– Не надо! – всхлипнул Рауль. – Прошу вас, не надо…
В голосе молодого человека звучали интонации сестры.
К счастью, депрессивная атака уже шла на убыль. Освободившись от кси-контроллера, Линда выплеснула избыток накопленного ужаса. Минуту назад похожая на аутиста, девочка ожила. «Нейрам-4» еще находился под кожей, на височной кости, но «усики» втянулись. Приняв код, «гроздь» распалась на каплечипы, ждущие команды «на выход». Линда по-прежнему боялась, но обезумевший звереныш превратился в испуганного человека. А человек изо всех сил старался обуздать свои чувства, понимая, чем чреват «выброс» для окружающих.
– Я… – одними губами шепнула Линда. – Я сейчас, да…
– Нет! – закричала Регина.
Вернее, она закричала вот так:…
Держи волну, Ли. Ослабь на треть; может быть, даже вдвое. За меня не бойся, я в порядке. Накрой их растерянностью. Усталостью. Бессилием. У тебя этого добра навалом – поделись. Минуты две-три, не больше. Мне хватит. Я успею.
Подвиг? – спросила Линда.
Нет.
Хорошо, Ри. Я поделюсь. Давай-вперед.
IV
Ей повезло: Святой Выбор не ставил химблокаду.
Сперва Регина думала выбрать врача. Но врач был занят Линдой. А Святой Выбор если и был чем занят, так своим лучевиком. Мысли его текли просто и незамысловато. Прикажет Нанак – буду стрелять. Взбунтуются мужчины – буду стрелять. Возникнет проблема – буду стрелять. «Стрелять» у маленького брамайна легко трансформировалось в целый ряд вариантов: «бить», «устрашать», «наводить порядок», «решать вопрос»… Даже «защищать». Но ассоциативная цепочка «защиты» тянулась не к заложникам, а к врачу Нанаку, который в свою очередь ассоциировался у Святого Выбора с сияющим понятием «гуру».
Регина не знала такого слова: гуру.
Ну и не надо.
Ни о каком захвате речи не шло. Девочка кралась на цыпочках,
Иначе доубираешься до появления хозяев.
Как телепакту, Регине было бы гораздо проще транслировать свои мысли и образы, понуждать и командовать. Телепасс типа Клода Лешуа, «заточенный» под считывание, справился бы с задачей куда быстрее. Для Клода отыскать энграмму с координатами места, где террористы прячут заложников – раз плюнуть. Но Клода здесь нет. Клод на Ларгитасе, учится в юридической академии. А учитель Гюйс говорил, что не бывает менталов с чистой специализацией.
Природа не терпит идеала, смеялся он.
Эмпатка Линда слышит, если «громко думают». А Регина неплохо «читает», даже если ей легче «говорить». Сейчас она узнает, где их держат. Нужная энграмма наверняка лежит на поверхности. Вторичная память: срок хранения до трех-четырех лет. Первичная давно бы улетучилась; за третичной пришлось бы лезть на опасную глубину…
Еще шаг, и с девочки слетела «шелуха».
Холмы – волны земли. Серебро метелок ковыля – барашки на волнах. Струится, одуряюще пахнет зелень трав. Горячий воздух собирает ароматы в горсти. Сеет направо и налево. Роща олив – кривые уродцы замерли в пляске. Серые, битые сединой кроны. Выше – синее небо. Ниже – Святой Выбор.
Брамайн сидел под оливой.
Наигрывая на флейте, Регина танцевала вокруг него. Сужала круги, как коршун над добычей. Голый, мускулистый, в одной набедренной повязке, брамайн не шевелился. Глаза его были закрыты. Это правильно, уверяла мелодия. Так и надо. Отдыхай. Всё в порядке.
У ног брамайна стоял храм.
Крохотный, храм был вырезан из кости. Неведомый резчик потрудился на славу. Башенки, рельефы, шпили. Чудища на водостоках. В храме хранилось знание, за которым Регина пришла. Да-да, шептала флейта. О да, откликались холмы. Вне сомнений, соглашались оливы.
Да, молчал Святой Выбор.
Где-то далеко, за гранью холмов, огромный, до омерзения плотский врач ждал, пока каплечипы «Нейрама» выйдут через поры кожи великанши-Линды. Поры походили на кратеры. Вторичный эффект Вейса обычно не позволял Регине следить за происходящим в реальности. Врач, Линда – это, скорее всего, иллюзия. Судороги рассудка, дрожащего от напряжения. Искажения знакомых лиц – особенно Линды – отталкивали девочку. Страх наслаивался на страх. Но тратить силы на приведение ситуации в норму она не решилась.
Время там и здесь шло по-разному. Там – шло, здесь – неслось в танце. Учитель Гюйс однажды пытался объяснить «лебедятам» причины этого несоответствия, но скоро сдался. Десинхронизация реальности, заявил он, и ее отражения в сознании индивида – это слишком сложно для сопливых дебилов, а концепцию мнемо-релятивизма они будут изучать в старших классах. Или никогда, если не поумнеют.
Вспомнив досаду на лице учителя, Регина тайком улыбнулась.
Когда запело всё – холмы, оливы, трава – она отняла флейту от рта. Дирижируя инструментом, зажатым в левой руке, правой взяла храм. Осторожно, так, словно в любой момент могла обжечься. Приподняла, разглядывая. Что брамайн? – дремлет, не возражает. От храма к земле и к Святому Выбору тянулись корешки – тоненькие, волосатые.
Регина поднесла храм ближе к глазам.
