говорили, что я сошел с ума. Ее отец меня ни в грош не ставил. Он считал меня хитрым шотландцем, который охотится за приданым его дочери. Мой профессор тоже не испытывал восторга. Мне оставалось еще два года до защиты диссертации, и он полагал, что карьера должна быть для меня важнее, чем семейная жизнь. И, разумеется, с ним был согласен мой отец. Возможно, вам это покажется странным, но мнение отца значило для меня больше всего. Я чувствовал, что если получу его благословение, то всех остальных смогу послать к черту. Поэтому я привез Диану домой, чтобы познакомить с отцом. Она не очень-то хотела сюда ехать. До этого она была в Шотландии лишь однажды, кажется, принимала участие в охоте на куропаток, и идея поездки в Тарбол ее не вдохновила. Но я все-таки уговорил ее, наивно полагая, что мой отец и друзья примут ее с распростертыми объятиями. — Хью тяжело вздохнул. — Ничего из этого не вышло. Вся затея обернулась катастрофой. Постоянно шел дождь, Диана возненавидела Тарбол, этот дом и Шотландию. Конечно, она была избалована и, как многие избалованные женщины, умела быть очень обаятельной, но только с людьми, которые ей нравились. А здесь не оказалось никого, кого она сочла бы достойным своего внимания. Мой отец, человек не очень-то разговорчивый, был чрезвычайно любезен с Дианой, но она его просто не замечала, и к концу третьего дня он не выдержал. Накачался виски, отвел меня в приемную и сказал, что я спятил. Он еще много чего мне наговорил, что по большей части невозможно повторить. Я не остался в долгу, мы поссорились. После этого мне ничего не оставалось, как посадить Диану в машину и уехать обратно в Лондон. Через неделю мы поженились. Можно сказать, не вопреки родительским возражениям, а благодаря им.

— И что случилось дальше?

— Поначалу все шло хорошо. Мы были увлечены друг другом. Можно сказать, мы были влюблены. Но мы жили в разных мирах, и нам не из чего было построить хоть какой-либо мост. Думаю, что когда мы впервые познакомились, Диана воображала себя женой блестящего хирурга, но вместо этого оказалась замужем за молодым врачом, который почти все свое время посвящает работе над диссертацией. Это была наша общая ошибка.

Флора сжала в руках чашку с чаем.

— Быть может, если бы обстоятельства были другими…

— Но они не были другими.

— Когда она погибла?

— Почти через два года после нашей свадьбы. К тому времени нас уже мало что связывало. Диана сказала, что собирается на выходные к старой школьной подруге, которая живет в Уэльсе. Но во время аварии она оказалась в машине Джона Рашмура. Он был за рулем. И они ехали не в Уэльс, а в Йоркшир.

Флора посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Вы хотите сказать… что ваш друг…

— Да, мой друг. У них был роман уже несколько месяцев, а я ни о чем не подозревал. Когда все было кончено, оказалось, что многие знали об этом, но никто не решился просветить меня. Это очень тяжело — потерять сразу и жену, и друга. И еще тяжелее, когда при этом теряешь честь.

— Джон Рашмур тоже погиб?

— Нет, — небрежно сказал Хью. — Он жив.

— Так вы поэтому бросили диссертацию и приехали в Тарбол?

— Я приехал из-за болезни отца.

— И вам никогда не хотелось снова вернуться в Лондон?

— Нет.

— Разве вы не сможете снова стать хирургом?

— Нет, слишком поздно. Я всегда принадлежал этим местам. Не уверен, что смог бы прожить всю жизнь в городе, без этого воздуха и запаха моря.

— Вы совсем как… — начала Флора, но вовремя замолчала.

Она хотела сказать «как мой отец», но, слушая Хью, совсем забыла, что должна быть Розой. Как Флора, она была готова ответить доверием на доверие, откровенностью на откровенность, тем более что Хью вглядывался в ее лицо и явно ждал продолжения. Но, став Розой, она ничего не могла предложить ему в ответ на его признания. На мгновение она всерьез задумалась о том, чтобы сказать правду. Она знала, что в том настроении, в котором он сейчас, он поймет. Да, она пообещала Энтони хранить тайну. Но ведь Хью врач, а врачу можно доверять так же, как и священнику. С самого начала этой авантюры душа Флоры восставала против обмана. Но теперь он обернулся против нее самой. Она почувствовала себя спутанной по рукам и ногам, скованной, неспособной пошевелиться.

Хью подождал, что она закончит фразу, потом спросил:

— Как кто?

«Я дала обещание Энтони, — напомнила она себе. — Это было лишь вчера».

— Как один мой знакомый. Это неважно.

Момент был упущен. Она так и осталась Розой и не знала, радоваться или сожалеть об этом.

В кухне было тепло и тихо. На улице прогромыхал грузовик, залаяла собака. Женщина окликнула соседку через дорогу. С моря доносились громкие крики птиц. Покой нарушил Джейсон. Входная дверь открылась и захлопнулась с такой силой, что дом задрожал. Флора и Хью вздрогнули от неожиданности. Они оба забыли о Джейсоне. В воздухе зазвенел высокий мальчишеский голос:

— Роза!

— Иди сюда, — крикнул Хью, — мы на кухне.

По коридору протопали быстрые шаги, дверь широко распахнулась, и влетел Джейсон.

— Здравствуйте. Меня привез мистер Томпсон на своей машине, а в гавани стоит большой корабль, и мистер Томпсон говорит, что корабль из Германии.

— Здравствуй, Джейсон.

— Роза, — мальчик подошел к ней, обнял ее за шею и чмокнул в щеку. — Хью, я сегодня нарисовал картину для Таппи.

— Давай посмотрим.

Джейсон порылся в ранце и извлек лист бумаги.

— Ой, он помялся.

— Ничего, — сказал Хью. — Неси его сюда.

Джейсон принес и встал рядом. Хью взял листок и развернул его. Флора снова обратила внимание на его руки. Наблюдая за ловкими движениями его пальцев, бережно разглаживающих пестрый детский рисунок, она почувствовала, как у нее странно засосало под ложечкой.

— Симпатичная картинка, — сказал Хью. — И что это такое?

— Разве не видно?

— Растолкуй.

— Как это — растолкуй?

— Объясни мне.

— Ну хорошо, вот смотрите. Это самолет, а это человек на парашюте, а это другой человек, который уже приземлился и сидит под деревом.

— Теперь я понял, очень хорошо. Таппи это понравится. Нет, не сгибай его снова. Роза поможет тебе донести его, правда?

Флора была захвачена врасплох.

— Что?

Она подняла голову и встретила пронзительный взгляд голубых глаз.

— Я сказал, что ты проследишь, чтобы картинка не помялась.

— Да, конечно.

— Вы чай пьете? — спросил Джейсон. — А есть что-нибудь поесть?

Флора вспомнила о выброшенном фруктовом кексе.

— Нет, мы просто пьем чай.

— Загляни вон в ту красную жестяную коробку, — сказал Хью. — Может, там осталось печенье.

Джейсон принес коробку, поставил ее на стол. Внутри оказалось шоколадное печенье, завернутое в серебристую бумагу.