Заг фыркнул и ослабил нажим. Белые круги исчезли.

— Вот так-то лучше, — широко улыбнулся Форси. — А теперь погляди сюда, — показал он на черный куб без двух граней.

Бывший оннок послушно засунул голову в куб. Перед глазами растянулась белая полоса. Все ярче и ярче. По краям появились темные пятнышки. Они медленно ползли друг к другу.

— Сильнее нажимай, — сказал толстяк.

Заг всем весом навалился на столешницу.

— Да не так же! — занервничал Форси. — Что с тобой? Ты мне все сломаешь!

Молодой крайт прекратил давить на столешницу.

«Что со мной? — прозвучало в голове. — А со мной то, что я изменил своим принципам. Предал самого себя. Предал! И… что самое страшное… пытаюсь теперь жить с этим…»

— Да ну не так же, не так, — пробурчал толстяк. — Дави вполсилы. Ну разве это так сложно? Или тебе уже не нужен качественный паспорт?

Заг чуть сильнее нажал на столешницу. Пятна на белой полосе почти сошлись.

— Во! — повеселел Форси. — Уже лучше. Гораздо лучше!

Перед глазами бывшего оннока вспыхнуло.

— Ай! — вырвалось у него.

— Уже все. Свободен.

Молодой крайт отошел от столика и кулаками потер глаза.

— Неприятно, согласен, — закивал толстяк. — Присаживайся. Вон стул. А Форси сейчас все сделает. — Напевая себе под нос детскую песенку, хозяин жилища открыл верхний ящичек стола. — Паспорт будет у тебя не хуже настоящего.

— Хорошо бы, — буркнул Заг и сел на шаткий стул.

Толстяк запустил руку в ящичек. Потом открыл следующий.

— Пятнадцать минут? — коротко спросил бывший оннок.

— Пять. Не больше. Техника не стоит на месте.

— Пять — это хорошо.

— Форси тебе сделает отличный паспорт. С ним у тебя не будет проблем.

— Я буду прописан в базы?

— А как же. Галактический реестр примет тебя, как отец — блудного сына.

Молодой крайт поморщился — сравнение совсем не понравилось.

Продолжая напевать, толстяк начал руками копошиться в ящичке.

Гость осмотрел жилище. Форси с его-то деньгами мог перебраться в хоромы, но почему-то до сих пор предпочитал эти обшарпанные стены. Заг никогда до конца не понимал эксцентричного толстяка.

— Что? — улыбнулся Форси. — Хочешь узнать, почему я до сих пор здесь?

— Хочу узнать, сколько стоит паспорт.

— Хм… Раз в восемь больше того, что ты мне дал.

— Помощь старому… — Заг подобрал слово, — товарищу.

— Во-первых, это. А во-вторых, не люблю, когда кто-то играет чужими жизнями… Помимо меня.

— Помимо тебя…

— Именно, — подтвердил хозяин жилища и достал из ящичка металлическую пластинку размером с две ладони. — Ну-у-у… неплохо получилось. Только запомни совет Форси. В следующий раз держи вполсилы.

— В следующий раз?

— Необязательно у меня. Может, где-то в другом месте. Ты же, я надеюсь, рассчитываешь долго прожить?

— Рассчитываю.

— Ну вот — долго. А с этим паспортом очень долго не протянешь. Всплывет, что подделка. Через годик-другой… Есть у них там, наверху, специальные методики. Тут уж, увы, даже Форси тебе ничем помочь не может.

— Да ладно, — махнул рукой Заг. — Переживу как-нибудь. Мне бы, главное, отсюда улететь.

— Точно не хочешь у меня остаться?

— Точно.

— Как знаешь.

Толстяк покрутил в руках пластинку, открыл третий сверху ящичек и засунул ее туда.

— Есть какие-то идеи, куда полетишь? — вновь осведомился хозяин жилища.

Гость промолчал.

— Боишься, что Форси расскажет? А зря. Кабы Форси хотел, то уже давно сдал бы тебя с потрохами.

Заг проворчал:

— Не о том я.

— А о чем?

— Тебя могут пытать, вот ты и расколешься.

Брови толстяка полезли на лоб, он расхохотался. То ли оттого, что его могут пытать, то ли оттого, что расколется. Успокоившись, заверил клятвенно:

— Не будет такого.

— Чего не будет?

— Меня никто не тронет.

— Откуда такая уверенность?

Они встретились взглядами.

Форси выпрямился и серьезно сказал:

— Вот есть, к примеру, пчелиный улей. Он живет своей жизнью. Иногда к нему приходит хозяин и собирает мед. Хозяин не позволит, чтобы кто-то чужой разрушил улей. Да и пчелы сами за себя постоять могут. — Толстяк оскалился. — Мы бо-о-ольно кусаемся. О-очень больно.

Заг вздрогнул и спросил:

— Кто твой хозяин?

Старший крайт хохотнул:

— Ты уже не один из улья, чтобы задавать такие вопросы.

— Это кто-то из Прарожденных? — не сдавался бывший оннок.

— А разве ты забыл то, чему я тебя учил в первую очередь?

Гость промолчал. Собеседник напомнил:

— От больших знаний — большие проблемы. Никогда не забывай об этом, мальчик мой.

Заг продолжал молчать. Толстяк присел у столика и начал суетливо выдвигать и закрывать ящички.

Вскоре бывший оннок подметил напряжение на лице сородича. Таким Заг не помнил Форси.

— Что-то не так с паспортом? — спросил гость.

Толстяк встал и ответил удрученно:

— С паспортом все так. А с другим… с другим совсем не так.

— Ты о чем? — По затылку молодого крайта побежали мурашки.

Форси помялся и ответил:

— Дурные времена наступают.

— Дурные времена? Что это значит?

Заг и сам не понимал, почему его знобит.

— А то и значит, что дурные времена. — Толстяк говорил, словно камни таскал.

Бывший оннок потер подбородок:

— А поподробнее можно?

Форси поглядел в сторону и прикусил ноготь большого пальца.

«И почему он так нервничает?» — недоумевал Заг.

— Что-то грядет, — еле слышно сообщил толстяк.