составил военные описания изученных им японских территорий.

Весной 1897 г. Главный штаб получил от военных агентов ценные сведения о военных арсеналах Токио и Осаки. В штаб поступили секретные дополнения к программе усиления японских вооруженных сил, план фортификационной обороны страны. Кроме того, в сообщениях из Японии приводились описания укреплений Токийского залива и портов на побережье Внутреннего Японского моря. В материалах давалась характеристика состояния крепостных укреплений Японии, сопровождаемая таблицами и фотографиями. В конце того же года Янжул проинформировал российское военное руководство о прошедших осенью больших маневрах японских войск и флота на острове Кюсю. В своем отчете он обратил внимание военного ведомства на высокую степень организованности совместных действий сухопутных и морских сил страны при проведении десантных операций.

Менее успешной была деятельность военного агента в Корее Стрельбицкого. В его задачу входило наблюдение за развитием внутриполитической обстановки в стране и исследование корейской территории как возможного театра военных действий для составления еще не имевшихся в России карт и военных описаний Кореи. Стрельбицкий работал в исключительно сложных условиях. В Корее отсутствовала официальная статистика, не было каких-либо военных или экономических публикаций, серьезно осведомленной прессы. Предоставляемые корейским правительством материалы содержали либо устаревшие на полвека данные, либо заведомо фиктивные сведения. Находившиеся в распоряжении Стрельбицкого императорские эдикты, сведения о государственном бюджете, таможенные отчеты нуждались в тщательном анализе и проверке. Добывать необходимую информацию приходилось буквально по крупицам. Для Стрельбицкого это было трудно вдвойне, так как он не знал корейского языка.

В целом оперативные сообщения агентурной разведки из Китая, Японии и Кореи помогали ориентироваться Петербургу в тех процессах, которые происходили на Дальнем Востоке. Собранные военными агентами секретные данные о военном потенциале трех государств, военно-статистические сведения и картографический материал имели особую ценность для Главного штаба, который только приступил в эти годы к организации военной разведки в странах Тихоокеанского региона.

Накануне войны с Японией организацией и ведением разведки на Дальнем Востоке помимо Главного штаба занимались штаб наместника на Дальнем Востоке, штабы Приморского военного округа и Заамурского округа пограничной стражи. Зарубежные силы русской военной агентурной разведки составляли военные агенты в Токио (Япония), Чифу и Шанхае (Китай), а также в Сеуле (Корея). Военно-морское ведомство имело в Токио морского агента капитана 2-го ранга А. И. Русина, который затем был переподчинен наместнику. Разведывательные задачи на Дальнем Востоке возлагались и на военных комиссаров — представителей России во время русской оккупации Маньчжурии в городах Цицикаре, Гирине и Мукдене, которые также подчинялись наместнику на Дальнем Востоке. Институт военных комиссаров в Китае просуществовал с 1900 по 1907 г.

В 1898 г. с целью активизации разведки в Японию в Токио был направлен полковник Генерального штаба Б. П. Вановский, который сменил военного агента генерал-майора Н. И. Янжула. В 1902 г. Главный штаб потребовал от Вановского и военного агента в Корее полковника Стрельбицкого активизировать свою работу и ежемесячно докладывать обо всем происходящем в Японии и Корее. Но справиться с поставленными задачами агенты не смогли. В начале 1903 г. полковники Б. П. Вановский и И. И. Стрельбицкий были заменены подполковниками В. К. Самойловым и Л. Р. фон Раабеном, которые стали работать значительно активней. Подполковнику Раабену удалось в короткий срок создать в Корее негласную агентурную сеть из числа иностранцев. Однако летом 1903 г. Раабен был отстранен от должности за дуэль с чрезвычайным посланником и полномочным министром в Корее А. И. Павловым. Вместо него в Корею был командирован капитан H. М. Потапов.

Подполковник В. К. Самойлов, в отличие от своего предшественника, обладал незаурядным даром разведчика. Блестящий аналитик, Самойлов установил широкий круг знакомств как среди японцев, так и среди иностранных военных агентов. Он сблизился с французским военным атташе в Японии бароном Корвизаром и установил с ним тесный контакт. О результатах этого сотрудничества свидетельствует тот факт, что уже в июне 1903 г. по ходатайству Самойлова барон Корвизар был представлен к награждению орденом Св. Станислава 2-й степени. Сведения, которые получал В. К. Самойлов на доверительной основе от знакомых, из личного наблюдения, прессы, создавали основу для последующих обобщений и выводов. Во второй половине 1903 г. Самойлов, теперь уже полковник, регулярно направлял информацию в Главный штаб обо всех более или менее заметных изменениях, касающихся японской армии и, в значительной части, военно-морского флота. Одновременно от него поступали ценные сведения о внутриполитическом положении в стране и внешнеполитических шагах японского правительства.

Сведения, поступавшие от Самойлова, свидетельствовали об интенсивной подготовке Японии к войне. 27 ноября 1903 г. Самойлов направил командованию рапорт, в котором сообщал, что из разговоров с иностранными военными агентами он вынес следующее: «Произведя приблизительно верный подсчет сил, они (военные агенты) того убеждения, что мы будем разбиты до подхода подкреплений. Правда, они берут за основание несколько другие данные, а именно: флот наш считают, безусловно, слабее японского, высадку первых четырех дивизий предполагают в Чемульпо через две-три недели после объявления мобилизации, когда, прибавляют они, флот наш уже будет разбит; высадку следующих четырех дивизий — еще через две недели и последних двух — еще через неделю; в общем, считают, что через два месяца после объявления мобилизации на реке Ялу будет сосредоточено десять дивизий, тыл которых будет прикрываться резервными (территориальными) войсками. Они не предполагают, чтобы до решительного боя японцы послали бы на материк все двенадцать дивизий, а только десять и часть территориальных войск. Силы наши они считают в 6 дивизий (72 батальона) и полагают, что против 120 батальонов этого недостаточно». Эти выводы Самойлова полностью подтвердились с началом боевых действий, но В 1903 г. они не были приняты во внимание российским командованием.

От В. К. Самойлова поступала и другая, более конкретная информация. В частности, он сообщал о степени боеготовности японских дивизий, перевооружении отдельных частей, призыве запасного состава для переобучения. В донесениях содержались сведения о состоянии транспортных средств и их подготовке к войне, о подготовке военно-медицинских учреждений, закупках военной техники за рубежом, особенно для военно-морского флота, и др.

В конце декабря 1903 г. в Главном штабе на основании последних, разведывательных донесений из Японии, Кореи и Китая была подготовлена записка царю о боевой готовности японской армии и о военных приготовлениях японцев в Корее и Северном Китае. Эта записка была доложена Николаю II примерно за месяц до начала войны. Из нее совершенно отчетливо было видно, что Япония в самое ближайшее время начнет военные действия. Однако каких-либо экстренных мер со стороны русского командования принято не было. Не было проведено сосредоточение военно-морского флота, не проводилась ускоренная переброска войск в районы предполагаемого театра военных действий.

3 января 1904 г. полковник Самойлов доложил шифровкой по телеграфу: «Через три дня в 13-й дивизии призыв резервистов». 4 января: «Прекращен прием телеграмм Цусима». 5 января: «Еще 4 парохода в 20 тыс. тонн». 7 января: «По сведениям, 2 января в Куре стояло 6 транспортов, 10 ушли на запад». 11 января: «Транспорты стоят в Екосоо, Куре, Удзина и Сасебо. Много воинских грузов перевозится в Удзине. Нанимают много кули. По-видимому, в Сасебо ставят мины». 13 января: «Опасный признак: в армии сильное возбуждение, открыто говорят о близкой войне». Но в России этим сообщениям не придали значения, считая действия Японии простой демонстрацией.

В ночь на 27 января десять японских эсминцев внезапно атаковали русскую эскадру, стоявшую без должных мер охранения на внешнем рейде Порт-Артура, и вывели из строя два броненосца и один крейсер. В тот же день шесть японских крейсеров и восемь миноносцев напали на русский крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец», находившихся в корейском порту Чемульпо. В неравном бою героически сражавшийся «Варяг» получил серьезные повреждения. Чтобы не стать добычей врага, крейсер был затоплен экипажем, а канонерская лодка взорвана. 28 января 1904 г. Япония объявила войну России.

К 1904 г. военные силы России в целом были значительно больше, чем у Японии. Россия имела 1135- тысячную армию и 3,5 млн. человек запасных и ополченцев. Япония имела под ружьем 143 тыс. солдат и 8 тыс. офицеров, а вместе с флотом и резервом 200 тыс. человек. Но у России на Дальнем Востоке к 1904 г.