Члены Учредительного собрания 1791 г. (как и англичане XVII века) очень опасались, как бы король не использовал правительственные посты, чтобы подкупить народных депутатов своими милостями, поэтому они запрещали ему подбирать министров среди депутатов Собрания. Сегодня члены партии точно так же опасаются, как бы парламентарии не оказались развращены могущественными финансовыми силами, которые их воображение рисует себе в виде неких таинственных всемогущих чудовищ. Отсюда их стремление надзирать и контролировать. Отсюда же и подспудное сопротивление участию в правительстве: с почвы социальной и финансовой все это переходит на почву политики, тесно переплетаясь. Активисты одновременно опасаются и политической, и финансовой коррупции министров, причем в тот период, когда социалистические партии выступали как революционные, первая волновала их гораздо больше второй. До войны 1914 г. проблема участия социалистов в буржуазном правительстве преобладала в дебатах национальных съездов и Интернационала. Она вписывалась в более общую дилемму: реформизм или революционная тактика. В 1904 г. Амстердамский конгресс осудил реформизм, что внутренне содержало в себе и осуждение участия в правительстве, но последнее не было выражено прямо и недвусмысленно. Во Франции СФИО отвергала участие вплоть до 1936 г., если не считать периода войны и Священного Единения7. Этот отказ выражал настроения активистов: парламентарии чаще всего были сторонниками участия. И он объясняется не одной только личной заинтересованностью и притягательностью власти: депутаты допускали участие в правительстве потому, что они склонялись к реформизму. Включенные в рамки самого государства, они видели и законы, способные улучшить условия жизни рабочих, и пути их подготовки; само положение законодателей влекло их скорее к реформизму, нежели к революционной деятельности: «обуржуазивание» сочетается здесь с профессиональной деформацией.
Это связано также с ощущением глубинных желаний избирателя. Ибо конфликт «активисты — парламентарии» скрывает конфликт гораздо более масштабный и серьезный: «активисты- избиратели». Первые куда более революционны, чем вторые; а вернее, вторые почти вовсе таковыми не являются. И депутаты естественно склонны следовать скорее за вторыми, чем за первыми. Этот разрыв между активистами и избирателями в СФИО особенно обозначился в 1919–1936 гг., когда очевидный (и умеренный) реформизм избирателей резко противостоял «революционаризму» (чисто вербальному) активистов. В тактике «поддержка без участия», вынуждавшей депутатов-социалистов голосовать за буржуазные правительства, не имея санкции в них войти, для парламентариев нашло выражение известное расхождение между их избирателями и их партией. К тому же не создается впечатления, чтобы эта тактика действительно предохраняла бы партию от реформизма и помогала ей сохранить революционную чистоту; но, впрочем, здесь замешаны и многие другие факторы.
Как же партии, если она стремилась удержать своих депутатов в зависимости, удавалось заменить парламентское доминирование партийным? Прежде всего, сокращая их присутствие в руководящих органах. Появившись на свет, партии целиком состояли из парламентариев. Позднее, когда их организация усовершенствовалась и сложилась внутренняя иерархия, парламентарии приняли всяческие предосторожности, чтобы сохранить большинство по отношению к делегатам активистов. Социалистические партии попытались изменить пропорции и обеспечить большинство активистам. Во Франции, согласно первым уставам СФИО, парламентарии могли быть представлены в составе Национального совета, но не более чем 20 членами; ни один депутат не мог быть делегирован в Национальный совет индивидуально; депутаты не могли быть членами постоянной Административной комиссии. Начиная с 1913 г. парламентарии получили право входить в нее, но при этом должны были составлять не более 1/3 общей ее численности. Сегодня для депутатов уже не существует никаких количественных барьеров в Национальном совете, куда они могут быть делегированы федерациями; но по-прежнему в Руководящем комитете, заменившем бывшую Административную комиссию, их должно быть не больше 1/3. В итальянской Объединенной социалистической партии членство в парламенте несовместимо с пребыванием в Директорате партии: туда входит (на правах консультанта) один только председатель парламентской группы. Однако и в той, и другой партии депутаты пользуются большим влиянием: пo-видимому, меры предосторожности против засилья парламентариев бывают тем конкретнее и строже, чем более реальной видится опасность превращения их в руководящую силу. Но незаметно, чтобы предосторожности эти возымели серьезное действие. В иных партиях уставы просто выводят действующих министров из руководящих органов. Так, в бельгийской социалистической партии министры могут входить в бюро только как консультанты; член Бюро, ставший министром, не имеет больше права заседать там даже с совещательным голосом: он должен быть заменен на все время своего участия в правительстве. Аналогичные ограничения существуют и а Австрийской социалистической партии — для членов Национального совета, Руководящего комитета и Контрольной комиссии. Мы уже говорили, что они имеют место и в некоторых христианско-демократических партиях.
С другой стороны, социалистические партии пытались подчинить парламентариев руководящим партийным органам — либо в индивидуальном, либо в коллективном порядке. В принципе каждый депутат подчинен власти своей федерации; но на деле эта подчиненность часто оказывается иллюзорной. И здесь очень важную роль играет избирательный режим. При системе одномандатных округов, когда выборы принимают индивидуальный характер, и округа легко превращаются в своего рода вотчины, преданные скорее человеку, нежели партийному ярлыку, позиции избранника на месте очень прочны и партийные комитеты ничего не могут с этим поделать: приходится поддерживать инвеституру партии, чтобы не лишиться места. Личная зависимость кандидата от партии в этих условиях весьма незначительна. При голосовании же по партийным спискам, когда партия становится главным фактором и поддержка ее комитета может обеспечить успех или поражение, такая зависимость гораздо больше. При пропорциональной системе с объединенными списками, где кандидаты представлены в строгом порядке, власть комитетов достигает своего максимума. В этом смысле весьма поучительно сравнение Третьей республики и первых шагов Четвертой. Но избирательный режим — далеко не единственный фактор. Некоторые социалистические партии использовали иногда прием, позднее ставший благодаря коммунистам всеобщим достоянием: они обязывали парламентариев отдавать партии все свое депутатское вознаграждение, довольствуясь взамен более или менее скромным окладом. Таким образом, депутаты становятся наемными работниками партии, что ставит их в зависимое положение. В 1890 г. во Франции созданная под руководством Алемана Рабочая социалистическая революционная партии установила систему именно такого рода. Но ее депутатам подобный финансовый контроль пришелся не по вкусу; в 1896 г. все народные избранники вышли из нее и создали Коммунистический альянс, чтобы сохранить свою свободу и свое депутатское вознаграждение.
Самым четким признаком подчиненности депутата партии остается дисциплина голосования: она является правилом при вотировании всех более или менее важных вопросов. Парламентарий, который ей не подчинится, рискует быть исключенным. Можно привести многочисленные примеры «отлучении» такого рода, особенно и британской лейбористской и французской социалист ческой партиях. Дисциплина голосования к тому же выступает скорее следствием подчиненности парламентариев, чем средством ее обеспечения: депутаты следуют директивам своей группы, потому что они зависимы от партии, да и по другим соображениям (избирательным, финансовым, etc.). Эта дисциплина носит, кроме того, коллективный характер. Каждый депутат должен голосовать, следуя решению, принятому группой после обсуждения: но сама группа не свободна в своем решении: она должна сообразовываться с общей политикой партии — в том виде, как последняя определена партийными съездами и руководящими органами. Таким образом, парламентская группа как таковая подчинена партии. В 1929 г. группа социалистов (СФИО) приняла предложение президента Даладье об участии в правительстве, но Национальный совет, срочно созванный постоянной Административной комиссией, отменил это решение, и группа должна была с этим смириться. В то же время степень подчиненности группы существенно зависит от четкости директив, которые принимаются съездами и национальными комитетами. Все искусство парламентариев заключается в умении оказывать на них давление, с тем чтобы добиваться принятия достаточно общих решений, оставляющих группе максимальное поле для самостоятельных действий.
Активисты нередко противодействуют этому, обязывая парламентариев собираться вместе с «внутренними руководителями», когда речь идет о принятии решений по серьезным вопросам: участие в правительстве, вотум доверия, позиция в отношении важных реформ, etc. Это собрание может происходить в рамках национального или генерального советов, когда парламентарии приглашаются туда либо всем составом — на правах консультантов (Генеральный совет бельгийской социалистической партии), либо в
