– Шш, не перебивай меня. Иначе я не сумею все рассказать.
Микаэль решил помолчать.
– В тот день, когда ты отправился в тюрьму, я почувствовала себя такой несчастной. Ты вдруг исчез, как будто тебя никогда и не было. В моей постели стало холодно и пусто, и я внезапно вновь превратилась в пятидесятишестилетнюю тетку.
Она ненадолго замолчала и посмотрела Микаэлю в глаза.
– Зимой я в тебя влюбилась. Никак не думала, что так получится, но это факт. И я вдруг осознала, что ты здесь только на время и в один прекрасный день уедешь навсегда, а я останусь тут до конца своих дней. Мне стало так безумно больно, что я решила не подпускать тебя близко, когда ты вернешься из тюрьмы.
– Мне очень жаль.
– Я сама виновата.
Они немного посидели молча.
– Когда ты сегодня ушел, я разревелась. Как бы мне хотелось прожить жизнь заново. Потом я кое-что для себя решила.
– Что именно?
Она опустила глаза.
– Что надо быть полной идиоткой, чтобы прекратить с тобой встречаться только потому, что ты однажды отсюда уедешь. Микаэль, мы можем начать все сначала? Ты сможешь забыть то, что сегодня произошло?
– Уже забыто, – сказал Микаэль. – Спасибо, что рассказала.
Она по-прежнему не отрывала глаз от стола.
– Если ты хочешь меня, то я с большим удовольствием.
Внезапно она вновь посмотрела на него. Потом встала и направилась в спальню. Бросила на пол жакет, стягивая по пути платье через голову.
Микаэль с Сесилией проснулись одновременно, услышав, как открывается входная дверь и кто-то проходит в кухню. Хлопнула поставленная на пол сумка. Потом внезапно в дверях спальни возникла Эрика с улыбкой на лице, которая немедленно сменилась выражением ужаса.
– О господи. – Она отступила назад.
– Привет, Эрика, – сказал Микаэль.
– Привет. Простите. Тысяча извинений за то, что я ворвалась. Мне следовало постучать.
– Нам надо было запереть входную дверь. Эрика, это Сесилия Вангер. Сесилия – Эрика Бергер, главный редактор «Миллениума».
– Здравствуйте, – сказала Сесилия.
– Здравствуйте, – отозвалась Эрика. Похоже, она не могла решить, следует ей подойти и вежливо пожать руку или просто уйти. – Э-э, я… я могу пойти прогуляться…
– А может, ты лучше поставишь кофе? – Микаэль посмотрел на будильник на ночном столике: начало первого.
Эрика кивнула и закрыла дверь спальни. Микаэль с Сесилией посмотрели друг на друга. У Сесилии был встревоженный вид. Они занимались любовью и болтали до четырех часов утра, а потом Сесилия сказала, что останется у него до завтра и ей наплевать, если кто-то узнает, что она трахается с Микаэлем. Она спала, повернувшись к нему спиной, но все время чувствуя его руки у себя на груди.
– Послушай, все нормально, – сказал Микаэль. – Эрика замужняя женщина, а не моя подружка. Мы иногда встречаемся, но ее совершенно не волнуют мои отношения с кем-то другим. Вероятно, она просто смутилась от неожиданности.
Когда они чуть позже вышли на кухню, Эрика уже поставила на стол кофе, сок, апельсиновый джем, сыр и тосты. Витали вкусные запахи. Сесилия сразу направилась к Эрике и протянула руку:
– Мы там толком не поздоровались. Здравствуйте.
– Дорогая Сесилия, извините, что я вломилась как слон, – произнесла глубоко несчастная Эрика.
– Ради бога, забудьте об этом. Давайте пить кофе.
– Привет, – сказал Микаэль и обнял Эрику, перед тем как сесть. – Как ты тут оказалась?
– Разумеется, приехала сегодня утром на машине. Я около двух ночи получила твое сообщение и пыталась позвонить.
– Я отключил телефон, – объяснил Микаэль и улыбнулся Сесилии Вангер.
После завтрака Эрика оставила Микаэля с Сесилией вдвоем, сославшись на то, что должна повидать Хенрика Вангера. Сесилия убирала со стола, повернувшись к Микаэлю спиной. Он подошел и обнял ее.
– Что теперь будет? – спросила Сесилия.
– Ничего. Эрика ведь мой лучший друг. Мы с ней периодически спим уже двадцать лет и, надеюсь, будем вместе еще двадцать. Но мы никогда не были парой и не препятствуем романам друг друга.
– А у нас с тобой роман?
– Не знаю, что это, но нам явно хорошо вместе.
– Где она сегодня будет ночевать?
– Мы ее где-нибудь устроим. У Хенрика, например, есть комнаты для гостей. В моей постели она спать не будет.
Сесилия на минуту задумалась.
– Не знаю, переживу ли я это. Может, у вас с ней так заведено, но я не знаю… я никогда… – Она покачала головой. – Я пойду к себе домой. Мне надо над этим немного поразмыслить.
– Сесилия, ты ведь меня уже спрашивала, и я рассказывал тебе о наших с Эрикой отношениях. Ее существование не могло оказаться для тебя сюрпризом.
– Это правда. Но пока она пребывала на удобном расстоянии, в Стокгольме, я могла о ней не думать.
Сесилия надела жакет.
– Забавная ситуация, – усмехнулась она. – Приходи ко мне вечером ужинать и бери Эрику с собой. Думаю, она мне понравится.
Вопрос с ночевкой Эрика уже решила самостоятельно. Приезжая в Хедебю для встреч с Хенриком Вангером, она ночевала в одной из его гостевых комнат и теперь напрямую спросила, не сможет ли он вновь ее приютить. Не скрывая своей радости, Хенрик заверил, что она для него всегда желанная гостья.
Когда все устроилось, Микаэль и Эрика прогулялись через мост и уселись на террасе «Кафе Сусанны», хотя до закрытия оставалось всего ничего.
– Я очень расстроилась, – сказала Эрика. – Я ехала сюда, чтобы поздравить тебя с возвращением на свободу, а нашла тебя в постели с местной femme fatale[42].
– Прости.
– Как долго вы с мисс Большие титьки… – Эрика покрутила указательным пальцем.
– Примерно с тех пор, как Хенрик стал совладельцем.
– Ага.
– Что «ага»?
– Просто любопытно.
– Сесилия хорошая женщина. Она мне нравится.
– Я вас не осуждаю. Просто расстроилась. Конфетка лежит перед носом, но мне придется сесть на диету. Как было в тюрьме?
– Все равно что в приличном рабочем отпуске. А как идут дела в журнале?
– Уже получше. Мы по-прежнему с трудом сводим концы с концами, но впервые за этот год объем рекламы стал увеличиваться. До прошлогоднего уровня еще далеко, но мы, во всяком случае, набираем силу. Это заслуга Хенрика. Самое удивительное, что стало увеличиваться количество подписчиков.
– Оно всегда колеблется туда-сюда.
– В пределах несколько сотен. Но за последние три месяца их стало больше на три тысячи. Рост идет довольно стабильно, примерно по двести пятьдесят человек в неделю. Сперва я думала, что это
