— Я предлагаю, — ответила Друзилла, — отвезти меня к кому-нибудь из родственников — ведь есть же хоть один человек, которому можно доверять, — я поживу у него до тех пор, пока мы не объявим о нашей помолвке.

— О помолвке? — удивился маркиз. — Но мы же уже женаты, детка, ты что, еще не поняла этого?

— Все поняла, — сказала Друзилла, как бы обращаясь к бестолковому ребенку. — А разве ты не понимаешь, что не надо об этом сообщать всему свету. Ведь сразу же начнутся разговоры, домыслы. Люди не так глупы — они же знают, что последние три месяца ты волочился за герцогиней.

— Откуда ты знаешь, что три месяца? — изумился маркиз.

— Тогда я впервые услышала об этом, — объяснила Друзилла. — Может, и дольше.

— Черт возьми тебя с твоими слугами! — вскричал маркиз. — На самом деле три месяца.

— Как бы долго ты за ней ни ухаживал, — продолжала Друзилла, — они все равно будут страшно поражены, если ты прямо из замка герцогини приедешь в Лондон и объявишь, что на ком-то женился.

— Конечно, это им покажется странным! — согласился маркиз. — Но, черт побери, что же нам делать?

— Будет гораздо лучше, если ты спокойно выслушаешь меня, — заверила Друзилла.

— Как все женщины, ты слишком много болтаешь, — сказал маркиз, — итак, продолжай.

— Я предлагаю отвезти меня… — она замолчала, — … конечно, я знаю, куда меня везти.

— Ну? — поинтересовался он. — И куда же?

— К тетушке Шермалине — твоей бабушке! — вскричала Друзилла. — Она еще жива?

— Естественно, — ответил маркиз. — Она полна сил и еще сильнее пристрастилась к нюхательному табаку — гораздо сильнее других вдовствующих маркиз. Она приближается к своему восьмидесятилетию.

— Она всегда была самой доброй из всех маминых родственников, — задумчиво проговорила Друзилла. — Я так давно ее не видела. Она единственная, кто, как мне кажется, не презирал нас.

— Нет, бабуля никогда бы на такое не пошла, — подтвердил маркиз. — Она запросто могла осадить тех, кто докучал ей, но, чтобы глумиться или унижать — никогда. Ты права.

— Прекрасно, — воскликнула Друзилла, — вот к ней ты меня и отвезешь!

— А что ты собираешься там делать? — Маркиз был полон любопытства

— Я собираюсь попросить ее помочь мне одеться должным образом, я хочу попросить ее представить меня высшему свету. Потом, примерно недели через три, может, попозже, мы объявим о нашей помолвке и вскоре обвенчаемся.

— Обвенчаемся? Но мы уже женаты, — запротестовал маркиз.

— А кто об этом знает? — спросила Друзилла. — Кроме того, мне бы очень хотелось обвенчаться в большой церкви с хором и при большом количестве гостей. Именно такой свадьбы и ожидают от Достопочтенного — самого завидного жениха — маркиза Линча.

— Дьявол! Более дурацкой затеи я еще не видел, возмущенно проговорил маркиз.

— Почему? — спросила Друзилла. — Объясни мне.

— Ну, может, я не прав, — заколебался маркиз. — Но ведь мы женаты, зачем же еще раз через все это проходить?

— Мы поженились только потому, что оказались перед выбором — в противном случае тебе пришлось бы драться на дуэли, и тебя убили бы, — сказала Друзилла. — Нас обоих заставили спасать репутацию светской модницы, сердце которой раз и навсегда отдано ее положению при дворе, престижу, великолепию и роскоши, которыми она наслаждается, будучи женою герцога.

— Не смей так говорить о герцогине, Друзилла, иначе мне придется тебя хорошенько встряхнуть, — предупредил маркиз.

— Хорошо, я не буду дразнить тебя, — согласилась она, — но если ты дотронешься до меня, тебе это даром не пройдет. Однажды ты ударил меня битой для крикета, и синяк у меня на ноге держался несколько недель.

— Полагаю, ты это заслужила, — с полным равнодушием проговорил маркиз.

— Итак, я продолжу, — сказала Друзилла. — На эти три недели тебе следует куда-нибудь уехать. Побудь с друзьями, отправься на скачки в Ньюмаркет, а я за это время приведу себя в более презентабельный вид, чтобы больше соответствовать образу женщины, ради которой ты решился на такой отважный шаг.

— Мне кажется, что эта затея — сплошное сумасшествие, — заключил маркиз, — но, по крайней мере, мы теперь знаем, что будем делать по приезде в Лондон. У меня нет ни малейшего желания устраивать тебя в отеле, а если мы появимся в Линче, и ты покажешься в таком виде, это повлечет за собой разные толки.

— А где сейчас живет твоя бабушка?

— Там же, где всегда, — ответил маркиз, — в громадном, продуваемом всеми ветрами мавзолее на Керзон-стрит.

— Ты уверен, что она никуда не уехала? — обеспокоенно спросила Друзилла.

— Сейчас май, — ответил маркиз, — и если ты думаешь, что бабуля пропустит сезон в Лондоне, то жестоко ошибаешься. Несмотря на свой почтенный возраст, она не пропускает ни одного приема.

— Замечательно, мы едем прямо на Керзон-стрит, — заключила Друзилла. — Мы позавтракаем на почтовой станции и пересядем в твой фаэтон. В Лондон мы приедем рано. Все светское общество еще будет спать глубоким сном, поэтому маловероятно, чтобы меня кто-нибудь заметил.

Помолчав, маркиз медленно проговорил:

— Прости меня, Друзилла, за мое поведение. Обычно я не бываю таким грубым.

— Ты был несколько раздражен, — улыбнулась Друзилла. — К тому же, как я тебе уже говорила, тебе нет надобности извиняться.

— Конечно, Искательница приключений! — с легкой улыбкой воскликнул он. — Если ты именно так представляешь себе приключение, то я предпочитаю спокойную жизнь.

— Глупости! Твоя жизнь никогда не была спокойной, а даже если бы что-то подобное и произошло, ты бы не знал, чем тебе заняться и что с такой жизнью делать.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался маркиз.

— Я много о тебе слышала в тех домах, где я работала, — ответила она. — Когда они упоминали твое имя, я тут же настораживалась и начинала прислушиваться. А почему бы и нет? Ведь ты единственный из тех, кого я знала, принадлежал к тому миру, в который попали или мечтали попасть мои хозяева.

— И что же обо мне рассказывали? — спросил маркиз, охваченный жутким любопытством, которому редко может противостоять человек, желающий узнать, что про него говорят другие.

—— Когда-нибудь я расскажу тебе, — ответила Друзилла. — Большая часть из того, что я слышала, не делает тебе чести. Мой последний хозяин, например, пришел в ярость из-за того, что ты увел у него из- под носа танцовщицу, — на эту крошку он потратил довольно много денег, пока она не променяла его на предложенные тобой карету и пару лошадей. Ну, и о многих других прелестницах шла речь.

— Послушай, Друзилла, ты не должна так свободно рассказывать о таких вещах! — взорвался маркиз.

— Ты сам меня попросил, — просто сказала Друзилла.

— Ты хочешь сказать, что тебя нанял эта свинья Уолден?

— Не он, а его жена, — ответила Друзилла, — чтобы я ухаживала за их двумя детьми, одному из которых было пять, а другому — шесть лет. К сожалению, как только танцовщица перестала занимать внимание лорда Уолдена, он сразу же начал подыскивать себе развлечения поближе к дому.

— Ты хочешь сказать, что Уолден посмел оскорбить тебя своим вниманием? — недоверчиво спросил маркиз.

— Вот именно, оскорбить, — с горечью повторила Друзилла. — А когда я вырвалась из его объятий, меня без всяких предупреждений выкинули из дома и не дали рекомендательных писем. Он сказал своей жене, что это я приставала к нему.

— И она ему поверила? — изумился маркиз.

— Женщины предпочитают верить своим мужьям, — ответила Друзилла. — Когда же я стала