Баншеев, чудом выживавший в десятках стычек и перестрелок, а сейчас погибший так глупо и так быстро.

Грассатор вздохнул. Избавившись от адреналиновой подпитки, он почувствовал сильную усталость — сказывалось вчерашнее восстановление, а организму вновь предстояло латать себя, и как можно скорее.

Спустившись на свой этаж, Грасс позвонил в дверь:

— Это я! Уходим!

— Ты как?

Вера стояла на пороге в полной готовности и со спортивной сумкой на плече.

— Нормально. Быстрее, не хотелось бы встретиться с вашей полицией.

Однако когда они выскочили из подъезда, то сразу же наткнулись на милицейский «уазик» и двух молодых патрульных, топтавшихся у входа с автоматами в руках и не решавшихся войти без подмоги, тем более что где-то неподалеку уже слышались сирены.

— Стоять! — срывающимся голосом рявкнул один из ребят.

— Ну всё, — прошептала Вера, — попали мы…

— Держись рядом со мной, — отозвался Грассатор и решительно направился к замершим в позе оловянных солдатиков милиционерам.

— Стой, твою мать!

— Добрый день, господа, — с улыбкой произнес Грассатор, подходя к ближайшему парню вплотную. — Ну зачем же так кричать? Вы же видите, мы безоружны и никакие не бандиты, правда? Скажи своему другу, пусть подойдет поближе, думаю, он тоже захочет услышать наш с тобой разговор.

Патрульный не опустил автомат, но на его лице за какие-то секунды сменилась целая гамма чувств: злоба — удивление — замешательство.

— Колян, подойди, — неуверенным голосом позвал он.

— Чего? Зачем?

Второй парнишка стоял всего метрах в трех. Он тоже не опускал автомат, но также и не предпринимал никаких «действий к задержанию», а выражение его лица достигло пока лишь стадии удивления.

— Подойди, говорю. Видишь, человек просит, — снова подал голос первый.

Колян еще какое-то время помялся, но подошел.

Грассатор сделал резкий шаг вперед и теперь находился лицом к лицу с обоими.

Звук сирен приближался, времени становилось все меньше.

— Мы всего лишь семейная пара, которая вышла на прогулку. Разве не похоже?

— Ну, что-то есть… — пробубнил Колян, и лицо у него стало таким же глупым, как и у первого.

— Причем не имеем никакого отношения ни к вашему вызову, да и к подъезду этому тоже. Там — бандиты, а мы — обычные граждане, не заслуживающие вашего внимания. Логично?

Патрульные пожали плечами и опустили автоматы, но продолжали стоять и смотреть в глаза Грассатору.

Вера нетерпеливо оглянулась. Судя по звуку, милицейские машины уже петляли по соседнему двору.

— Так что мы пойдем… — с натянутой улыбкой заключила она, но Грассатор закрыл ей рот рукой:

— Чшшш, не мешай. Нужно дать время.

Еще через несколько секунд ребята-патрульные переглянулись и словно ожили.

— Ну, проходите уже, проходите, — рявкнул Колян, и оба направились к двери подъезда.

Грассатор удовлетворенно кивнул и подтолкнул Веру в сторону ближайшего угла, за который они свернули как раз в тот момент, когда во двор ворвались сразу три автомобиля с мигалками.

— Эффектно! — протянула Вера, позволяя Грассатору забрать у нее сумку и стараясь подстроиться под его быстрые шаги. — Со стороны — так обычный гипноз. Ну прямо Кашпировский.

— Понятия не имею, кто такой Кашпировский, а к тому, что ты подразумеваешь под гипнозом, это действительно имеет некоторое отношение, хотя и опосредованное. Но главное — не эффектно, а эффективно.

— Что-то я никак не могу припомнить, ты со мной проделывал такие фокусы?

— Пытался. И не только я. Нокс тоже пытался. Ты не поддаешься, во всяком случае нам. Так бывает, но очень редко.

— Ну и сволочное же вы племя, ребятки, хоть и «ангелами вас иногда зовут»! А этот лысый верзила, получается, таким же макаром уломал каких-то бандитов напасть на мою квартиру. Замечательно!

— Нет. Помнишь, я говорил, что напавший на тебя в кабинете фанатик для нас с Сутеки выделился из общей массы людей? Экзукатор своим внушением как бы пометил его, так что на определенном расстоянии мы можем его почувствовать. Среди нападавших не было меченых. Если он кому-то что-то из них и внушил, то лишь поверхностно, как я тем законникам, однако действовали они по собственной воле или, скорее всего, по приказу меченого. Сутеки был прав, это нечто непонятное, нечто иное, не такое, на что способны мы. Экзукатор по телефону сказал, что мы… стареем. Возможно, он прав и за сотни лет, проведенных здесь, мы стали слабее. Впрочем, таких вещей мы не могли творить и сразу после воплощения.

— Значит, они там… ну те, что витают в облаках… или где они там витают, становятся сильнее, — предположила Вера, в очередной раз поблагодарив свою прозорливость за то, что она надела кроссовки, а не туфли, иначе поспеть за Грассатором точно бы не сумела.

— Может, и так, а может, сам Экзукатор тщательно подготовился к воплощению и хорошенько изучил людей.

— Знаешь что, — обиженно заметила девушка. — Сверху не всегда виднее. Как ни банально звучит, но этот ваш Экзукатор людей ни черта не знает, по верхам проскочил, а глубже копнуть не соизволил. Изучил он, видите ли…

Грассатор резко остановился, посмотрел на Веру:

— Знаешь что? Может быть, банальность — заразная штука, но я с тобой согласен. А теперь напомни, где тут у вас аэропорт.

Вера покрутила в руках билеты. Она и Грассатор сидели в маленькой кафешке аэропорта, до вылета оставалось еще около часа, так что они успевали перекусить и выпить кофе.

На билете девушки в качестве имени значилось «Полина Грин», на билете Грассатора — «Соломон Грин». Когда Грассатор их покупал, она стояла чуть в стороне, так что не видела, как ему удалось обойтись без паспортов, но уже догадывалась.

— Вообще-то, в отличие от тебя, паспорт у меня есть, так что не стоило приписывать мне чужое имя, — проговорила она, глядя, как он жует сэндвич.

— Тебя могут разыскивать, — ответил он с набитым ртом, — лучше подстраховаться.

Вера вздохнула, прикрыла глаза.

— Чувствую себя преступницей какой-то. Скрываюсь от властей, бегу из города под чужим именем. Кошмар, а ведь еще позавчера я была следователем прокуратуры… Иногда мне кажется, что все это сон. Поэтому, наверное, я и не особенно задумываюсь.

Хотя стоило бы. Слушай, а почему ты выбрал именно это имя?

— Тебе или себе?

— Оба.

— Что касается твоего — имя взял из головы, что первое пришло на ум, а фамилия… ну, дескать, мы — супружеская чета. А меня этим именем называли когда-то очень давно в Византии, с тех пор я иногда им пользуюсь.

— Соломон… Не тот ли самый, который?…

— Нет, не тот, — усмехнулся Грассатор.