Кроме того, система налогов в США такова, что крупные капиталисты заинтересованы жертвовать в пользу учреждений живущих на благотворительные средства, отчего сумма их налога соответственно уменьшается. Поэтому многие капиталисты вместо того, чтобы платить большие налоги, часть этих денег отдают на строительство или оборудование больниц, чем приобретают известность добрых дядюшек и в то же время сохраняют свои капиталы. Чтобы стали более понятны эти особенности американской налоговой системы, приведу пример с профессором Гарлоком из Нью-Йорка.

Профессор Гарлок, один из пионеров хирургии пищевода, имеет в Нью-Йорке самую богатую частную практику. В год он зарабатывает 200 000 долларов. Из этих денег 75 000 уходит на аренду помещения под кабинет, оплату вспомогательного персонала и т. д. С оставшихся 125 000 полагается налог 80 %, словом, после всех удержаний и уплат у него осталось бы 25 000 долларов. Но он 25 000 жертвует на больницу, и тогда у него остаётся 100 000. Из них на уплату налога уходит 72 000. Следовательно, ему остаётся 28 000. Казалось бы, он сделал доброе дело, пожертвовал деньги на больницу; на самом деле он сэкономил 3000 долларов в год.

Вечером Де Беки пригласил нас в клуб на встречу с хирургами его клиники и соседних учреждений. На вечере профессор сказал, что ему понравился русский обычай говорить тосты, и он произнёс свой тост за русских гостей, за дружбу между учёными и народами Советского Союза и США. Вечер прошёл тепло и непринужденно. Де Беки много раз повторял, что у американского и русского народов много общего, указал на высказывания хирургов США в газетах о необходимости укреплять нашу дружбу.

Именно поэтому, делясь своими заграничными впечатлениями, я хотел бы рассказать о высоком мастерстве некоторых хирургов, которое было приобретено двадцать и даже тридцать лет назад, но которое и поныне является привилегией лишь отдельных выдающихся врачей.

Один из них уж знаком читателю. Это крупнейший американский хирург Де Беки.

Впервые я побывал в Америке в 1959 году. Прежде всего меня привлекал Хьюстон, где работает профессор Де Беки.

Его клиника размещается в так называемом медицинском центре, построенном на средства богатых пожертвователей. Некоторые завещают использовать их деньги после смерти, как, например, некий Андерсен, имя которого носит ныне институт рака. Некоторые делают свои филантропические взносы при жизни.

В последние годы в Америке возник медико-промышленный комплекс: корпорации, содержащие лечебные учреждения, диагностические лаборатории, центры помощи на дому и т. д. Как и всяким корпорациям, им в первую очередь нужна прибыль, выкачиваемая из больных.

Доктор Арнольд Релмен, редактор «Нью Ингленд джорнел оф Медисин» пишет: «Новый медико- промышленный комплекс стал неотъемлемым элементом американской действительности — беспрецедентный феномен с большими и потенциально тревожными последствиями для дальнейшей судьбы нашей системы медицинского обслуживания населения».

Экономисты подсчитали, что к концу текущего десятилетия Расходы американцев на лечение превысят 821 миллиард долларов.

Медицинский центр в Хьюстоне раскинулся на огромном бывшем пустыре. Здесь воздвигнут целый ряд институтов, медицинская школа, равнозначная нашему вузу, госпитали, библиотека и т. п.

В раковом институте нашим экскурсоводом был заведующий патологоанатомической лабораторией доктор Лесли Смит, который говорил по-русски и продолжал изучать русский язык. Вместе с ним мы обошли все помещения. В отделении экспериментальной хирургии проводились радикальные операции в исследовательских целях, перфузиях (пропускание через сосуды «выключенного» органа) различных химических веществ для лечения таких опухолей, как меланома, и другие. Осмотрели мы и гистологическую лабораторию, где хранилось 150 тысяч срезов, химическую, изотопную, лабораторию энзимов (ферментов) и пр.

И в этом институте была заметна «болезнь» Америки: с одной стороны, торжество научного прогресса, с другой — мрачное наследие прошлого, расизм. Среди сотрудников насчитывалось немало негров, но все они занимались черновой работой. На дверях красовались таблички «Только для белых» или «Только для чёрных». Мы обратили на них внимание доктора Смита. Он был явно смущён, сказал, что в настоящее время это изживается. Однако через три года, когда я вновь очутился в том же институте, таблички продолжали висеть…

С большим интересом готовились мы к посещению клиники профессора Де Беки. Её и сейчас считают одной из ведущих клиник мира, специализирующейся в области сердечно-сосудистой хирургии. Сюда постоянно приезжают за опытом хирурги из других городов США и из разных стран. Да и сам Де Беки часто бывает за рубежом, выступает с докладами, проводит показательные операции.

В клинике 160 коек, 9 операционных. Нам показали план на день — 40 операций. Врачебный штат — 60 человек, считая и резидентов.

В первый день мы наблюдали за методами рентгенологического исследования аорты и сонной артерии с помощью вводимого в них контрастного вещества. Осуществляют подобные манипуляции как сам Де Беки, так и его ассистенты Куули, Моррис, Краффорд и др.

Аорту они пунктируют на уровне 12-го ребра, положив больного на живот. Пункция аорты при такой позиции производится непосредственно выше почечных артерий, что даёт возможность увидеть состояние не только брюшной аорты, но и почечных и брыжеечных сосудов. Как только покажется кровь, к игле присоединяют шприц и быстро под давлением впрыскивают 20–30 кубиков семидесяти- или пятидесятипроцентного урокона. Сразу же делают снимки аорты и бедренных сосудов на больших пленках, заложенных в специальную длинную кассету. Передвигая свинцовый экран и открывая нужную половину кассеты, получают снимки аорты от почечных до подколенной артерии. Как нам рассказывали, на 4 тысячи таких аортографий пришлось 3 смертельных исхода.

Рентгеновский кабинет был оснащён аппаратом, который позволял хирургу через 5 минут после аортографии держать в руках проявленную сухую пленку. Причём снимки с применением урокона выходили очень рельефные.

Для ангиографии сонных артерий в клинике пользовались препаратом Гепак, почти нетоксичным для мозговой ткани. При этом прибегали к пункции общих сонных артерий. В некоторых случаях добивались двусторонних снимков за один сеанс. Мне доводилось видеть, как больные лежали в рентгеновском кабинете с двумя иглами, введёнными в общие сонные артерии. Сделав снимки сначала на одной, затем на другой стороне и не вынимая игл, хирурги проверяли результаты и, если они их не удовлетворяли, снова впрыскивали контрастное вещество и переснимали заново. Громадный опыт гарантировал от каких-либо осложнений. Для съёмки справа пунктируется безымянная артерия; продвигая иглу внутри артерии, стремятся ввести контрастное вещество так, чтобы на снимках получилось изображение и позвоночных артерий.

В тот же день мы присутствовали при резекции нижнего отдела аорты по поводу аневризмы брюшного отдела аорты с переходом на подвздошные сосуды.

В ходе операции стенку аневризмы не удаляли, а ею как бы прикрыли дакроновый трансплантат. Очень тщательно произвели гемостаз. Брюшную стенку зашили полностью наглухо. Применялись атравматичные иглы различного калибра и нитки различной толщины. Нужно заметить, что зажимы, наложенные на сосуды, не повреждали стенки артерий.

Вторая показательная операция Де Беки — резекция грудного отдела аорты из-за расслаивающейся аневризмы. Диагноз предварительно был поставлен точно. Профессор иссёк 3–4 сантиметра аорты непосредственно ниже того места, где отходит левая подключичная артерия, скрепил расслаивающиеся листки артериальной стенки непрерывным швом через край и вшил в этот отрезок аорты трубку из поролона. Операция проводилась с аппаратом искусственного кровообращения. Когда она закончилась, никаких нежелательных заметных изменений в деятельности сердца не наступило.

Третью операцию нам продемонстрировал первый помощник Де Беки доктор Куули в детском хирургическом госпитале, соседствующем с клиникой. Диагноз — стеноз лёгочной артерии и относительная недостаточность трикуспидального клапана. Операция с искусственной циркуляцией крови (аппарат был другой системы) протекала гладко, без нарушений работы сердца, за которой наблюдал педиатр-кардиолог с помощью приборов, усыновленных в комнате, отделённой от операционной стеклянной перегородкой. Больного готовили к операции ассистенты.