Тони положил на них глаз, когда мы ещё только приближались к кафе. Две девушки в темных очках — шатенка и блондинка — сидели за угловым столиком, за которым мы разглядели два свободных стула, и оживленно беседовали. На наше счастье кафе было почти целиком заполнено, и свободных стульев оставалось раз, два и обчелся.

Тони саданул меня локтем по ребрам.

— Смотри — вон в том углу!

— Вижу.

— Подходят?

— На все сто.

— Скорей, пока те козлы нас не опередили!

С противоположной стороны к кафе приближались два оборванных светловолосых битника с длинными путаными космами и нечесаными бородами. Они тоже заметили нас и, разгадав наши намерения, ускорили шаг. Мы с разных сторон рванулись к своей цели, как Скотт и Амундсен к Южному полюсу. Влетев в кафе, мы принялись лихорадочно лавировать между столиками, натыкаясь на стулья, цепляясь за развешанные сумки и опрокидывая коктейли. Фу, кажется, успеваем… Нет… нет… нас опережают!

В последнее мгновение Тони успел выхватить из-за соседнего столика пустующий стул и преградить им путь ближайшему хиппи. Тот, налетев на стул, резко затормозил, но в тот же миг второй битник со всего размаху врезался в своего приятеля, и оба покатились по полу.

— Прошу прощения, — с невинной физиономией произнес Тони.

С пола грянул поток отборной скандинавской брани. Глядя на разгоряченную физиономию, изрыгающую богохульства, я приподнял два растопыренных пальца — жест Черчилля — и миролюбиво произнес:

— Все в порядке, друг, мы не обижаемся.

Слегка запыхавшись, мы приблизились к заветному столику.

Тони нацепил на себя ослепительную улыбку телезвезды, от которой едва не заполыхала скатерть. Девушки испуганно вздрогнули.

— Можно, леди, мы здесь присядем?

Девушки озадаченно переглянулись, смерив нас взглядами; потом шатенка ответила, с еле заметным акцентом:

— После битвы, которую вы выдержали, чтобы пробраться сюда, было бы бессердечно вам отказать.

— Победы сладкие плоды, — продекламировал Тони. — Спасибо.

Мы уселись.

Девушки продолжили свою беседу; разговаривали они на немецком. Тони изогнул правую бровь на миллиметр. Я согласно кивнул. Цыпочки и впрямь были хоть куда. В течение нескольких ближайших минут мы обменивались незаметными взглядами; несколько раз я искоса подмечал, что и девушки то и дело украдкой посматривают на нас. Обе были загорелые и подтянутые; без единой унции лишнего жира. Вид у них был спортивный, даже, как мне показалось, щегольски спортивный. Словом, стильные девушки.

У шатенки волосы были длинные, с пробором; когда она опиралась о стол, они свешивались прямо на него. Блондинка подвязывала волосы в пучок на затылке. Хотя огромные темные очки скрывали почти половину их лиц, оставшиеся части — аккуратные носики, высокие скулы, широкие чувственные губы — позволяли судить о красоте подружек. Особенно мне бросились в глаза руки блондинки — тонкие, с безукоризненно ухоженными длинными пальцами.

Говори они тихо, почти шепотом. В плохих руках — вернее, губах немецкий можется показаться кому- то излишне грубым и отрывистым; даже лающим. В устах этих девушек он звучал удивительно мелодично и сексуально. Девушки определенно знали себе цену и умели себя подать. Я сразу положил глаз на блондинку.

Подошел официант. Тони стал теребить себя за подбородок, прикинувшись смущенным, потом, как бы желая посоветоваться, бросил взгляд на девушек. Перед ними стояли стаканы, наполовину наполненные каким-то бледновато-желтым напитком.

— Э-ээ, я даже не знаю, — произнес он в ответ на вопросительный взгляд официанта. — Одну минутку. — Он обратился к девушкам: — Вы пьете что-то очень симпатичное. Не скажете, как это называется?

Шатенка понимающе улыбнулась и ответила:

— Мышьяк с содовой.

Тони кивнул и соверщенно серьезно заявил официанту:

— Нам четыре мышьяка с содовой.

Тот обалдело покрутил головой.

— Что, сеньор?

Девушки прыснули. Тони подмигнул им и спросил:

— Чинзано?

Обе, смеясь, закивали.

— Вы составите нам компанию?

Шатенка бросила взгляд на подружку, потом почти сразу кивнула, глядя на Тони с выражением, которое я истолковал так: 'о'кей, мальчик, твоя взяла, но только знай — одним бокалом чинзано нас не купишь'.

Тони заказал напитки и достал сигареты. Девушки курить отказались. Блондинка ответила:

— Спасибо, но мы предпочитаем французские.

— Разве вы француженки? — удивился Тони.

— Нет, мы из Германии.

— Вот здорово. А мы англичане.

— Мы так и поняли. Извините, нам надо отлучиться.

— Что? Ах да, конечно.

Девицы встали и потопали в туалет. Одеты обе были в открытые маечки и коротенькие шорты; на ногах красовались легкие сандалии. Только теперь, увидев девушек в полный рост, я оценил красоту и изящество их фигурок. Стройные шоколадные ножки, круглые попочки; блондинка по-прежнему казалась мне предпочтительней.

Тони восхищенно присвистнул.

— Ну что, сынок, не разочарован?

— Ты заметил, какие руки у этой блондинки?

Тони метнул на меня недоуменный взгляд.

— Кто же смотрит на руки, когда у девчонки такие ножки?

— Интересно, чем они занимаются?

— Ножки?

— Девицы, дубина.

Тони задумался.

— Трудно сказать. Мне кажется, они как-то связаны с искусством. Художницы, например… Может, учатся.

— Думаешь, они студентки?

— Не исключено. Хотя выглядят, пожалуй, постарше.

— Немки всегда кажутся старше своих лет — самоуверенные, крепкие.

Тони ухмыльнулся.

— Я однажды снимался с немкой в одном ролике. Вот уж она и вправду была самоуверенной. И твердо знала, чего хочет. Вплоть до доли дюйма. Эх, приятно вспомнить…

— Оставь хоть на время свои похабные воспоминания, Дейн. Лучше подумай, что нам с ними делать. Если они согласятся, конечно. Может, пригласим на ужин или сводим потанцевать?

— Почему бы и нет.

— У меня ведь сегодня очередное нашествие гостей. Не представляю еще, во сколько я