни сбора винограда баловала се мать, что, стесняясь, все же отпила немножко.

За два дня Гагик сделал еще два глиняных сосуда — какие-то глубокие горшки с широкими горлами и сравнительно узкой средней частью. Иначе у него не получалось.

— Что поделаешь — станка нет, инструментов нет, — сокрушался гончар-самоучка.

По его предложению полученный сок перелили в эти новые, хорошо обожженные посудины.

— Хо-хо-хо! И вино у нас теперь есть! Не жизнь, а рай — тот самый, о котором мечтали наши деды, не подозревая, что он здесь, в Барсовом ущелье! — вдохновенно разглагольствовал Гагик. — Ешь шашлык, запивай вином, — радовался он. — Разве только тот, кто сошел с ума, и вернется теперь в село.

Нет, жизнь, кажется, налаживается, и зима в Барсовом ущелье не так страшна, как казалось раньше.

Одно только временами отравляло настроение ребятам: по всем признакам было ясно, что барс не ушел из ущелья.

Асо нашел наверху кости козы, совсем недавно разорванной зверем. Об этом случае он рассказал только Ашоту, и оба они пришли к заключению, что «мирные времена» отнюдь не наступили, а это была лишь временная передышка.

Прошло еще несколько дней. Они были ясные, безоблачные, но солнце уже грело слабее — зима вступала в свои права.

Ребята с вожделением поглядывали на Дьявольскую тропу, но напрасно — там не видно было даже камней: все засыпано снегом!.

Ребята вырубили почти весь Дубняк, пощадив лишь старый орех в благодарность за давно съеденные орешки. Они не тронули и карагачей, ивы, крушины, на которой белка сушила грибы, и еще несколько «знакомых» деревьев.

«Лесозаготовки» теперь значительно облегчились Правда, если в кузнице на большом точиле топор можно было наточить за полчаса, то Саркис потратил на это добрых двенадцать — с полудня до поздней ночи, да еще и часть утра. Он с таким усердием тер тупой топор о гладкий базальт, что руки ныли. Зато теперь из этого топора на солнце прямо искры сыплются. А как ударишь им по дереву — едва обратно вытащишь. И Саркис был очень рад, очень доволен результатом своего труда.

Раскалывая срубленные деревья на поленья, ребята относили их в пещеру и складывали в одном из углов.

— Вот теперь они высохнут и будут хорошо гореть, — с удовлетворением сказал Ашот. — А завтра мы начнем из расколотых бревен делать тахты.

— Постой, Ашот, у нас есть дела и поважнее, — возразил Гагик. — Зачем тебе тахты? Чем наши постели плохи? — спросил он, показывая на тюфяки из веток и листьев.

Но Ашот настаивал на своем.

— Ты опять на своего ишака сел? — нахмурившись, спросил Гагик. — Не забывай, что тут коллектив, и учитывай его мнение. Иначе снова переизберем. Уже забыл?

Ашот покраснел до ушей. О том случае ему напоминали в первый раз.

— Ладно, — мрачно согласился он. — Скажите сами, чем в первую очередь мы должны заняться.

— Ага, то-то же! Мы собираемся тут зимовать, верно? Нужен нам свет в этой темной пещере? Нужен.

— Лучины? Пустяки, лучины я достану, — сказал Асо.

Он сидел у огня и точил о булыжник свой ножик.

Ребята поднялись на скалы и легко срубили несколько елочек, маленьких, в рост человека, но пушистых, с широкими ветвями и корнями. Выросшие среди камней, под знойным солнцем юга, они насквозь были пропитаны маслянистой смолой. Мальчики настрогали из еловых веток, из стволов и даже из корней много лучин. Казалось, что они из желтого янтаря.

— Теперь послушайте, что я предложу, — сказал Гагик, когда с лучинами было покончено. — Принесите глины, и я для каждого изготовлю по чашке и тарелке. Довольно нам из одной миски хлебать.

С факелами в руках отправились к Глиняным копям.

— Вот уже месяц, как мы слепнем и задыхаемся от дыма, — сказала по дороге Шушик. — Почему же никто из вас не подумал, что нужно сложить печку?

— Что поделаешь, каждый день что-нибудь новое случается, — оправдывался Ашот. — Но теперь мы непременно это сделаем. Ребята, берите каждый по большому кому глины.

Когда они подходили к пещере, аромат зреющего молодого вина, приготовленного их руками, радовал, веселил, обнадеживал. Настроение, в общем, было совсем неплохим.

Однако вскоре оно самым неожиданным и неприятным образом резко изменилось.

Ребята застали дверь в пещеру открытой.